Маккартни, Линда

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Маккартни и Истмен

Линда Маккартни Linda McCartney
Основная информация
Полное имя	Линда Луиза Маккартни
Дата рождения	24 сентября 1941(1941-09-24)
Место рождения	Нью-Йорк, США
Дата смерти	17 апреля 1998(1998-04-17) (56 лет)
Место смерти	Тусон, Аризона, США
Годы активности	1971—1998
Страна	США США
Профессии	певица, фотограф
Инструменты	клавишные
Жанры	поп-музыка поп-рок
Коллективы	Wings Paul McCartney & Wings Suzy and the Red Stripes

Линда Луиза Маккартни (англ. Linda Louise McCartney), урождённая Истман (англ. Eastman), по первому мужу — Си (англ. See; 24 сентября 1941 года, Нью-Йорк — 17 апреля 1998 года, Тусон, Аризона) — американская певица, автор книг и фотограф; жена (с 1969 года до смерти) Пола Маккартни и участница группы Wings.

Биография

Линда Луиз Истман родилась в семье американских евреев, Ли и Луиз Истман, и была вторым ребёнком в семье. У неё есть старший брат и две младшие сестры. Отец, выходец из России, настоящее имя Леопольд Вайль Эпштейн (англ. Leopold Vail Epstein), сменивший фамилию после приезда в США, был известным юристом, работавшим в шоу-бизнесе. Мать Луиза Сара Линднер Истман (в девичестве — Дрейфус) была наследницей состояния и имущества владельцев сети универмагов Lindner Department Store.

Линда росла в респектабельном районе Скарсдейл округа Уэстчестер в штате Нью-Йорк. В 1960 году она окончила школу (англ. Scarsdale High School) и стала студенткой Университета штата Аризона (факультет изобразительных искусств).

18 июня 1962 года Линда Истман вышла замуж за Джона Мелвина Си (позже она описывала его так: «геолог: хэмингуэевский типаж»). 31 декабря 1961 года у них родилась дочь Хэзер Луиза. В 1965 году Джон и Линда развелись. (В 2000 году Джон Си покончил с собой).

Карьера фотографа

Первым местом работы Линды Истман стала приёмная журнала Town & Country. Карьера дебютантки развивалась стремительно: очень скоро она оказалась единственным фотографом-любителем на яхте SS Sea Panther, где путешествовали The Rolling Stones. Вскоре Линда получила должность штатного фотографа при концертном зале Fillmore East. Во второй половине 1960-х годов она фотографировала таких исполнителей, как Арета Франклин, Джими Хендрикс, Боб Дилан, Дженис Джоплин, Эрик Клэптон, Simon and Garfunkel, The Who, The Doors и Нил Янг (фотография последнего, сделанная Линдой в 1967 году, была использована на обложке альбома Sugar Mountain: Live at Canterbury House 1968, вышедшего в 2008 году).

11 мая 1968 года Линда стала первой женщиной-фотографом, чья работа появилась на обложке журнала Rolling Stone (снимок Эрика Клэптона). Позже её фотоэкспозиции демонстрировались более чем в 50 галереях мира, включая лондонский музей Виктории и Альберта. Альбом её работ 1960-х годов Linda McCartney’s Sixties: Portrait of an Era был издан в 1993 году.

Знакомство с Полом Маккартни

15 мая 1967 года на концерте Джорджи Фэйма в лондонском клубе Bag O’Nails Линда Истман познакомилась с Полом Маккартни. В это время она находилась в творческой командировке, фотографируя музыкантов для серии «Swinging Sixties». В тот же вечер Пол пригласил её в клуб Speakeasy (на Маргарет-стрит) на концерт Procol Harum. Четыре дня спустя они встретились вновь, на ланче, посвящённом выходу альбома Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band в доме Брайана Эпстайна в Белгравии. По окончании командировки Линда вылетела в Нью-Йорк.

В мае 1968 года, когда Леннон и Маккартни находились в Нью-Йорке по делам своей новой компании Apple Records, Пол и Линда встретились вновь. После 25 сентября того же года он позвонил ей и пригласил прилететь в Лондон. Шесть месяцев спустя, 12 марта 1969 года, они расписались в ЗАГСЕ района Марилебоун.

