Маккартни, Пол

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пол Маккартни
Paul McCartney
Основная информация
Полное имя

Джеймс Пол Маккартни

Место рождения

Ливерпуль, Великобритания

Годы активности

с 1957 года

Страна

Великобритания Великобритания

Профессии

композитор, автор-исполнитель
бас-гитарист, поэт, художник

Инструменты

бас-гитара, гитара, клавишные, ударные, мандолина, укулеле, контрабас, блок-флейта, мелодика, виолончель, скрипка, ситар, труба

Жанры

рок, рок-н-ролл, поп, арт-рок, психоделический рок, поп-рок, классическая музыка

Коллективы

The Quarrymen
The Beatles
Wings
The Fireman

Сотрудничество

Peter & Gordon
Badfinger
Майкл Джексон
Стиви Уандер
Элвис Костелло
Nirvana
Рианна
Канье Уэст

Лейблы

Hear Music
Parlophone Records
Capitol Records
Apple Records
CBS Records
EMI Music Group

Награды
[www.paulmccartney.com PaulMcCartney.com]
Сэр Джеймс Пол Макка́ртни (англ. James Paul McCartney, род. 18 июня 1942 года, Ливерпуль) — британский музыкант, мультиинструменталист и продюсер. Один из основателей группы The Beatles, 16-кратный обладатель премии «Грэмми»[1], рыцарь-бакалавр и кавалер ордена Британской империи (MBE) (1965).

В 2011 году признан одним из лучших бас-гитаристов всех времён согласно опросу, проведённому журналом Rolling Stone[2]. Его голосовой диапазон составляет более 4 октав[3][4].

Дуэт Леннон — Маккартни стал одним из самых влиятельных и успешных авторских союзов в истории современной музыки[5]. Пол Маккартни неоднократно включён в Книгу рекордов Гиннесса, в частности, как самый успешный музыкант и композитор новейшей истории: его 60 дисков имеют «золотой» статус, общий тираж синглов превысил 100 миллионов, а песня «Yesterday» удерживает первое место по числу записанных её кавер-версий (более 3700)[6]. «Mull of Kintyre» (Wings), ставший в 1977 году первым в истории британским синглом, тираж которого только в Британии достиг двухмиллионной отметки, по-прежнему возглавляет список британских бестселлеров всех времён[~ 1][7].





Ранние годы

Пол Маккартни родился 18 июня 1942 года в ливерпульской клинике Уолтон (англ. Walton Hospital) на Райс Лейн, где его мать Мэри работала медсестрой в родильном отделении. Ирландец по материнской и отцовской линии[8], Пол был крещён в римско-католической церкви, но Мэри (католичка) и отец Джеймс Маккартни (протестант, позже агностик) воспитывали сына вне религиозных традиций. В 1947 году Мэри Маккартни стала акушеркой по вызову. Это была тяжёлая и изнурительная работа, её могли вызвать в любое время дня и ночи, но это позволило семье переехать в район Сады сэра Томаса Уайта в Эвертоне; квартиру эту Мэри получила вместе с новой работой[8]. Семья не нищенствовала, но жила очень скромно: Джеймс Маккартни во время войны работал на оружейном заводе, но после её окончания вернулся на хлопковую биржу, где зарабатывал по 6 фунтов в неделю, меньше жены, что было для него предметом переживаний. Телевизор, как вспоминал Пол, в семье появился лишь в год Коронации, в 1953 году[8].

В 1947 году Пол поступил в начальную школу Стоктон Вуд Роуд (англ. Stockton Wood Road); из-за переполненности заведения многих учеников перевели в начальную школу Джозефа Уильямса (англ. Joseph Williams Primary School) в Бель-Вейл. Здесь Пол впервые вышел на сцену, исполнив нечто (что именно, позже он вспомнить так и не смог) связанное с Коронацией Королевы Елизаветы Второй, был удостоен за это приза и испытал первый страх сцены. В 1954 году, сдав экзамены 11+, он получил возможность продолжить образование в средней школе для мальчиков под названием Ливерпульский институт.

В 1954 году семья Маккартни переехала в район Уоллэси, затем в Спик, а в 1955 году — в Аллертон, где поселилась в доме № 20 по Фортлин-роуд[9]. Тяжёлое потрясение Пол испытал в 1956 году после смерти матери (от рака груди)[9]. Ранняя утрата впоследствии стала одной из причин сближения Пола с Джоном Ленноном, чья мать Джулия погибла, когда тому было 17 лет[10]. Впоследствии Пол отдавал должное многим качествам матери, не в последнюю очередь — её мечте увидеть сына выдающимся человеком. Она красиво и грамотно писала и говорила, настаивая на том, чтобы и Пол изъяснялся на «королевском английском»; благодаря ей он практически не имел ливерпульского акцента[8].

К четырнадцатилетию отец подарил сыну старенькую трубу[11], которую тот (с согласия старшего Маккартни) обменял на акустическую гитару Framus Zenith. Играть на ней Пол, будучи левшой, научился, пользуясь примером Слима Уитмана, располагавшего струны в обратном порядке. Наигрывая на своём «Зените» Пол написал свою первую песню, «I Lost My Little Girl»[12]. Как вспоминал позже Майкл Маккартни, именно отец своим подарком помог Полу оправиться от шока, вызванного смертью матери. Последний с этих пор не пропускал концерты скиффл-групп, часами слушал по ночам программы радиостанции Radio Luxembourg, разучивал хиты Элвиса Пресли и Литтл Ричарда, причём искусно копировал звёзд[9].

Отец Пола, в прошлом трубач и пианист (в 1920-х годах игравший в собственном оркестре Jim Mac’s Jazz Band)[8][13], воспитывал сыновей в товарищеской и творческой атмосфере: все трое нередко играли вместе дома (где было пианино) и посещали местные концерты. Джеймс Маккартни, начавший работать с 14 лет, в 62 года вышел на пенсию и получал 10 фунтов в неделю. Это не помешало ему «…быть замечательным отцом, для которого образование детей имело первостепенное значение»[14]. После смерти жены Джеймс Маккартни сразу же привлёк сыновей к активной деятельности. «Он быстро вывел нас из детского состояния. К 12-летнему возрасту я был уже фактически мелким коммивояжёром: „Тук-тук, не хотите ли стать клиентами нашего садового клуба?“», — вспоминал Пол. Такое воспитание сыграло впоследствии важную роль: Маккартни всегда чувствовал себя легко в общении с людьми[8]. Как писал А. Голдман, —

Трое мужчин разделили между собой работы по дому. Пол и Майкл разводили огонь и накрывали на стол, Джим занимался готовкой. Одновременно с этим всем троим пришлось привыкать к режиму строжайшей экономии… С детства отмеченный бедностью, Пол, даже став миллионером, навсегда остался очень экономным. Однако самым удивительным в воспитании Джима было то, что он сумел сделать сына уравновешенным человеком. Вращаясь с самых юных лет в мире шоу-бизнеса, где многие теряют голову, Пол Маккартни за всю свою жизнь не сделал ничего такого, что могло бы поставить под угрозу его удивительно успешную карьеру.
А. Голдман. Жизни Джона Леннона[14]:72

После смерти матери дом Маккартни наполнился родственниками; одной из самых заботливых была тётушка Джин, также впоследствии упомянутая, вместе с мужем, в репертуаре Маккартни («Let 'Em In»), но для Пола здесь воцарилась «ужасающая пустота». При всей своей общительности, в школьные годы он много времени проводил в одиночестве, чаще — на природе, бродя по полям или влезая на деревья (воображая таким образом, будто готовит себя к службе в армии; отчасти воспоминания об этих приключениях отразились в песне «Mother Nature’s Son»). Другим знаменательным его увлечением стали продолжительные поездки к центру города на втором этаже автобуса: эти впечатления нашли себе отражение во многих известных песен The Beatles, в частности, в «A Day in the Life» (где герой садится наверху, закуривает сигарету и погружается в сон) или «Penny Lane» — куда бы ни направлялся Пол, в школу или в гости к друзьям, — первым делом автобус проезжал именно эту улицу[8].

С подачей документов в университет Пол опоздал: не был знаком с порядком их оформления. Своим литературным образованием он был обязан школьному учителю, а также известному местному театральному деятелю Алану Дёрбанду, который заинтересовал своего ученика Чосером и Шекспиром.[~ 2] Прочтя «Гамлета», Пол «возомнил себя театральным режиссёром»: он стал ходить в театры («Liverpool Playhouse», «Royal Court») и принялся прочитывать одну за другой пьесы: О. Уайльда, Т. Уильямса, Б. Шоу, Шеридана и Харди. Свою единственную пятёрку на выпускных экзаменах он получил по литературе[8].

The Quarrymen

Один из школьных приятелей Пола, Айвен Воуэн, временами игравший в группе Джона Леннона The Quarrymen[9], пригласил Пола на выступление ансамбля, в холле церкви Святого Петра в Уолтоне. Первая встреча Маккартни с Ленноном произошла 6 июля 1957 года. Сам Маккартни так рассказывал о спонтанном прослушивании, устроенном ему участниками ансамбля[15]:

Джон был уже навеселе, он стоял у меня за спиной, наваливаясь на плечо, и дышал перегаром. Все мы успели выпить. Я думал: «Чёрт, а это ещё кто такой?» Но ему нравилось то, что я играл, — «Whole Lotta Shakin' Goin' On» в до-мажоре, а ещё я знал «Tutti Frutti» и «Long Tall Sally». Потом я заиграл на гитаре, держа её по-своему. Я сыграл песню «Twenty Flight Rock», все слова которой я знал. «Куорримен» были потрясены тем, что я действительно знаю и умею петь эту песню. Вот так я и попал в «Битлз».

Первым делом Пол научил Джона настраивать гитару: до этого тот платил деньги соседу, имевшему музыкальное образование, чтобы тот за него проделывал эту работу. Джон использовал двупальцевые аккорды для банджо, которым научила его мать Джулия. Пол знал намного больше аккордов, но, поскольку он был левшой, партнёру приходилось проделывать сложную работу по зеркальной расшифровке техники визави[8]. Завязавшаяся между Маккартни и Ленноном дружба была негативно встречена родственниками: тётя Мими, воспитывавшая Джона, считала Пола выходцем «из низов», Маккартни-старший с опаской относился к Джону («Ох, сын, вовлечёт он тебя в какую-нибудь неприятность!»). Но Джон и Пол начали быстро сыгрываться, и уже летом 1957 года на летних каникулах приступили к совместному написанию песен — в доме на Фортлин-Роуд, приходя туда часа за три до возвращения Джеймса Маккартни с работы. Пол вспоминал, что к сочинительству они приступили всерьёз и первым делом завели тетрадку, на каждой странице которой выводили: «Оригинальная композиция Леннона-Маккартни». «Мы сразу стали рассматривать себя как новый великий авторский дуэт!» — говорил он. Первой песней, текст и аккорды которой появились в тетради, была «Too Bad About Sorrows»; далее шли «Just Fun», «In Spite of All the Danger» и «Like Dreamers Do» (которую Пол считал «очень плохой» и отдал на исполнение Applejacks). Чуть лучше, по его словам, была «One After 909», и, наконец, появилась «Love Me Do», своего рода кульминация: «наконец-то песня, которую можно было записать»[8].

Ещё в 1954 году, направляясь в автобусе в школу, Пол случайно познакомился с Джорджем Харрисоном, жившим неподалёку, с которым вскоре сдружился. Теперь он уговорил Джона принять юного приятеля в Quarrymen, тем более, что сам скептически относился к музыкальным способностям Стюарта Сатклиффа, школьного друга Леннона. К 1960 году, перебрав несколько названий, группа под названием The Silver Beatles направилась в Гамбург, где сократила название до The Beatles.

The Beatles

Джим Маккартни не хотел отпускать сына, но вынужден был согласиться, когда Пол заявил, что будет зарабатывать до 10 шиллингов в день: аргумент оказался весомым для отца, после войны испытывавшего хронические денежные трудности[10]. В Гамбурге, где The Beatles оказались под опекой антрепренёра Бруно Кошмидера (в прошлом — циркового клоуна), Пол вырос из самодеятельного музыканта в профессионала; считается, что именно 800 часов, проведённые на сцене трёх клубов этого города, и превратили The Beatles в группу мирового уровня[16]. Первым принял The Beatles в качестве резидентов Indra. Условия проживания были ужасными: музыкантов разместили в заброшенном кинотеатре, мыться им приходилось в туалетах. Но выступления по семь дней в неделю в жёстком графике (с 20:30 до двух ночи с тремя получасовыми перерывами) стали для группы незаменимой школой сценического мастерства. Кроме того, — «Мы постоянно старались привлечь в клуб прохожих; это был своего рода учебный опыт: как завлечь тех, кто видеть тебя не желает», — вспоминал Маккартни. Затем группа перешла в Kaiserkeller: здесь график работы был более щадящим (час игры — час отдыха, посменно с Rory Storm and the Hurricanes), но музыканты оказались в самом пекле вражды между местными «экзис» (от existentionalists) и «рокерами». Впрочем, неизменно защищал «битлов» легендарный вышибала (и гангстер) Хёрст Фашер с приятелями: «Самым поразительным было для нас, когда мы узнали этих людей (а узнали мы их очень хорошо), то, что они, оказывается полюбили нас — ну просто как братьев». По словам Пола, опекавшие их бандиты едва ли не плакали, когда пришла пора расставаться[16].

Работа на Кошмидера завершилась вскоре после того, как The Beatles перешли в новый, конкурирующий клуб Top Ten[17]. Произошло это в значительной мере благодаря Маккартни, который во время прослушивания произвёл на владельцев неизгладимое впечатление своими имитациями под Литтл Ричарда. В конечном итоге и обратно в Ливерпуль The Beatles отправились благодаря Полу, с Питом Бестом, устроившим пожар в комнате, откуда съезжал.[~ 3] Бруно Кошмидер вызвал полицию, Пол и Пит провели три часа в участке, после чего были депортированы[16].

В декабре 1960 года Beatles начали выступать в Ливерпуле, в частности, 27 декабря дав в Litherland Town Hall концерт, который считается поворотным в их карьере. Пол Маккартни здесь ошеломил зрителей своим исполнением «Long Tall Sally» и практически спровоцировал в зале (как писал Б. Майлз) первый всплеск битломании. 21 марта 1961 года Пол Маккартни вместе с The Beatles отыграл свой первый концерт в ливерпульском клубе Cavern. Поняв, что конкуренты по клубной сцене играют те же каверы, что и они с Джоном, он убедил последнего заняться работой над оригинальным материалом[12]. В апреле 1961 года группа вернулась в Гамбург и здесь сделала свою первую запись: «My Bonnie» с Тони Шериданом.

До 1961 года Пол, как и Джон, играл на ритм-гитаре, а бас-гитару брал в руки лишь в тех случаях, когда Стюарт Сатклифф не мог выйти на сцену. Постоянным бас-гитаристом Маккартни стал только летом 1961 года, когда по истечении гамбургского контракта Сатклифф покинул группу. Поводом тому явился конфликт во время концерта в Гамбурге, когда (согласно биографии Боба Спитца и по словам Дот Рон) «…Стю снял бас-гитару, положил её на пол, набросился на Пола и они отколошматили друг друга прямо на сцене»[18]. «Существует теория о том, что я будто бы выпихнул Стю из группы, чтобы завладеть его бас-гитарой. Забудьте! Никто не мечтает играть на басу — во всяком случае, не мечтал в те годы. Бас-гитара — это то, с чем стоят толстые мальчики в глубине сцены…»[16] — вспоминал Пол. Как бы то ни было, он с этих пор и стал бас-гитаристом, получив в своё пользование инструмент Hofner 500/5, на котором играл Сатклифф. Позже, в 1962 году, он приобрёл Hofner 500/1, который стоил недорого и его (из-за симметричной «скрипичной» формы) было легко переделать под игру левой рукой[10].

1962—1963

Брайан Эпстайн, в 1961 году ставший менеджером группы, решил подписать её к Decca Records. Специально к этому случаю «Битлз» записали демонстрационную пленку: в семи песнях партию основного вокала исполнял Пол (в пяти — Джордж и лишь в трёх — Джон)[19]. Прослушивание, состоявшееся 1 января 1962 года, оказалось неудачным. Отвергнутые лейблом, участники группы направились в Гамбург (где узнали о смерти Стюарта Сатклиффа), а по возвращении подписали контракт с Parlophone Records. Незадолго до этого Эпстайн уволил Пита Беста: место за ударными занял Ринго Старр.

5 октября 1962 года вышел сингл «Love Me Do» (с «P.S. I Love You» на обороте): автором обеих песен был Пол Маккартни. Считается, что вторую из них он посвятил своей тогдашней подруге Дот Рон, но сам Пол впоследствии отрицал это, добавляя : «…Я никогда не писал писем из Гамбурга, хотя кое-кто утверждает именно это»[20]. Джон также соглашался с тем, что это была песня Пола: по его мнению, тот «…пытался написать нечто вроде „Soldier Boy“, как у Shirelles… И написал он её в Германии». Поскольку первый сингл был практически сольной работой Пола, Джордж Мартин даже настаивал на том, чтобы выпустить под «вывеской» Paul McCartney & the Beatles, но эту идею отверг сам Маккартни[19]. Сингл поднялся в Англии до 17 места (8 апреля 1964 года, будучи выпущен в США, он поднялся на вершину хит-парада). Именно «Love Me Do» положил начало стремительному взлёту The Beatles к мировой славе. Звукорежиссёр Норман Стоун, работавший над первыми записями группы, рассказывал, что Пол с самого начала выступал в роли музыкального режиссёра, за ним всегда оказывалось последнее слово. Он был истинным музыкантом и уже тогда — настоящим продюсером[19].

Маккартни вспоминал, что музыканты группы не были в восторге от того, что их обожали девушки. «Для нас главное было заниматься искусством, мы искренне старались стать своего рода художниками…» — говорил он, замечая, что именно по этой причине битлы отказались выпускать синглом «How Do You Do It?» (Джордж Мартин был убеждён, что именно эта песня принесёт группе успех). Успех ансамбля Маккартни объяснял его непохожестью. «Beatles отличались тем, что не были вульгарны. Мы были словно участниками художественного кружка; это ощущение не покидало нас после Гамбурга. Помню, мы подшутили над саксофонистом из другой группы. Когда он постучал в дверь, я схватил томик Евтушенко и начал зачитывать фрагменты, а все вокруг сидели и слушали, словно бы вникая… Саксофонист тихо вполз, извинился, так же тихо зачехлил свой сакс и бесшумно выбрался. Мы взвыли. Но вот такая дерзость и позволяла нам чувствовать себя непохожими на остальных»[16], — позже вспоминал он.

11 февраля 1963 года в Лондоне всего за 12 часов был записан весь материал дебютного альбома The Beatles Please Please Me. Неделю спустя в ходе микширования Пол познакомился с звукооператором Джеффом Эмериком, с которым была связана впоследствии вся его творческая жизнь: Эмерик постоянно работал с The Beatles, а после распада группы стал основным звукорежиссёром Маккартни[21]. Авторами песен на первом издании диска значились Маккартни-Леннон; позднее порядок имён был изменён на Леннон-Маккартни[16]. Нередко Джон и Пол не более чем за час создавали композицию, взаимно «отталкиваясь» от идей друг друга. Однако некоторые ранние песни The Beatles принадлежали почти целиком кому-то из них. Так, альбом Please, Please Me открывала «I Saw Her Standing There», песня Пола, в которой Джон лишь произвёл несколько мелких изменений. Сам Маккартни так вспоминал об этом[21]:

Помню, у меня были слова: «Ей только что исполнилось 17, и она никогда не была королевой красоты». Джон вдруг заволновался: «Что-что? Это надо изменить». Я изменил: «Ей только что исполнилось 17, ты понимаешь, что я имею в виду…» Для нас это была лишь строчка… но так как в то время нам было по восемнадцать или девятнадцать лет, то получалось, будто мы обращаемся ко всем девчонкам, которым семнадцать. Мы прекрасно отдавали себе в этом отчёт. Мы ведь сочиняли для рынка. И знали, что… многие девушки, которые закидывали нас письмами, воспримут это как нашу благодарность.

9 мая 1963 года после концерта The Beatles в лондонском Royal Albert Hall Пол познакомился с 17-летней актрисой Джейн Эшер. Этот роман длился пять лет и оказал косвенное влияние как на мировоззрение музыканта, так и на его творчество. «Это была образованная семья среднего достатка, все члены которой живо интересовались искусством. Именно они сумели пробудить у Пола интерес к классической музыке и авангарду, что в конечном итоге привело „Битлз“ к отходу от поп-рока в пользу поднимавшейся волны арт-рока»[14]:187, — писал А. Голдман. Считается, что именно Джейн Эшер Пол посвятил свои многие известные песни, в частности, «We Can Work It Out» и «Here, There and Everywhere»[22].

Пол Маккартни и битломания

Прорывным мегахитом, открывшим перед The Beatles двери к мировой славе, стал «She Loves You», в течение 7 недель возглавлявший британский хит-парад. 4 ноября 1963 года группа выступила в «Королевском варьете»: программа, которую посмотрели более 26 миллионов телезрителей, имела огромный резонанс, эффект которого газета «Дейли Миррор» назвала «битломанией»[23]. 22 ноября 1963 года The Beatles выпустили второй альбом, With The Beatles, ставший британским хитом. Основной работой Пола Маккартни здесь стала «All My Loving», которую он сочинил в автофургоне во время гастролей с Роем Орбисоном[21].

В январе 1964 года The Beatles дали концерты в Париже, а в феврале прилетели в США, где уже буйствовала битломания. В аэропорту состоялась знаменитая пресс-конференция участников группы. На ней блистал Леннон, но и Маккартни внёс заметный вклад. В частности, на вопрос: «Что вы скажете о движении в Детройте, цель которого — покончить с „Битлз“?» — он отвечал: «„Битлз“ начнут кампанию, цель которой будет — покончить с Детройтом»[24]. «Битлз» окончательно покорили Америку, выступив в «Ed Sullivan Show» перед 73 миллионами телезрителей[22].

20 марта синглом вышла песня Пола Маккартни «Can’t Buy Me Love» из фильма «Вечер трудного дня» и саундтрека к нему. Сингл собрал в США и Англии рекордное количество (3 100 000) предварительных заявок. Подобного первого тиража не знало ни одно произведение искусства и литературы[25]. Другой песней Маккартни из того же альбома, пользовавшейся огромным успехом, была баллада «And I Love Her», на которую впоследствии было сделано более 500 кавер-версий. «Она не посвящена никому конкретно, — рассказывал Пол. — Просто песня о любви. Начать название с середины предложения („…И я люблю её“) показалось мне довольно остроумной находкой…»[24].

Начало 1965 года Пол Маккартни провёл на отдыхе в Тунисе, где оказался по рекомендации Питера Устинова. Именно здесь он написал песню «Another Girl», позже вошедшую в альбом Help![26]. 14 апреля (то есть за год до того, как Леннон сделал свои первые антивоенные заявления) Пол единственный из участников группы направил приветственную телеграмму участникам «Марша мира за ядерное разоружение». «Я солидарен с вами по одной простой причине: бомбы никому не приносят добра…» — говорилось в послании[27].

12 июня 1965 года The Beatles были награждены Орденами Британской Империи: торжественная церемония вручения с участием королевы Елизаветы II прошла в Букингемском дворце 26 октября[28].

29 июля 1965 года состоялась премьера второго битловского художественного фильма «Help!», а 6 августа в Англии вышел одноимённый альбом. Центральной вещью в нём стала «Yesterday», первая песня, записанная Маккартни без участия остальных битлов, под аккомпанемент акустической гитары и струнного квартета. Согласно книге Марка Льюисона, песня существовала уже в январе 1964 года (именно тогда её, под названием «Scrambled Egg», впервые услышал Джордж Мартин[29]). Пол в одном из интервью говорил, что сочинил мелодию ещё раньше, в 1963 году, в лондонском доме Джейн Эшер[27]. Рэй Коулман писал в своей биографической книге:

Пол Маккартни был… главным в Beatles автором. Никто из трёх других не смог бы, да и не захотел бы написать «Yesterday». Какими бы ни были глубинные их таланты, сомнительно, чтобы Леннон или Харрисон нашли бы в себе терпение, чтобы выпестовать песню, родившуюся осенью 1963 года, и пронести её до студийного воплощения летом 1965-го. Необыкновенные решимость и дисциплина 22-летнего Маккартни позволили ему закончить эту работу.
Рэй Коулман. «Маккартни вчера и сегодня»[30]

1 октября 1965 года сингл «Yesterday» вышел на позицию #1 в США. В Англии песня синглом издана не была. Как считал Пол, «…Джон не хотел, чтобы „Yesterday“ вышла как сорокапятка. По его мнению, это получилась бы сольная пластинка Маккартни». Сам Пол согласился, потому что это не имело для него большого значения. «К тому же эта песня портила наш рок-н-ролльный имидж», — добавлял он[27]. Другими песнями Пола, включенными в альбом, были «The Night Before», «I’ve Just Seen A Face», «Another Girl», «Tell Me What You See». Кроме того, именно он сочинил для Ринго партию ударных в «Ticket to Ride»[26].