Начиная с этого момента большую часть времени Пол и Линда проводили вместе, в основном — в сельском уединении, на ферме в западном Сассексе. Они редко расставались более, чем на день (исключением стал инцидент с арестом Пола в Токио, когда оба тяжело переживали десятидневную разлуку). Линде были посвящены все песни о любви, которые Пол написал начиная с 1968 года, включая, возможно, самую известную — «Maybe I’m Amazed».

Музыкальная карьера

Линда Маккартни впервые приняла участие в студийной работе своего (будущего) мужа во время записи альбома Let It Be. Она исполнила бэк-вокал в заглавном треке, но в числе участников указана не была. После распада The Beatles в 1970 году Пол обучил Линду игре на клавишных инструментах и в качестве постоянной участницы ввёл в состав Wings, группы, которая стала одной из самых успешных в 70-х годах. Линда впоследствии признавала, что недоброжелатели, утверждавшие в самом начале, что она с трудом попадает в ноты, были совершенно правы.

31 мая 1977 года в США вышел сингл Seaside Woman в исполнении группы Suzy and the Red Stripes. Под этим псевдонимом — по замыслу Линды — скрылись Wings: ей было важно понять реакцию публики на её музыку, а не на громкое имя. Песня, записанная Wings в 1972 году, явилась ответом на судебный иск ATV (компании, которая владела битловским каталогом в Northern Songs), согласно которому Маккартни обвинялся в том, что, переводя авторские гонорары своей жене, он тем самым отправляет их на счета своей собственной компании MPL Communications (дело было улажено вне суда).

В мае 1978 года мультфильм «Oriental Nightfish», для которого Линда написала заглавную песню, был награждён «Золотой пальмовой ветвью» на кинофестивале в Каннах. За песню «Live and Let Die» Пол получил Оскара вместе с Линдой Маккартни, которая была соавтором песни.

В 1982 году Джоан Гудман (встретившаяся с четой Маккартни во время съёмок фильма), так подытожила свои впечатления:

Линда… мало говорила, но если уж открывалась, то резала правду-матку, невзирая на лица. Постепенно мне стала ясна суть их отношений. Пусть у них старомодный брак — в том смысле, что в основном всё решает Пол, — но равноправия в их отношениях больше, чем обычно думают. Их образ жизни — а именно то, что они вегетарианцы, предпочитают сельский быт и намерены защитить своих детей от звёздной болезни, — заслуга Линды. С годами они, как говорят, притёрлись друг к другу. Семья научилась отделять суперзвезду Маккартни от Маккартни-человека. Линда говорит: «Дома Пол — это папочка, но когда наш Джеймс видит его по „ящику“, он говорит: „Смотрите, вот Пол Маккартни“».

— Джоан Гудман, 1982

В 1995 году у Линды Маккартни был обнаружен рак груди; состояние её быстро ухудшилось — болезнь распространилась на печень. 17 апреля 1998 года леди Линда Маккартни скончалась на семейном ранчо в Тусоне, штат Аризона. Там же её останки были кремированы, а пепел был позже рассеян над полями фермы Маккартни в Сассексе. На мемориальной службе, проведённой в лондонской церкви St. Martin-in-the-Fields, в числе прочих присутствовали Джордж Харрисон, Дэвид Гилмор и Ринго Старр. Всё своё состояние Линда Маккартни завещала мужу.

Альбом Линды Маккартни Wide Prairie, куда вошла и «Seaside Woman», был выпущен после её смерти в 1998 году: работу над ним завершил Пол с помощью звукоинженера Джеффа Эмерика.

Вегетарианство

Линда объясняла свой переход на вегетарианство тем, что не может «есть ничего, что имеет лицо». «Если бы бойни имели стеклянные стены, весь мир отказался бы от мяса», — говорила она. В 1975 году Пол Маккартни под влиянием жены перешел на вегетарианский образ жизни; это, в свою очередь, сделало вегетарианство популярным в Великобритании. Активно пропагандировать свои взгляды Линда продолжала и с помощью собственных поваренных книг: Linda McCartney’s Home Cooking (1989), Linda’s Kitchen и Simple и Inspiring Recipes for Meatless Meals, первая из которых стала бестселлером в США (более 250 000 экземпляров). В 1991 году Линда Маккартни начала производство замороженных вегетарианских продуктов под маркой Linda McCartney Foods. В марте 2000 года H. J. Heinz Company приобрела Linda McCartney Foods (начиная с 2007 года производство находится в собственности Hain Celestial Group).