13 августа 1965 года в Нью-Йорке началось второе американское турне The Beatles. В ходе гастролей Пол встретился с Элвисом Пресли (этому предшествовала личная телефонная беседа), а также с участниками The Byrds.

1 декабря 1965 года вышел альбом Rubber Soul, ознаменовавший качественно новый этап творчества The Beatles. Самой известной песней Пола Маккартни на этой пластинке стала «Michelle» (Джону принадлежит здесь лишь срединная часть: «I love you, I love you, I love you…»)[31]. Песня, вскоре возглавившая несколько списков в категории «Лучшая песня года», синглом также не была выпущена. Сам Маккартни считал одним из главных достоинств вещи свой нисходящий пассаж на бас-гитаре («Мне это напомнило Бизе», — говорил он)[27]. В декабре 1965 года Пол записал и издал (тиражом 3 экземпляра) Paul’s Christmas Album, специально для Джона, Джорджа и Ринго. В него вошли собранные воедино результаты шумовых экспериментов, которыми он занимался у себя дома, работая с двумя магнитофонами[27].

1965—1968: «Авангардные годы»

В 1965 году, когда у издательской фирмы Northern Songs возникли проблемы на биржевом рынке, перед участниками The Beatles остро встал вопрос о необходимости вложения финансовых средств. Леннон, Харрисон и Старр, последовав совету консультантов, приобрели недвижимость в Суррее. Маккартни отверг этот вариант («Для меня это было бы всё равно что вступить в гольф-клуб») и остался в столице, большую часть времени продолжая проводить на верхнем этаже шестиэтажного особняка Эшеров на Уимпол-стрит[32], где «…практически всё пространство было занято узкой односпальной кроватью и платяным шкафом. На этажерке были выставлены два рисунка Жана Кокто из серии „Опиум“, томик Альфреда Жарри и несколько гитарных медиаторов»[14]. Бо́льшую часть своих самых известных песен тех лет Пол написал именно там. Примерно в это же время, в апреле 1965 года, Пол за 40 тысяч фунтов приобрёл и собственный трёхэтажный особняк XIX века на Кэвендиш-авеню в Сент-Джонс-Вуд, располагавшийся неподалёку от студии Abbey Road. В эту свою столичную резиденцию Пол переехал окончательно после ремонта, в августе 1966 года[27]: посетители отмечали необычайно умиротворённую атмосферу этого места, где постоянно звучала классика[33]. Так, отказавшись стать сельским жителем, Маккартни стал завсегдатаем столичных джаз-клубов, арт-галерей и лабораторий экспериментальной музыки[34]. Через Питера Эшера, брата Джейн, Пол познакомился с ключевыми фигурами лондонской богемы, владельцами частных галерей Джоном Данбаром и Барри Майлзом. В этой компании и стали формироваться его новые музыкальные пристрастия. Маккартни вспоминал[34]:

У меня появилось время, чтобы вплотную заняться изучением искусства, которое заинтриговало меня еще в юности, когда я впервые узнал о художественном эксперименте, исследовательской стороне современной культуры. Теперь во мне пробудилось ощущение, что я и сам мог бы стать частью этой художественной богемы.

Общение с новыми друзьями открыло перед ним множество возможностей. Благодаря очень музыкальной семье Эшеров Маккартни заинтересовался новыми, редкими для рок-музыки инструментами. Барри Майлз увлёк его авангардным джазом, экспериментальной симфонической музыкой, произведениями Штокхаузена, познакомил с работами итальянского композитора-авангардиста Лучано Берио, на выступлении которого в лондонском Italian Institute оба они побывали. Произведение под названием «Thema (Omaggio A Joyce)», где голос чтеца, декламировавший отрывки из «Улисса», обработанный студийными средствами, использовался в качестве музыкального инструмента, особенно заинтриговало Пола, и он приступил к аналогичным экспериментам[34].

Маккартни заинтересовался новыми веяниями в литературе и поэзии, а с ними — и идеями, которые сформировали основу психоделической культуры. Когда Майлс, Данбар и Эшер открыли в сентябре 1965 года книжный магазин «Индика» (как часть проекта Indica Books & Gallery), специализировавшийся на экспериментальной литературе, его первым и главным клиентом стал Маккартни, вложивший собственные 5 тысяч фунтов в оформление интерьеров[35]. «Он приходил сюда после концерта, отбирал для себя книги и оставлял записку с перечислением взятого: сборник стихов Эда Сандерса, „Наркотики и разум“ Де Роппа, In Peace and War Ганди»[34], — рассказывал Данбар.

Пол ходил повсюду, распустив все свои антенны-щупальца. Это был истинно светский лев: сегодня идёт на водевиль Тесси О’Ши, завтра на какого-нибудь «факельного» вокалиста, послезавтра на Корнелиуса Кардью… Джейн познакомила его и с многими режиссёрами-экспериментаторами, такими как Микеланджело Антониони. Кто бы ни прибывал в столицу, у Пола была возможность встретиться с гостем лично.
Барри Майлз[34]

Близким другом Маккартни стал и Роберт Фрезер, один из лидеров столичного художественного андеграунда, в домашнем салоне которого подавалось всё самое новейшее — от коктейлей и наркотиков до литераторов и художников. Здесь Маккартни познакомился с Энди Уорхолом, Питером Блейком и Ричардом Хэмилтоном. «Слушая их беседы, он узнавал много для себя нового о глубинной сути искусства», — вспоминал Майлз. Последний познакомил Пола с бит-поэтом Алленом Гинзбергом. «Аллен оказал на Пола влияние в том смысле, что помог осознать: в качестве художественного материала годится абсолютно всё — как для поэзии, так и для песни. Ранние битловские песни были рифмованными стишками про то, как мальчик-любит-девочку. А потом произошел резкий скачок. В ход пошли вырезки из газет, вообще всё, что попадалось на глаза»[34], — говорил Майлз. В эти годы резко возрос авторитет Пола Маккартни в лондонских театральных и литературных кругах. Кеннет Тайнен предложил ему написать музыку для постановки шекспировской пьесы «As You Like It» в Национальном театре с Лоренсом Оливье в главной роли (правда, получил отказ)[12]. В декабре 1966 года Пола пригласил к себе домой (на Хаскер-стрит, 43) философ Бертран Рассел: их беседа продолжалась более шести часов[35].

Чтобы реализовать в собственной музыке новые впечатления и идеи, Маккартни снял бывшую квартиру Ринго Старра на Монтегю-сквер и оборудовал её под домашнюю студию. Сюда вселился Иэн Соммервилл, экс-бойфренд Уильяма Берроуза, взявший на себя функции звукооператора. Вскоре туда стал наведываться и сам Берроуз для изготовления своих «нарезок»; Пол заинтересовался идеями американского писателя-битника, в свою очередь, заинтересовал того собственными мыслями о возможностях музыкальной студии как художественной лаборатории. На Монтегю-сквер развернулась работа по созданию студийных эффектов, которая и сформировала «авангардный» аспект звучания альбомов The Beatles второй половины 1960-х годов.

Барри Майлз считал, что Пол остался непризнанным авангардистом просто потому, что мало кому говорил о своих экспериментах. «А потом появилась Линда, у них родился ребенок… Вместо <Пола> в объективы попали Джон и Йоко, которые оккупировали Apple и стали там давать по два-три интервью в день. Вот все и решили, что авангардист в группе — Джон», — говорил Майлз. «В этом и состояла разница: Джон свои идеи выкрикивал с крыш высотных зданий, я свои — бормотал в гостиных», — замечал Пол.

Q Magazine, июнь 2010 года
«<Пол и Иэн> приносили мне свои петли, как кошки приносят воробьёв. Я запускал их на разных скоростях, вперед и назад и потом выхватывал наугад», — рассказывал Джордж Мартин, 16 таких фрагментов использовавший в песне «Tomorrow Never Knows». Бо́льшая часть звуковых экспериментов того времени в песнях «Битлз», ассоциировавшихся с Джоном Ленноном, была в действительности осуществлена Полом Маккартни[34]. К этому времени в домах своих друзей Маккартни стал диск-жокеем: он приносил как заинтересовавшие его работы авангардных авторов, так и собственные пленки. «Мы ставили музыку, закуривали, имели перед собой стакан вина и — улетали на всю ночь: это был для нас эквивалент посещения паба»[34], — вспоминал он.

«Странно, но при этом публика знала меня как „миловидного битла“, мастера любовных баллад, а Джон прослыл „мудрым битлом“, циником-интеллектуалом. В действительности дело обстояло в точности до наоборот», — говорил Маккартни. Осознавал это и Леннон. «Помню, приехал однажды Джон на своем роллс-ройсе из Уэйнбриджа и вздохнул: „Слушай, как я тебе завидую“», — вспоминал Маккартни. Однажды Пол поделился с Джоном желанием выпустить альбом под названием «Paul McCartney Goes Too Far» (Пол Маккартни заходит слишком далеко). Тот пришёл в восторг: «Классная идея! Обязательно это сделай!» «Но, рассчитав всё, я решил, что сделаю лучше… Hey Jude»[34], — говорил Маккартни.

Revolver и Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band

5 августа 1966 года вышел альбом The Beatles Revolver. Вклад в него Маккартни — «Eleanor Rigby», «Here There and Everywhere», «Yellow Submarine», «For No One», «Got to Get You Into My Life» и «Good Day Sunshine» — музыкальные критики считают выдающимся: все эти песни стали песенной классикой XX века. «„Битлз“, особенно их пластинка Revolver, будет всегда напоминать людям о кровавом и красочном, бурлящем и противоречивом двадцатом веке», — говорил Леонард Бернстайн[35]. Незадолго до выхода альбома Пол Маккартни и Джон Леннон получили три награды Ivor Novello — за «We Can Work It Out», «Yesterday» и «Help!»[35][~ 4][36].

Дав последний концерт в Кэндлстик-парке, Сан-Франциско, 29 августа 1966 года The Beatles решили отказаться от гастрольной деятельности, и Пол Маккартни сконцентрировался на студийной и авторской работе. Став первым участником группы, начавшим работу на стороне, Пол написал саундтрек к фильму «The Family Way», который был издан позже под тем же заголовком и получил премию Ivor Novello[37].

1 июня 1967 года вышел Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band, возглавивший впоследствии множество итоговых и «исторических» списков; многие специалисты считают его лучшим альбомом всех времён. Идея пластинки и авторство большинства композиций в альбоме, который, как говорил Джордж Мартин, «…перевёл The Beatles из числа обычных рок-групп в разряд музыкантов, внёсших значительный вклад в историю исполнительского искусства»[36], принадлежали Полу Маккартни[38]. По поводу сингла «Penny Lane»/«Strawberry Fields Forever», предшествовавшего релизу, Джеймс Олдридж заметил: «У наших рабочих нет Маяковских, Байронов и Шелли. Поэтому наиболее близкими из живых поэтов для них являются The Beatles»[36].

27 августа 1967 года скончался Брайан Эпстайн, менеджер The Beatles. 1 сентября группа собралась в доме Пола, чтобы обсудить своё будущее, и тот предложил немедленно приступить к съёмкам фильма под названием «Magical Mystery Tour». (Идея впервые пришла к нему 5 апреля на борту самолёта, летевшего в США. 11 апреля одноимённая песня уже была написана, и Полом были подготовлены наброски сценария.) Конец года группа провела, работая над реализацией этой идеи. Фильм, премьера которого прошла 26 декабря на BBC 1, подвергся разрушительной критике. Зато по итогам 1967 года The Beatles получили 4 «Грэмми», и все — за Sgt.Pepper: «Альбом года», «Лучшая современная рок-н-ролльная запись», «Лучшая звукозапись года», «Лучшее оформление пластинки»[36]. В те годы основными местами отдыха Маккартни были — сначала открытый исключительно для рок-музыкантов и приближённой к ним публики клуб «Ad Lib» (Лестер-плейс, 7, над театром Принца Чарльза), затем «Scotch of St James» и «Bag O’Nails». В последнем из них 15 мая 1967 года он познакомился с фотографом Линдой Истман (1941—1998), будущей женой и участницей Wings[12].

Начало 1968 года The Beatles провели у проповедника транцендентальной медитации Махариши Махеш Йоги в Индии. Маккартни, с самого начала (в отличие от Джорджа и Джона) настроенный скептически, позже говорил: «Махариши — проходимец, мне это сразу было ясно. Единственный плюс от поездки — это десяток хороших песен, которые мы там написали»[39]. Одна из них, «Lady Madonna», вышла на А-стороне сингла (от 15 марта), возглавившего хит-парады по обе стороны Атлантики. Тем не менее, спустя 40 лет, в апреле 2009 года, Пол и Ринго приняли участие в благотворительном концерте в поддержку широкого применения трансцендентальной медитации в школах по всему миру[40][41][42][43].

30 августа синглом вышла «Hey Jude» (с ленноновской «Revolution» на обороте), одна из самых известных песен Маккартни, записанная при участии 40 музыкантов симфонического оркестра. Сингл стал всемирным бестселлером: его общий тираж в 1968 году составил 6 миллионов экземпляров. «Hey Jude, песня о Джулиане (Ленноне — сыне Джона от первого брака, к которому Пол был привязан), — гораздо более трогательная элегия о ребёнке, брошенном родителями, чем всё созданное Джоном за годы сольного творчества», — писал в 1985 году журнал Musician[39].

Последние годы The Beatles

22 ноября 1968 года вышел «Белый альбом» The Beatles, который (согласно «Книге рекордов Гиннесса») до самого конца XX века удерживал американский рекорд как самый быстро распродаваемый музыкальный альбом. Идея поместить оба диска в совершенно белый конверт принадлежала Полу Маккартни[39]. Согласно другой версии, автором идеи был дизайнер Ричард Хэмилтон, вместе с которым Пол оформил и плакат-вкладыш[44]. В числе наиболее известных песен Маккартни в этом альбоме — Back in the U.S.S.R., а также «Helter Skelter». Вторая из них, записанная группой 18 июля 1968 года, по-прежнему сохраняет неофициальный «титул» самой скандально известной песни The Beatles, поскольку вдохновила Чарльза Мэнсона (как тот сам утверждал) на совершение преступлений. (Хантер Дэвис, однако, писал, что банда, совершая свои злодеяния, распевала совсем другую песню Маккартни — «Magical Mystery Tour».) Вместе с тем «Helter Skelter» (созданная как своего рода ответ Питу Таунсенду, который незадолго до этого хвалился «тяжестью» своей «I Can See for Miles») вошла в историю и как одна из первых хард-роковых композиций. В 1987 году журнал Metal Hammer назвал эту песню в числе пяти лучших, из написанных в стиле hard and heavy[39].

2 января 1969 года начались съёмки фильма «Let It Be». Инициатором мероприятия стал Пол Маккартни, собравший коллег в офисе Apple и призвавший их отказаться от безделья. («Я сказал им: парни, давайте! Мы не можем стоять на месте. Мы должны сделать нечто, ведь мы же „Битлз“!») В конечном итоге оказалось, что именно в процессе работы над фильмом (по словам самого Пола) «группа стала распадаться на части»[45]. «Этот фильм поставлен Полом для Пола. Вот главная причина распада „Битлз“… Нам всем надоело быть музыкантами второго плана для Пола. Это началось после смерти Брайана: в фокусе объективов оказался Пол, остальных игнорировали. Мы это чувствовали. Пол — Бог, а остальные валяются где-то рядом[45]», — говорил Джон Леннон после американской премьеры, состоявшейся 2 мая. Раскол в The Beatles оформился окончательно 28 февраля 1969 года, когда Джон Леннон предложил своего персонального менеджера Алана Кляйна на роль менеджера группы. Маккартни, наслышанный (прежде всего, от Мика Джаггера) о сомнительных аферах Кляйна, был единственным битлом, категорически возражавшим. Джон, Джордж и Ринго настояли на своём и, как выяснилось позже, совершили катастрофическую ошибку (в 1973 году они подали в суд на Кляйна, обвинив его в финансовых махинациях)[45].

31 июля 1969 года The Beatles завершили работу над Abbey Road, своим предпоследним альбомом. Работа над ним проходила в крайне тягостной атмосфере. «Это была не прежняя, мимолетная тяжесть, …в которой ты всегда ощущал какое-то для себя пространство; нет, это была тяжесть серьёзная, болезненная, места в себе уже не оставлявшая и вызывавшая большой дискомфорт», — вспоминал Маккартни[46]. Вышедший 26 августа, Abbey Road по итогам 1969 года получил Grammy — за продюсерское мастерство, в номинации «Best engeneered non-classical recording»[47].

8 мая 1970 года в Англии вышел последний битловский студийный альбом, Let It Be, с материалом, записанным годом ранее. Как и во всех альбомах второй половины 60-х годов Пол Маккартни здесь — основной автор: ему принадлежат «Let It Be», «Long and Winding Road», «Get Back», «I’ve Got a Feeling», «Two of Us». Об истории создания «Let It Be» (вышедшей синглом 6 марта), одной из своих самых знаменитых песен, Маккартни рассказывал[48]:

Я находился в глубокой депрессии, думаю, в значительной степени из-за наркотиков. Это был безумный отрезок моей жизни, многие вещи, как мне казалось, утратили смысл… Внутри была пустота. Я запомнил эту ночь: ложась в постель, я почувствовал себя особенно плохо. Во сне мне явилась мать, давным-давно умершая, и сказала: «Пусть всё будет так; не волнуйся, всё образуется». Я ощутил огромное облегчение. И — написал «Let it Be». Этот сон спас меня, когда я находился на самом краю бездны…

31 декабря 1970 года Пол Маккартни через своих адвокатов начал процесс о расторжении партнёрства «Битлз» и подал иск против Алана Кляйна, Джона Леннона, Ринго Старра и Джорджа Харрисона. Он считал, что ситуация, в которой оказались бывшие участники группы, не имела другого решения[10].

Сольная карьера

Разрыв с коллегами по «Битлз» произвёл крайне тягостное впечатление на Маккартни (Линда утверждала даже, что «распад The Beatles разрушил» его)[49]. Уединившись с семьёй на отдалённой ферме Хай-парк неподалёку от Кемпбелтауна на западном побережье Шотландии, Пол некоторое время вёл жизнь отшельника на крошечной территории: «Две спальни и кухня, всё на одном этаже, не то чтобы грязные — но и очень уж чистыми их назвать было нельзя. Но для нас это было идеальное место, потому что находилось вдали от всего. Никто туда проникнуть не мог: а если уж проникал, то очень пугался»[50]. «Я был совершенно опустошён. Впервые в жизни ощутил себя выброшенным на свалку. Это было ужасное чувство разочарования и ощущение того, что ты больше никому не нужен, душу заполнила пустота»[49], — вспоминал он. Маккартни говорил позже, что то были едва ли не худшие дни в его жизни: он пристрастился к алкоголю и наркотикам. «Спасением, как всегда, явилась музыка», — замечал он, добавляя: «Семья… не просто помогла, она спасла меня. Был бы один — пустился бы во все тяжкие, и это бы не помогло. В домашней же обстановке всё как-то само собой обустроилось»[50]. Огромную роль в его возрождении сыграла Линда. Дэнни Сейвелл (участник Wings) считал, что, если бы не жена, Пол не вышел бы из депрессии. «Именно она подняла его на ноги после того, как ему пришлось судиться с остальными битлами. Его сердце было разбито. Он остался бы в Шотландии и там бы попросту спился. Это она сказала ему: „Ну-ка, вперёд!“»[51].

В марте 1970 года Пол вернулся из уединения с материалом своего первого сольного альбома, записанного на четырёхдорожечной аппаратуре от EMI. В апреле 1970 года альбом McCartney поднялся на вершину списков Биллборда[52]; здесь он продержался 3 недели (и стал впоследствии дважды платиновым) и достиг #2 в Британии. Ram (1971), записывавшийся 10 января — 15 марта в нью-йоркской студии Columbia Records, вышел уже как совместная работа Пола и Линды Маккартни. Альбом, участие в котором принял Нью-Йоркский филармонический оркестр, возглавил британский хит-парад, а также стал вторым в США. Синглами из него вышли «Another Day» (#2 Великобритания, #5 США) и «Uncle Albert/Admiral Halsey» (#1 США). Последний, кроме того, по итогам года удостоился Grammy в номинации «Лучшее вокальное исполнение»[53]. Реакция прессы на два первых сольных альбома Маккартни была негативной. Джон Леннон выразил общее мнение критиков, назвав первый из них «мусором»[51]. Кроме того, фрагменты текста песни «Too Many People» и оформления обратной стороны обложки Ram (с двумя совокупляющимися жуками, вызвавшими в прессе инсинуации по поводу «намёка на то, как к нему относились в Beatles») возмутили Леннона, и он ответил тирадой «How Do You Sleep?», песней из альбома Imagine. Маккартни признавал: «Да, это был серьёзный удар. Стало очень грустно: мы ведь любили друг друга — хотя на тот момент вряд ли такое можно было бы заподозрить. Но лет с шестнадцати мы были очень близкими друзьями. И вдруг — такой странный поворот. Едва столкнулись на деловом фронте, как вцепились в глотки друг другу»[50].

Wings: 1971—1980

Маккартни был вполне самодостаточным музыкантом, однако он остро нуждался в группе, о чём признавался позже Дэнни Лейну. «Его неуверенность в себе была очевидна, — говорил последний. — Потому что когда пытаешься сделать что-то после „Битлз“… что вообще можно тут сделать?»[51]. Некоторое время Маккартни пытался реализовать идею создания супергруппы при участии Эрика Клэптона. Когда неосуществимость её стала очевидной, он пошёл по другому пути[51]. В августе 1971 года с Линдой, гитаристом Денни Лейном (экс-Moody Blues) и Дэнни Сэйвеллом Пол Маккартни основал супергруппу Wings[51]. Он вспоминал[50]:

Идея состояла в том, чтобы собрать вместе друзей, посадить всех в фургон и на этой основе создать группу. Это было довольно-таки самонадеянно. Другой хотя бы отель забронировал. Мы же находили себе ночлежки какие-то, в очень странных местах... В общем, банда ненормальных на колесах. Вопрос о создании новой группы на профессиональном уровне меня совершенно не занимал.

Декларировав полное равноправие музыкантов, Маккартни оставил за собой право решающего слова в студии[51] («…потому что, если ты — парень из Beatles, иначе и быть не может»), но с самого начала Wings задумывались как командный проект[50]. Насмешки по поводу участия в группе жены, которая, очевидно, не обладала выдающимися музыкальными способностями, его не беспокоили. «Она держалась молодцом, — вспоминал Пол. — Просто мы хотели быть всегда вместе и считали: кто смеет нам запретить быть вместе и в группе?»[50].

Дебютный альбом группы Wild Life был сдержанно принят критикой, но по итогам года журнал Record World назвал Пола и Линду лучшим дуэтом[53]. Из трёх синглов группы 1972 года два оказались запрещёнными на Би-Би-Си: «Give Ireland Back to the Irish» (он был посвящён событиям «Кровавого воскресенья» в Ирландии) и «Hi Hi Hi» (цензоров смутила строчка: «Я хочу, чтобы ты легла в постель и приготовилась к моей телесной пушке»)[54][55]. Говоря о первой из этих песен, Маккартни признавал, что несколько необдуманно отступил здесь от своего кредо. «Мне всегда удавались песни в основе своей эмоциональные. Как „Eleanor Rigby“, об одиночестве. Или песни о любви, как „Maybe I’m Amazed“. Это — моя сильная сторона. Мне бы и хотелось побольше написать песен протеста, но просто нет во мне этого дара… Были моменты когда я жаловался по поводу той или иной ситуации: „Give Ireland Back to the Irish“, „Big Boy Bickering“, — но вряд ли эти песни входят в число моих лучших»[56], — признавался он в 2010 году.