Линда Маккартни активно поддерживала такие организации, как PETA (People For The Ethical Treatment of Animals), The Council For The Protection of Rural England, Friends Of The Earth и была попечительницей Лиги Против жестоких видов спорта (League Against Cruel Sports). Незадолго до смерти она подготовила рекламный ролик для PETA, в котором обращалась к телезрителям с такими словами: «Видели ли вы, как рыба глотает воздух, когда вы вытаскиваете её из воды? Она говорит: „Большое спасибо за то, что убили меня. Это, знаете ли, так приятно“. — А на самом деле ей больно!»

После смерти Линды PETA учредила специальную награду Linda McCartney Memorial Award.

Посмертные релизы и посвящения

Вместе с восемью британскими композиторами Пол Маккартни составил альбом хоралов A Garland for Linda и посвятил её памяти свой альбом симфонической музыки Ecce Cor Meum. В 1999 году вышел посмертный сингл Линды «The Light Comes From Within» из альбома Wide Prairie, который был запрещён на BBC (из-за строчки «You say I’m simple, you say I’m a hick, You’re fucking no-one, you stupid dick»). Возмущеный Пол Маккартни организовал опрос родителей на предмет: может ли крамольная строка действительно иметь развращающее влияние на детей нации.

10 апреля 1999 года Пол Маккартни организовал «Концерт для Линды» в лондонском Royal Albert Hall, где в числе прочих выступили Том Джонс, Джордж Майкл, The Pretenders и Элвис Костелло.

Семья

Старший брат Линды, Джон Истман (род. 10 июля 1939 года) — как и его отец, известный юрист: после распада The Beatles он взял на себя ведение дел Пола Маккартни. У Линды две младших сестры: Лора (род. 1947) и Луиза-мл. (род. 1950).

28 августа 1969 года у Пола и Линды родилась первая дочь Мэри. За ней последовали Стелла (13 сентября 1971 года) и Джеймс (12 сентября 1977 года). У Линды Маккартни на данный момент^{[когда?]} семеро внуков; все они родились уже после её смерти. Это трое сыновей Мэри Маккартни (Артур и Эллиот Дональды, Сэм Эбауд) и четверо детей Стеллы Маккартни.

Интересные факты

• Известно, что Ли Истман был одно время адвокатом Джека Лоуренса; последний по его просьбе в честь пятилетней девочки написал песню «Линда», которая была записана в 1947 году Бадди Кларком.
• 12 марта 1969 года из-за участия в сеансе звукозаписи Пол не смог вовремя купить Линде обручальное кольцо. В ночь перед свадьбой он был вынужден просить самого обычного ювелира открыть ночью магазин, где и приобрёл самое обычное кольцо за 12 фунтов.
• Линда упомянута в песне «Пол Маккартни» ленинградской рок-группы Дети.

Литература

• Fields, Danny (2001). Linda McCartney. Time Warner (Paperbacks). ISBN 0-7515-2985-0.
• McCartney, Paul. «Sir Paul McCartney on Linda». The Times, April 6, 2008.
• Miles, Barry (1998). Many Years From Now. Vintage-Random House. ISBN 0-7493-8658-4.
• Spitz, Bob (2005). The Beatles: The Biography. Little, Brown and Company (New York). ISBN 1-84513-160-6.

Ссылки

• [www.newfrontier.com/1/foodo795.htm The Path of the Vegetarian], Линда Маккартни
• [www.brainyquote.com/quotes/authors/l/linda_mccartney.html Высказывания Линды Маккартни]
• [www.wingspan.ru/bookseng/linda/contents.html Биография], Дэнни Филдс
• [www.youtube.com/watch?v=naYINGYUeC4 Linda McCartney — Video]

Отрывок, характеризующий Маккартни, Линда

Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..