В августе 1972 года Пол, Линда и Денни Сэйвелл были арестованы в Швеции за хранение наркотиков и позже оштрафованы на 800 фунтов стерлингов[57]. После того как музыканты признались, что коноплю получают по почте из Лондона, британская полиция произвела облаву на двух шотландских фермах Маккартни и уничтожила там все конопляные посадки[54]. Впоследствии (8 марта 1973 года в городе Кэмпбелтауне, Шотландия) Пол и Линда были оштрафованы ещё и на 100 фунтов каждый[58].

Альбом Red Rose Speedway (#4 Великобритания, #1 США), как и предшествовавший ему сингл «My Love» (#9 UK), вышел как релиз Paul McCartney & Wings[58]. 16 апреля 1973 года Маккартни выступил в телевизионном музыкальном варьете «James Paul McCartney», а затем с участниками Wings записал музыкальную тему для Бонд-фильма «Live and Let Die»: так возобновилось его сотрудничество с Джорджем Мартином (автором саундтрека), аранжировавшим и спродюсировавшим эту запись[59]. Трек «Live and Let Die» 1 июня (18 июня — в США) вышел синглом и поднялся до #2 в США и Канаде (#7 — в Великобритании)[60]. Два эти релиза подняли реноме музыканта в прессе, которая при этом сохранила к нему критичное отношение. Во многом Маккартни, как сам признавался впоследствии, страдал от собственных неординарных решений: много лет спустя он признавался, что не может понять, как мог выпустить синглом такой, например, трек, как «Mary Had a Little Lamb» (#9 UK, 1972)[51].

Осенью 1973 года Пол Маккартни с группой (состав которой покинули Маккалох и Сейвелл) отправился записывать новый альбом в Нигерию[61]. Здесь ему пришлось самому исполнить партии ударных, причем впоследствии эту работу высоко оценил сам Кит Мун. В Нигерии чету Маккартни поджидали потрясения: в какой-то момент они подверглись вооружённому ограблению, позже Пол перенес тяжелый приступ бронхиальной астмы, сопровождавшийся обмороком[58]. Band on the Run (вновь подписанный Paul McCartney and Wings) возглавил основные мировые хит-парады и журналом Rolling Stone был назван «альбомом года», опередив в списке The Dark Side of the Moon[58][62]. В 1973 году, когда все юридические процедуры, связанные с наследием The Beatles, были завершены, Пол упомянул в прессе о невозможности воссоединения группы. «Думаю, все мы решили, что уже сделали все, что могли. Что ещё мы могли бы сделать <вместе>? Записать ещё несколько песен, добавить последнюю главу? Сколько это могло бы продолжаться? И разве не было бы это печальным зрелищем?»[50] — позже говорил он.

28 марта 1974 года впервые после распада «Битлз» Леннон и Маккартни сыграли вместе в лос-анджелесской Burkbank Studios, исполнив «Midnight Special». 1 апреля джэм был продолжен: Джон, Пол, Кейт Мун, Харри Нилссон и группа сессионных музыкантов исполнили «Lucille», «Stand By Me» и попурри песен Сэма Кука[63]. Позже (под заголовком A Toot and a Snore in '74) эти записи были выпущены бутлегом.

В апреле 1974 года вместе с обновлённым составом Wings Пол Маккарни обосновался в Нэшвилле, Теннесси. Здесь — при участии Чета Эткинса, Флойда Крамера, Вассар Клементс и вокальной группы Cate Sisters — был спонтанно создан новый проект, Country Hams[58][62]. Группа записала три песни, включая композицию Маккартни-отца «Walking in the Park With Eloise», которая в октябре 1974 года вышла синглом. О том, что Маккартни к нему имеет отношение, мало кто знал, и релиз (который EMI сочла «неофициальным») замечен не был. В 1982 году, когда Пол включил эту песню в список своих самых любимых (для программы серии «Desert Island Disk»), сингл был перевыпущен[64].

В мае 1975 года вышли сначала сингл «Listen to What the Man Said» (#6 Великобритания, #1 США), затем альбом Venus and Mars, который тут же возглавил основные хит-парады мира. 24 марта, празднуя завершение работы над пластинкой, Пол и Линда Маккартни собрали звёздную вечеринку на борту лайнера «Queen Mary» с участием ритм-энд-блюзовой группы The Meters, а также Боба Дилана, Led Zeppelin, Джорджа Харрисона и др. Этот спонтанный концерт впоследствии вышел под заголовком Live on the Queen Mary[65].

Месяц спустя Маккартни за 40 тысяч фунтов приобрел поместье Уотерфолл в селении Рай, графство Сассекс, которое на долгие годы стало его основной резиденцией[66].

В январе 1976 года в студии Abbey Road Пол Маккартни приступил к работе над новым альбомом, а 20 марта с Wings начал европейский этап грандиозного мирового турне. За два дня до этого он узнал о кончине своего отца, но, проявив необычайную выдержку, не стал говорить об этом музыкантам, чтобы не срывать намеченные выступления[67]. Вышедший в марте альбом Wings at the Speed of Sound в течение более двух месяцев возглавлял американские чарты, а позже оказался на #17 в списке 25 самых популярных альбомов десятилетия[68]. Вскоре после выхода тройного концертного альбома Wings Over America, возглавившего хит-парад США, журнал Rolling Stone признал Маккартни лучшим исполнителем 1976 года[69].

1977 начался для Маккартни завершением шестилетней тяжбы с Алленом Кляйном и Beatles. На эмоциональном подъёме он принялся записывать два альбома: сольник Денни Лейна Holly Days (он вышел 6 мая) и сборник инструментальных версий песен, вошедших в альбом Ram. Альбом Thrillington, выпущенный 29 апреля под псевдонимом Перси Триллз, остался практически незамеченным[70]. Маккартни признался, что является автором этой мистификации, лишь в 1994 году в интервью Марку Льюисону (журнал Club Sandwich). Выяснилось, что диск был записан в октябре-ноябре 1971 года на студии Abbey Road во время работы над альбомом Wild Life[71].

11 ноября 1977 года (в Англии, 4 ноября — в США) вышел сингл «Mull of Kintyre» (с «Girl’s School» на обороте), ознаменовавший коммерческий пик сольной карьеры Маккартни. В Британии он побил все коммерческие рекорды, включая битловские, 9 недель возглавлял списки, разошёлся тиражом, превысившим 2,5 миллиона экземпляров. Относительная неудача в США (#39) «Girl’s School» (выставленной там на А-сторону) дала повод Маккартни не возобновлять контракт с Capitol и перейти на Columbia Records[71].

В отличие от альбома London Town (#2 Великобритания, #4 США), тепло принятого критикой, которая отметила необычные, насыщенные диалектом кокни тексты Маккартни[72], Back to the Egg (#4 Великобритания, #8 США) имел сравнительно скромный успех: его Маккартни впоследствии называл одной из своих главных неудач[73]. Однако за композицию «Rockestra Theme» (в записи которой принимали участие, в числе прочих, Пит Таунсенд, Джон Бонэм, Джон Пол Джонс и Дэвид Гилмор) он вновь получил «Грэмми», а музыкальные критики впоследствии оценивали альбом достаточно высоко[73]. Согласно условиям нового контракта с Columbia, гонорар Маккартни за каждый новый альбом с этих пор должен был составлять 2 миллиона долларов: это сделало его на тот момент самым высокооплачиваемым артистом в мире[74].

3 ноября 1979 года в лондонском клубе Les Ambassadeurs состоялось чествование Пола Маккартни, который незадолго до этого был включён в Книгу рекордов Гиннесса как «самый выдающийся композитор всех времен и народов»: автор (на тот момент) 43 песен, разошедшихся более чем миллионным тиражом, и обладатель 60 золотых дисков (42 — с Beatles, 17 — с Wings, 1 — с Билли Престоном)[73]. В том же месяце вышел в свет первый начиная с 1971 года сольный сингл Маккартни «Wonderful Christmastime» (с инструментальной композицией «Rudolph the Red-Nose Reggae» на обороте)[75].

В декабре 1979 года по личной просьбе генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма Пол Маккартни организовал серию благотворительных концертов в пользу народа Кампучии, пострадавшего от засухи. Результатом этого мероприятия явился телефильм «Rock for Kampuchea», а также двойной концертный альбом Concert for the People of Kampuchea, записанный Крисом Томасом. В мае 1980 года за организацию концертов в пользу народа Кампучии Маккартни получил Ivor Novello Special Award[76].

McCartney II

Вслед за синглом «Coming Up» (#2 UK, #1 US) в мае 1980 года вышел McCartney II (#1 Великобритания, #3 США): этот альбом Маккартни записал самостоятельно, сыграв на всех инструментах, главным из которых стал для него синтезатор. Первоначально пластинка задумывалась как двойной альбом экспериментальной электронной музыки, но от этой идеи EMI в конечном итоге Маккартни отговорили[77]. Оригинальный вариант был выпущен бутлегом.

Выпуску альбома предшествовал арест Маккартни в Японии 16 января 1980 года. 11 концертов Wings были отменены, и Маккартни пришлось выплатить 1 миллион 800 тысяч фунтов промоутерам в качестве компенсации за убытки[9].

В октябре 1980 года в кентской студии Finston Manor Пол Маккартни подготовил (так и не изданный) сборник Hot Hits, Cold Cuts (песни Wings 1972—1979 годов, в своё время оставшиеся незавершенными) и записал звуковую дорожку к мультфильму «Rupert the Bear»[76].

Смерть Джона Леннона. Распад Wings

Как вспоминал Маккартни, его отношения с Джоном Ленноном к концу 1970-х годов в целом наладились, но оставались неровными. Пол говорил, что часто звонил Леннону, но никогда не мог быть уверен в том, что будет благосклонно принят. Однажды в ответ на своё приветствие он услышал: «Да у тебя на уме только пицца и всякие сказки!» («You’re all pizza and fairytales!»). Если верить Мэй Пэнг, любовнице Леннона, тот ещё во время «уик-энда в забытьи», проведенного с ней, выражал намерение встретиться с Маккартни и записаться, однако, воссоединившись с Йоко, отказался от этой затеи.

13 августа 1980 года Маккартни, находясь на Карибах, позвонил Джону Леннону в Нью-Йорк, но секретарша (по указанию Йоко) ответила, что того нет дома (что было неправдой). Между тем, продюсер Джек Дуглас, работавший над альбомом Double Fantasy, говорил: «Насколько я помню, в те дни Джон говорил мне, что не прочь пересечься с Полом и попробовать сделать что-нибудь вместе». Так не состоялась встреча, которая могла бы многое изменить в судьбе двух музыкантов[76].

Последний телефонный разговор между Полом и Джоном состоялся в сентябре 1980 года: он был дружеским и спокойным. И всё же Маккартни впоследствии сожалел, что так и не встретился со своим старым другом, чтобы наконец уладить все разногласия. Разговор по телефону касался в основном семьи Джона, который, как вспоминал Пол, радовался жизни и строил планы насчет своей дальнейшей карьеры[76].

В день смерти Джона Леннона Маккартни работал над песней «Rainclouds». Убийство его потрясло[76]:

Мы, три битла, узнали эту новость утром, и вот что странно: мы все реагировали на это одинаково. Отдельно, но одинаково. В тот день мы все пошли на работу. Все. Никто не мог оставаться дома наедине с такой вестью. Мы все почувствовали желание пойти на работу и побыть с людьми, которых мы знали. Пережить это было невозможно. Надо было как-то заставить себя двигаться дальше. Я весь день проторчал на работе, но всё делал будто в трансе. Помню, вышел я из студии и ко мне подскочил какой-то репортер. Мы уже отъезжали, и он сунул микрофон в окошко машины, крикнув: «Что ты думаешь о смерти Джона?» Измученный и потрясённый, я выдавил лишь: «Это такая тоска». Я имел в виду, тоска в самом сильном смысле, знаете, как говорят, вкладывая в одно слово всю душу: тоска-а-а-а… Но когда читаешь такое в газете, видишь только одно сухое слово.

6 января 1981 года состоялась последняя студийная сессия Wings. Как говорил Лоуренс Джубер (в интервью журналу Beatlefan), «…смерть Джона отбила у Пола охоту к концертной деятельности, ведь ему приходилось бы каждые 10 минут вздрагивать, ожидая, что какой-нибудь придурок выстрелит в него из пистолета». 27 апреля 1981 года было официально объявлено о роспуске группы[78].

1981—1984

В 1981 году Пол Маккартни и продюсер Джордж Мартин приступили к записи очередного альбома в студии Air на острове Монтсеррат. Участие в этих сессиях приняли ударник Дэйв Мэттакс (Dave Mattacks), бас-гитарист Стэнли Кларк (англ.), сменивший Мэттакса Стив Гэдд (Steve Gadd), Эрик Стюарт, Энди Маккей, а также Карл Перкинс (спевший с Полом дуэтом «Get It») и Стиви Уандер («What’s That Your Doing» и «Ebony and Ivory»)[79]. Также в 1981 году Маккартни принял участие в записи посвящённой Джону Леннону песни Джорджа Харрисона «All Those Years Ago» — с Харрисоном, Ринго Старром и Элтоном Джоном[78].

Tug of War

Альбом Tug of War вышел 26 апреля 1982 года, возглавил (как и сингл из него «Ebony and Ivory») хит-парады по обе стороны океана, был прекрасно принят критикой и в целом считается лучшим в сольной карьере Маккартни после Band on the Run[79]. Заглавный трек имел антивоенную направленность (Маккартни говорил, что попытался выразить в нём протест против новой волны английского милитаризма)[78]. Одна из песен альбома, «Here Today», была посвящена памяти Джона Леннона[80].

В июне 1982 года Маккартни приобрел в собственность мельницу постройки XVIII века и земельный участок, примыкавший к его поместью в Сассексе. Впоследствии здесь он оборудовал домашнюю студию звукозаписи. Незадолго до этого у него появился шанс осуществить намного более важную покупку. Лью Грейд предложил Полу и Йоко Оно за 20 миллионов (на двоих) выкупить права на песни Леннона-Маккартни, находившиеся во владении издательской компании Northern Songs. Йоко сочла цену завышенной, и проект не осуществился[80].

Начало 1983 года чета Маккартни провела в обществе Майкла Джексона, который прибыл из США, чтобы сняться в клипе к совместной работе «The Man» (до этого дуэт выпустил синглами «The Girl is Mine», ставшую первым синглом культового альбома Джексона Thriller, и игровую «Say, Say, Say», на которую также был снят видеоклип). 10 февраля чета Маккартни с Джексоном посетили вторую церемонию вручения Brit Awards в отеле Grosvenor, где Пол победил в номинации «Лучший британский артист 1982 года», а Джордж Мартин и Джефф Эмерик получили награду за звукорежиссёрскую работу над альбомом Tug of War[81]. Маккартни вспоминал, что именно в этот день дал множество советов Джексону относительно ведения бизнеса, сделав упор на роково́м пункте: «Подумай о том, чтобы приобрести права на какую-нибудь музыку». При следующей встрече с Маккартни, уже в США, Джексон стал шутить: «Я куплю твои песни!»

Я и забыл об этом сразу, он ещё не раз повторил то же самое, и шутка эта что-то перестала мне нравиться. — Я отвечал ему: «Ага, здорово, отлично, молодец» — потому что ведь именно я ему это все и посоветовал. Уж слишком нелепой казалась даже мысль о том, что твой друг, такой же, как и ты, певец, может всерьез заявлять, будто он купит песни «Битлз»…[81]

Два года спустя Джексон с благодарностью воспользовался некогда полученным советом и скупил авторские права на песни «Битлз» за $47,5 млн. Исключение составили «Love Me Do» и «P.S. I Love You» (собственность Маккартни), а также «Please, Please Me», «Ask Me Why» и «Don’t Bother Me» (собственность первого издателя битловских композиций Дика Джеймса)[82]. Маккартни не раз отзывался об этом поступке как о предательстве. Кроме того… «Не очень приятно отправляться на гастроли, зная, что придется платить кому-то за исполнение собственных песен», — говорил Пол в 2006 году[83].

Pipes of Peace

В мае 1983 года Пол получил Ivor Novello Award за «Ebony and Ivory» в номинации «Международный хит года», альбом Tug of War получил премию Bambi от германской Фонографической академии.

31 октября 1983 года в Англии и США вышел альбом Pipes of Peace (#2 Великобритания, #15 США), куда вошли и дуэты с Джексоном («Say, Say, Say», «The Man»). Сингл «Pipes of Peace» возглавил британский хит-парад, параллельно «Say, Say, Say» вышел на вершину американских чартов. В ноябре режиссёр Кейт Макмиллан снял клип к «Pipes of Peace» с антивоенным сюжетом. Маккартни впоследствии говорил, что это его любимый (собственный) клип всех времён.

В 1984 году Пол Маккартни написал сценарий и создал саундтрек к фильму «Передай привет Брод-стрит» («Give My Regards to Broad Street»), снявшись в главной роли. Фильм не имел успеха[84], но звуковая дорожка к нему возглавила британские альбомные чарты, как и сингл «No More Lonely Nights» (вскоре песня, чаще других звучавшая на американском радио в этом году, удостоилась за это специальной награды от ASCAP)[85]. Продюсер Джордж Мартин в ходе работы над фильмом и альбомом (со слов журналистки Джоан Гудман) так говорил о Маккартни[86]:

Пол — удивительный человек. Я бы не смог выдержать такого темпа. Он встает ни свет ни заря, едет сюда из Сассекса (а это два часа езды) и каждый вечер возвращается домой, чтобы побыть с детьми. Он с раннего утра в гриме, весь день снимается, в обеденный перерыв обсуждает с кем-нибудь производственные проблемы, а вечером — опять совещание по поводу мизансцен, освещения и Бог знает чего ещё. Это напоминает мне сеансы записи «Битлз» в старые времена. Он вникает во всё.

Ноябрьский сингл «We All Stand Together», подписанный Paul McCartney and the Frog Chorus (композиция к мультфильму «Rupert and the Frog Song»), поднялся в Британии до #3. Позднее песня получила награду Ivor Novello в номинации «Лучшая песня для фильма в 1984 году», а мультфильм был награждён как лучший анимационный фильм года Британской академией кино и телевидения. В ноябре 1984 года Маккартни получил от ливерпульского муниципалитета высшую награду — «Freedom of the City», став таким образом единственным жителем Ливерпуля, которого удостоили этой премии дважды[86]. Выпущенный год спустя синглом «Spies Like Us» с песней из одноимённой комедии поднялся до #7 в США и стал юбилейным (сотым) хитом Маккартни в списках «Биллборда» (из них 65 — в составе «Битлз»). Сингл (выпущенный в комплекте с ремиксами, один из которых сделала любимая электронная группа Маккартни Art of Noise) стал и его последним американским хитом[82].

1985—1993

13 июля 1985 года Пол Маккартни принял участие в лондонском концерте Live Aid, исполнив «Let It Be». Прибыв на концерт в одиночестве, без команды техников, он впоследствии называл своё выступление перед 90 тысячами зрителей «кошмаром». После выступления Queen (его выходу предшествовавшего) вся аппаратура оказалась отключена — о чём Маккартни узнал, лишь начав петь «Let It Be» под аккомпанемент безмолвного фортепиано[82].

В октябре 1985 года Маккартни вернулся в Capitol, заключив с компанией контракт на распространение пластинок в Америке. Тем временем 14 ноября в Англии на Virgin вышел мультфильм «Rupert and The Frog Song» (с клипами на песни Линды «Seaside Woman» и «Oriental Nightfish»). Эта видеокассета установила рекорд, за месяц разойдясь 130-тысячным тиражом. «Rupert and The Frog Song» был признан популярнейшим в Англии мультфильмом следующего, 1986 года[85].

20 июня 1986 года Пол Маккартни выступил на благотворительном концерте Prince’s Trust Birthday Party Concert (на стадионе Уэмбли), где под аккомпанемент участников Dire Straits, Фила Коллинза, Рэя Купера, Эрика Клэптона, Брайана Адамса исполнил «Long Tall Sally», «I Saw Her Standing There» и «Get Back» (последнюю — в дуэте с Тиной Тёрнер)[85].

Коллинз, кроме того, принял участие в записи следующего альбома Маккартни, Press to Play (#8 Великобритания, #30 США). Соавтором шести (из десяти) песен пластинки стал Эрик Стюарт (участник 10cc, знакомый с Beatles ещё с начала 1960-х годов, когда играл в «Каверне» в составе группы The Minbenders)[87]. Притом что альбом, записанный с продюсером Хью Пэджемом (известным по сотрудничеству с Genesis), в коммерческом отношении оказался почти провальным, пресса приняла его благосклонно, отметив мастерство Маккартни-аранжировщика и необычно агрессивное звучание некоторых песен (в частности, «Angry»)[85]. Позже музыкальная критика изменила мнение о пластинке к худшему: по мнению Теда Дойла (Q), он может поспорить с «Хором лягушек» за звание худшей пластинки Пола Маккартни всех времён[51].

В 1987 EMI выпустила альбом «All the Best!», первый сборник хитов Маккартни. В 1988 Пол (сначала только в СССР) выпустил сборник рок-н-ролльных кавер-версий «Снова в СССР», в США и Европе изданный лишь три года спустя[88].

Примерно в это же время началось сотрудничество Маккартни с Элвисом Костелло: две песни, рождённые в этом союзе, — «Veronica» и «My Brave Face» — вошли в альбом Костелло Spike и альбом Маккартни Flowers in the Dirt (соответственно). Вторая из них возглавила британский хит-парад в 1989 году. Позднее оба музыканта объединили усилия для работы над Mighty Like a Rose (альбомом Костелло) и альбомом Маккартни Off the Ground (1993)[12].

В начале 1990-х годов Пол Маккартни вместе с Харрисоном и Старром занялся работой над документальными фильмами и альбомами серии The Beatles Anthology. В проект вошли три двойных альбома, набранных из альтернативных версий известных песен, концертных записей, а также прежде не издававшихся вещей. Центральной вещью Anthology 1 (1995) стала выпущенная синглом «Free as a Bird» (записанная воссоединившимся трио), «Anthology 2» представил публике вторую и последнюю такую композицию, «Real Love». Продюсером обеих записей стал Джефф Линн, фронтмен Electric Light Orchestra и близкий друг Джорджа Харрисона, участвовавший с ним в группе The Traveling Wilburys[12].

1997 — настоящее время

Альбом Пола Маккартни Flaming Pie (1997), записанный продюсерами Линном и Мартином, поднялся до #2 в Великобритании и США и был номинирован на «Грэмми» как альбом года. 11 марта 1997 года за вклад в развитие музыки Маккартни получил рыцарское звание и стал сэром Полом Маккартни. Свою награду он посвятил Леннону, Харрисону и Старру, а также всем гражданам Ливерпуля[89].

В 1999 году Маккартни выпустил сборник рок-н-ролльных стандартов Run Devil Run и был введен (как соло-исполнитель) в Зал славы рок-н-ролла. В мае 2000 года Маккартни стал членом Британской академии композиторов и поэтов-песенников. Гай Флетчер, председатель этой академии, отметил роль, которую сыграл Пол в развитии всей британской популярной музыки[90].

Альбом Driving Rain (2001) был посвящён Хизер Миллс, которая стала его женой 11 июня 2002 года. Почти одновременно вышел и посвящённый Линде альбом A Garland for Linda, восемь композиций для которого написали восемь разных современных композиторов. Все средства от продажи пластинки были направлены в благотворительный фонд «The Garland Appeal», оказывающий финансовую помощь раковым больным[91].

В 2001 году вышел документальный фильм «Wingspan: An Intimate Portrait», куда вошли многие фотографии и фотокадры, сделанные Линдой, а также интервью Пола, данное дочери Мэри (той самой, которая ещё ребёнком попала на заднюю обложку альбома McCartney). В том же году Пол написал основную тему к фильму «Ванильное небо», номинированную на «Оскара»[92].

11 сентября 2001 года Маккартни, находясь в аэропорту имени Кеннеди, стал свидетелем террористической атаки на Всемирный торговый центр. Потрясенный увиденным, он организовал благотворительный «Концерт для Нью-Йорка» («The Concert for New York City»), состоявшийся 20 октября. В ноябре того же года стало ясно, что дни Джорджа Харрисона сочтены. Пол провел многие часы у постели своего друга в особняке Холливуд-Хиллз, где доживал последние дни Харрисон. 29 ноября Джордж скончался, а ровно год спустя Маккартни сыграл одну из его самых известных песен «Something» на «Концерте для Джорджа» («Concert for George»). В 2002 году Пол Маккартни начал всемирное турне «Back In The World», в ходе которого впервые посетил Россию и 24 мая 2003 года выступил с концертом на Красной площади в Москве. По сей день этот концерт остаётся единственным концертом западной рок-звезды на Красной площади — все остальные, заявленные таковыми, проводились на Васильевском спуске. За день до концерта тогдашний Президент России В. В. Путин сопровождал музыканта с супругой во время их прогулки по площади и Кремлю и принял их в своей кремлёвской резиденции.

В июне 2004 года Пол выступил хедлайнером на фестивале в Гластонбери, а затем 20 июня в рамках 04 Summer Tour выступил в Санкт-Петербурге на Дворцовой площади. По некоторым подсчётам, этот концерт стал трёхтысячным в карьере Пола[93][94].

2 июля 2005 года Пол открыл и завершил концерт Live 8 в Гайд-парке, исполнив вместе с группой U2 песню «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band». 13 ноября 2005 года после завершения концерта Маккартни в Анахайме, Калифорния, была установлена спутниковая связь с международной космической станцией, и музыкант сыграл специально для космонавтов Билла Макартура и Валерия Токарева песни «Good Day Sunshine» и «English Tea». В 2005 году вышел Chaos and Creation in the Backyard записанный с продюсером Найджелом Годричем, — последний альбом Маккартни для EMI. Год спустя сам альбом и песня из него, «Jenny Wren», были номинированы на «Грэмми»[95].

В июле 2006 года начался и 17 марта 2008 года завершился бракоразводный процесс, инициированный Маккартни: Миллс своими выпадами против бывшего мужа вызвала в прессе скандал[96].

18 июня 2006 года Маккартни отпраздновал свой 64-й день рождения, в своё время «предсказанный» песней «When I’m Sixty-Four»: этот день рождения был отпразднован фанатами группы и Пола во всем мире. В том же году Пол Маккартни впервые выступил на церемонии вручения «Грэмми»: «Numb/Encore» и «Yesterday» он исполнил с рэпером Джеем Зи и группой Linkin Park.

21 марта 2007 года Маккартни покинул EMI и заключил контракт с Hear Music, принадлежащей корпорации Starbucks, став первым исполнителем в каталоге лейбла. 4 июня вышел его первый здесь 21-сольный альбом Memory Almost Full, в поддержку которого отыграл несколько «секретных концертов» в Лондоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе[97]. 13 ноября 2007 года вышел бокс-сет из трех DVD «The McCartney Years», куда вошли живые записи, закулисные съемки и документальный фильм «Creating Chaos at Abbey Road» (2005).

В феврале 2008 года Маккартни был номинирован на BRIT Award за исторический вклад в развитие музыки[98]. 26 мая 2008 года в Йельском университете Маккартни получил почётное звание доктора музыки. 1 июня 2008 года он отыграл концерт на стадионе Энфилд в честь Ливерпуля, ставшего на год культурной столицей Европы[99].

14 июня 2008 года состоялся бесплатный концерт на Площади Независимости в Киеве, на который собрались около 250 тыс. человек[100].

18 июля 2008 года Пол Маккартни неожиданно появился на концерте Билли Джоэла на Shea Stadium (). Концерт назывался «Последнее выступление в Ши», так как на 2009 год был намечен снос этого спорткомплекса (примечательно, что именно The Beatles выступали здесь первыми)[101].

В 2009 году Пол Маккартни был награждён Гершвиновской премией[102], а в декабре 2010 года — премией Центра искусств имени Джона Кеннеди (Kennedy Center Award)[103][104]. В 2010 году он продолжил гастрольную деятельность с группой, в составе которой три американца, уроженца Лос-Анджелеса, — гитаристы Брайан Рей (Brian Ray) и Расти Андерсон (Rusty Anderson), ударник Эйб Лабориел-младший (Abe Laboriel Jr.) — и британец, клавишник Пол Уикенс (Paul Wickens)[56].

14 декабря 2011 года в рамках турне «On The Run» состоялся концерт Пола Маккартни в Спорткомплексе «Олимпийский» в Москве — третий в России и четвёртый на территории бывшего СССР.

9 февраля 2012 года Пол получил звезду на Аллее славы Голливуда. За неё он поблагодарил всех участников группы The Beatles[105].

3 мая Пол вместе с супругой едва не попал в авиакатастрофу[106].

8 сентября 2012 года Пол Маккартни получил высшую награду Франции — Орден Почётного легиона (офицер)[107].

В 2013 году музыкант выпустил новый студийный альбом, New.

19 мая 2014 года стало известно о том, что Пол Маккартни подхватил неизвестный вирус и в связи с этим был вынужден отменить свои запланированные гастроли по Японии[108].

Пол Маккартни снимется в эпизоде пятой части «Пиратов Карибского моря». Фильм выйдет на экраны 26 мая 2017 года[109].

Сотрудничество

Работа с другими музыкантами

Уже с первых лет участия в The Beatles Пол Маккартни много работал для других музыкантов — как под своим именем, так и под псевдонимами. Возможно, самым успешным с коммерческой точки зрения явилось для него сотрудничество с дуэтом Peter & Gordon. Одна из песен Маккартни, исполненная дуэтом, «A World Without Love», поднялась на 1-е место в хит-парадах Великобритании и США[12].

Однако свой самый знаменитый «подарок» Пол Маккартни преподнёс Rolling Stones, которые 1 ноября 1963 года выпустили синглом его песню «I Wanna Be Your Man». Правда, Леннон в интервью журналу Hit Parader говорил, что не придавал этой песне значения: «…Действительно сильную песню ведь мы бы им не отдали, так ведь?»[110]

В середине 60-х годов Маккартни записывался с Beach Boys (10 апреля 1966 года, песни «Vegetables» и «On Top of Old Smokey»), The Chris Barber Band (20 октября 1966 года, сингл «Catcall» с песней, написанной Полом ещё в конце 1959 года), Силлой Блэк (8 марта 1968 года, сингл «Step Inside Love», композиция Маккартни), Полом Джонсом (8 августа 1968 года, «And The Sun Will Shine», при участии Джеффа Бэка), а также Донованом («Atlantis», «Mellow Yellow», 1968), Джеймсом Тейлором («Carolina in My Mind»), The Steve Miller Band («My Dark Hour», 1969) и другими[27][35].

Самые известные продюсерские работы Пола Маккартни 60-х годов — с The Bonzo Dog Doo-Dah Band (сингл I’m the Urban Spaceman, поднявшийся до #4 в Великобритании, — под псевдонимом Apollo С. Vermouth — работать на стороне под собственным именем Полу запрещали условия контракта)[10] и Badfinger (дебютный сингл Come and Get It, #4; для группы Пол придумал и название: прежде она называлась Iveys)[45]. Решающую роль участие Пола Маккартни имело в карьере Мэри Хопкин, которую он «открыл» для британской публики, подписав к Apple и выпустив здесь (в качестве продюсера) два сингла и дебютный альбом[45].

Плодотворным было сотрудничество Маккартни с Эриком Стюартом, который участвовал в работе над альбомами Pipes of Peace и Press to Play. Маккартни в свою очередь написал для его группы 10cc песни «Don’t Break the Promises» (альбом …Meanwhile, 1992) и «Yvonne’s the One» (альбом Mirror Mirror, 1995).

Оркестровая и симфоническая музыка

Начало 1990-х годов для Пола Маккартни было связано с частичным переходом из поп-жанров в сферы, связанные с классической музыкой. В 1991 году по заказу ливерпульского Королевского музыкального общества, готовившегося отпраздновать своё 150-летие, Пол Маккартни совместно с Карлом Дэвисом создал «Ливерпульскую Ораторию», премьера которой состоялась в ливерпульском соборе англиканской церкви. 18 ноября состоялась американская премьера в Карнеги-Холле: оркестром руководил Карл Дэвис. Двойной альбом с записями концерта был выпущен EMI Classics и возглавил хит-парады классической музыки[12].

В 1995 году Пол Маккартни написал фортепианную пьесу «A Leaf»; 23 марта в Лондоне, в Сент-Джеймсском дворце, на благотворительном концерте An Evening With Paul McCartney and Friends в присутствии принца Чарльза она была исполнена Аней Алексеевой, золотой медалисткой Королевского музыкального колледжа[111]. Позднее принц Уэльский присвоил Полу Маккартни звание почетного члена Королевского музыкального колледжа. К классическому жанру относятся и три других его альбома: «Standing Stone» (1997), «Working Classical» (1999) и «Ecce Cor Meum» (2006)[90].

В феврале 2011 года стало известно, что Пол Маккартни написал первый в своей музыкальной карьере балет — романтическую сказку «Океанское царство» (англ. Ocean’s Kingdom), действие которой происходит в двух королевствах, земном и подводном. Премьера спектакля в хореографии Питера Мартинса[en] и в исполнении труппы Нью-Йорк Сити балет состоялась 22 сентября 2011 года[112]. В 2012 году за партитуру этого балета Пол Маккартни был номинирован на приз «Бенуа танца».

Анимация и художественная литература

С начала 1980-х годов, в сотрудничестве с режиссёром-мультипликатором Джеффом Данбаром, Пол Маккартни участвует в создании анимационных фильмов. По инициативе музыканта был снял мультфильм «Руперт и песня лягушек» (англ. Rupert and the Frog Song)[113] об одном из его любимых детских персонажей — медвежонке Руперте. Маккартни выступил в роли продюсера и соавтора сценария мультфильма, а также принял участие в его озвучании. Мультфильм вышел в 1984 году, а песня из него We All Stand Together была издана как отдельный сингл. В 1992 году Маккартни и Данбар создали короткометражный анимационный фильм «Закон Домье» на основе рисунков известного французского графика Оноре Домье[114]; фильм был удостоен кинопремии BAFTA.

Позже Маккартни с Данбаром работали над мультфильмами «Напев тропического острова» (англ. Tropic Island Hum)[115] и «Вторник» (англ. Tuesday)[116]; последний фильм номинировался на премию BAFTA. В 2004 году эти два мультфильма и «Руперт и песня лягушек» была издана на DVD под названием «Коллекция музыки и анимации Пола Маккартни» (англ. Paul McCartney's Music and Animation Collection)[117].

Помимо этого, Маккартни и Данбар работали над сценарием полнометражного мультфильма, однако в итоге решили издать этот текст в виде детской книжки. Повесть-сказка «Высоко в облаках» (англ. High in the Clouds) была опубликована в октябре 2005 года и вскоре была переведена на ряд иностранных языков. В сентябре 2013 года стало известно, что книга будет экранизирована в формате 3D, премьера предварительно намечена на 2015 год[118][119].

Отзывы критики

Первые три года сольной карьеры Пола Маккартни принесли в целом неровные результаты[51]. Дебютный альбом 1970 года, представлявший собой коллекцию, скорее, зарисовок, нежели полноценных песенных композиций, прессой был встречен насмешливо, а Джон Леннон назвал его «мусором» («rubbish»)[51]. В ретроспективе McCartney с его «домашними» простотой и спонтанностью[120] стал оцениваться много выше; и всё же он (согласно Allmusic) представил слушателям не так уж много песен, которые могли бы считаться «полноправной маккартниевской классикой». В числе последних неизменно называлась «Maybe I’m Amazed», по общему мнению, самая заметная на пластинке[121]. Как отмечал другой рецензент, вопрос: «Зачем нужно было умирать The Beatles, если такой вот жизнью зажил McCartney?» — эта пластинка оставила без ответа[122].

Второй альбом Ram, записанный Полом и Линдой с группой приглашённых музыкантов, был встречен критикой почти так же враждебно[51]; Роберт Кристгау назвал материал его очень легковесным, пренебрежительно отозвавшись и об одной из центральных вещей, «Uncle Albert/Admiral Halsey»[123]. В ретроспективе этот релиз считается «классическим», но и рецензент Allmusic (давший ему оценкку 5/5) признаёт: Маккартни (в отличие от Леннона и Харрисона) своими первыми двумя альбомами не оправдал ожиданий поклонников The Beatles[124].

Создание Wings не изменило положение дел. Альбом Wild Life лишь спустя сорок лет был признан оригинальным экспериментом в минимализме; в 1971 году он явился для фэнов и критиков сильнейшим разочарованием. Журнал Rolling Stone назвал его «пустым, вялым, бессильным, банальным и тусклым»[51]. Те же тенденции критика отмечала и во втором альбоме группы, Red Rose Speedway, альбоме, имевшем яркие моменты, но в целом неровном.

В 1970 году Джон Леннон заметил, что «Пол способен на сильную вещь, только нужно хорошенько его напугать». В каком-то смысле его слова оказались пророческими: записанный в Нигерии, в атмосфере страха и непредсказуемости, Band on the Run был восторженно принят прессой как первый альбом, в котором автор сумел подняться до уровня, достигнутого им в The Beatles. Прежде скептически настроенный Rolling Stone высказался о пластинке восторженно, назвав её «лучшим из всего, что выпустили четверо музыкантов, прежде называвшие себя The Beatles». Согласился с этим и Джон Леннон, признавший: «Band on the Run — великолепный альбом». «Это был мой триумф над критиками», — позже говорил Пол Маккартни[51].

Venus and Mars, альбом, в котором впервые появились следы действительно коллективного творчества ансамбля (что сказалось в структуре, общем темпе, настроении)[125], стал, по мнению Р. Кристгау, «едва ли не самым милым» в наследии Маккартни[126]. В целом пластинка была встречена с одобрением, хотя далеко не все приняли стилистические её разнообразие[127]; в целом она была оценена ниже, чем Band on the Run[128], в частности, негативной была рецензия Rolling Stone. И впоследствии специалисты отмечали, что пластинка получилась легкомысленной, по духу более близкой к Red Rose Speedway, устремлённой, в отличие от Band on the Run, не в будущее, а в прошлое[129]. Решительно «групповым», нарочито «демократическим» проектом стал альбом Wings at the Speed of Sound; именно этот фактор, по мнению С. Т. Эрлвайна, рецензента Allmusic, предопределил его неудачу: никто из музыкантов не мог сравниться с лидером группы по уровню авторского и исполнительского мастерства[130]. Альбом, «выехавший» в чартах на силе двух синглов («Let 'Em In», «Silly Love Songs»), рецензентами также был, в основном, встречен враждебно[131], как предсказуемая, монотонная музыка «для кресла-качалки»[127].

Тройной альбом Wings Over America был тепло встречен критиками — «отчасти потому, что предложил возрождённые версии некоторых битловских мелодий, отчасти потому что не явился провалом, которого ждали» (Allmusic). Он же, однако, как отмечал С. Т. Эрлвайн, наглядно продемонстрировал, что «Wings никогда не были очень уж одарённым ансамблем»[132]. Напротив, Thrillington, в своё время оставшийся незамеченным, со временем стал оцениваться критиками весьма высоко: как серьёзная и «впечатляющая работа Пола и Линды Маккартни», отмеченная выверенными и элегантными аранжировками[133]. Творческой удачей в целом признаётся критиками и London Town; успех этот во многом был предопределён тем фактом, что трио Маккартни-Маккартни-Лейн, работавшее над альбомом, создало своего рода продолжение Band on the Run[134]. Последовавший затем Back to the Egg, ознаменовавший не слишком удачную попытку вернуться к корневому рок-н-роллу, напротив, считается самым слабым и невыразительным альбомом Wings; критики усмотрели определённую логику в том, что «после этой творческой неудачи Маккартни вернулся к карьере сольного исполнителя»[135].

McCartney II принято считать «возвращением к форме», хотя отношение к альбому с годами менялось; поначалу его синтезаторное звучание было принято с восторгом, как дань «нововолновой» стилистике, вскоре оно же было объявлено устаревшим[136]. В конечном итоге — признав, пластинку трудно признать цельной и последовательной[136], — критики сошлись на том, что она выдержала испытание временем, помогая слушателю составить «приятное впечатление об очень милом человеке»[137]. Высоко оценили критики в 1982 году и Tug of War: «амбициозный и роскошный» альбом, который сам автор считал своим лучшим произведением после Band on the Run[138]. Впоследствии специалистами отмечались с одной стороны существенная роль, которую сыграл в организации звучания Джордж Мартин, с другой — некоторая старомодность созданного им звучания; ни то ни другое не помешало альбому остаться в наследии Маккартни одной из наиболее законченных, цельных работ[139].

В альбоме Pipes of Peace (1983) критики усмотрели массу отсылок к Tug of War (наиболее очевидной из которых была «Tug of Peace»); высказывалось даже предположение, что он и был задуман как «зеркальное отражение» предшественника. Пластинка, разочаровала рецензентов отсутствием новых идей (при кажущемся внешнем разнообразии звука), но в целом получила умеренно доброжелательные отзывы — как пример качественного, умело стилизованного и мастерски сработанного софт-рока[140]. Гораздо строже пресса отнеслась к Give My Regards to Broad Street: звуковая дорожка к фильму 1984 года многим показалась столь же невнятной, как и сам фильм; в качестве исключения была единодушно отмечена лишь хит-баллада «No More Lonely Nights» с «потрясающим соло Дэвида Гилмора». Явным просчётом критики сочли решение автора перезаписать известные песни, не интерпретировав их заново[141].

Press to Play (1986) некоторое время не слишком продуманно рекламировался как «ответ Макки панк-року», но в действительности (согласно Allmusic) был с его стороны, скорее, попыткой заняться вещами, которые всегда удавались ему наилучшим образом (оркестровый поп, насмешливый заводной рок, красивые любовные баллады); критики относят эту пластинку к числу — если не сильнейших, то по крайней мере цельных и последовательных[142]. В надежде вернуть себе реноме серьёзного автора Маккартни выпустил Flowers in the Dirt (1989); результат плодотворного сотрудничества с Элвисом Костелло хоть и не «явил миру эпохальных песен»[143], критиками был оценен высоко: считается, что эта амбициозная и яркая работа ознаменовала возвращение автора к прекрасной творческой форме[143].

Приятное впечатление произвел на специалистов двойной концертный диск Tripping the Live Fantastic; «ностальгическое путешествие», обнажившее (как писал С. Т. Эрлвайн) некоторые слабые стороны песенного материала Маккартни последних лет и слишком наглядно продемонстрировавшее известную склонность певца «нравиться всем», в целом был встречено весьма благосклонно[144]. Ещё выше был оценен Unplugged (The Official Bootleg); рецензент Allmusic назвал его «одной из самых приятных пластинок в каталоге Маккартни», отметив и неожиданные сюрпризы — удачно возрождённые песни первого сольного альбома («That Would Be Something», «Every Night», «Junk»)[145]. Liverpool Oratorio, написанная для Королевского ливерпульского филармонического оркестра вызвала поначалу широкий резонанс, но в конечном итоге не произвела впечатления на критиков; отмечалось, что автор достиг бы большего, если бы привлёк к сотрудничеству Джорджа Мартина[146].

Off the Ground — альбом «классический, профессиональный и амбициозный», явился своего рода продолжением Flowers in the Dirt; обозреватели, отметив в нём социально-политическую линию, сочли что именно в силу своей неожиданной серьёзности он «складывается в нечто меньшее, чем сумму отдельных частей»[147]. Paul Is Live, четвёртый концертный альбом Маккартни за четыре года, был признан слабейшим из всех[148]. Зато новый всплеск позитивных отзывов вызвал Flaming Pie, альбом просто аранжированных, в основном акустических песен. «Маккартни не изменил своей тяге к купанию в банальностях, да и в самых амбициозных композициях… выглядит невыразительно, но когда работает в малых формах („The Song We Were Singing“, „Calico Skies“, „Great Day“), становится нежно трогателен», — написал Allmusic, отметив, что в своём лучшем виде автор предстаёт, когда менее всего напрягается[149]. Вторая работа Маккартни, выполненная в классическом формате, Standing Stone (1997), была, как и первая, оценена неоднозначно; отмечалось, в частности, что автор, в полной мере реализовав свой потенциал мелодиста, подошёл к работе над «поэтической симфонией», как если бы это был альбом поп-песен; другими словами, музыкальные идеи лишь представил слушателю, не развив их в достаточной мере[150].

Run Devil Run, во многом созвучный «Снова в СССР», критиками был воспринят как более цельное произведение, отмеченное новообретённой свежестью сценического исполнения, интересное ещё выбором (подчас не самого известного) материала. Allmusic назвал Run Devil Run в числе лучших сольных работ Маккартни[151]. Driving Rain, иногда рассматриваемый как завершающая часть трилогии (Flaming Pie, Run Devil Run), вызвал интерес критики своей арт-поп-направленностью, а кроме того, свежестью звука, обеспеченной союзой с группой молодых продюсеров. «С самого начала свой сольной карьеры Пол Маккартни не выдавал три пластинки подряд, которые были бы насколько наполнены буйством воображения, мелодизмом и энтузиазмом»[152], — писал критик С. Т. Эрлвайн.

Специалисты сходятся во мнении, что 2000-е годы стали для Пола Маккартни временем обновления и возрождения; практически впервые после распада The Beatles они принесли музыканту стабильный успех. Альбом Chaos and Creation in the Backyard (2005), в котором автор вернулся к эстетике дебютной пластинки[95] был отмечен в прессе как один из лучших во всей его сольной карьере. Восторженные оценки получили концертные выступления Маккартни; поистине выдающимися считаются его концерты в Гластонбери (2004) и на Красной площади в Москве (2003). Как отмечал Q в 2010 году, «спустя сорок лет после распада The Beatles сохраняют позиции одного из самых влиятельных коллективов в истории современной музыки, и Пол Маккартни остаётся одним из самых успешных поп-исполнителей современности»[56].

Семья

  • Отец Джеймс Маккартни (7 июля 1902 — 18 марта 1976) умер от пневмонии, был трубачом и пианистом (в 1920-х годах играл в собственном оркестре Jim Mac’s Jazz Band), потом работал служащим на ливерпульской хлопковой бирже.
  • Мать Мэри Маккартни (29 сентября 1909 — 31 октября 1956) умерла от рака груди, работала медсестрой и акушеркой[153].

Родители англ. en:Jim and Mary McCartney поженились 15 апреля 1941 года[153].

  • Брат — Питер Майкл Маккартни англ. en:Mike McGear (Peter Michael McCartney, род. 7 января 1944) тоже певец и музыкант[153]
  • Мачеха Анджела Уилльямс (Angela Williams, род. 1929).
  • Сводная сестра, дочь мачехи Рут Маккартни англ. en:Ruth McCartney (род. 15 февраля 1960), от первого брака с Энди Уилльямсом, погибшим в автокатастрофе в 1962, Рут Маккартни была певицей, приезжала в СССР[153].

Пол Маккартни родился в семье этнических ирландцев Мэри и Джеймса Маккартни. Известно, что прадед по отцовской линии, Джеймс Маккартни, уже жил в Ливерпуле на Скотланд-роуд, когда в 1864 году женился на Элизабет Уильямс, прабабушке Пола. Отец Пола Джеймс родился в 1902 году. Прадед по материнской линии Оуэн Моэн родился в Таллинамалроу, Ирландия, в 1880 году; эмигрировал и женился на девушке по имени Мэри Данер в Ливерпуле в 1905 году[8]. Брат Пола, Майкл (англ. Michael McCartney) родился 7 января 1944 года; он также стал впоследствии известным музыкантом.

Джеймс Маккартни, в прошлом трубач и пианист (в 1920-х годах игравший в собственном оркестре Jim Mac’s Jazz Band), работал служащим на ливерпульской хлопковой бирже. Мэри работала медсестрой в ливерпульской больнице Уолтон; затем стала акушеркой, выезжая по вызовам на велосипеде, в любое время дня и ночи[154]:

У меня сохранились кристально чистые воспоминания: снежная ночь, мы живем на Вестерн-авеню, 72, улицы завалены снегом, три часа утра, она встаёт и направляется на своем велосипеде с маленькой коричневой плетеной корзиночкой впереди - во мрак, осещая себе путь крошечным фонариком, в своей матросской униформе, укатывает в район, чтобы где-то принять роды.

Летом 1955 года у Мэри Маккартни обнаружили уплотнение на молочной железе; это было начало смертельной болезни. Её оперировали в старой городской больнице Nothern, но было слишком поздно[9]. «Это была чудесная женщина, которая тянула на себе всю семью и, наверное, умерла от этого: став жертвой болезни, сопровождающей стресс. Она была, как многие женщины, невоспетым главой семьи»[8], — много лет спустя говорил Пол. 31 октября 1956 года Мэри Маккартни скончалась после операции и была похоронена на ливерпульском кладбище Yew Tree. Мать осталась в памяти Пола необычайно нежной, ласковой женщиной, с прекрасным чувством юмора и очень привлекательной, несмотря на очки без оправы, с которыми не расставалась. «Как я позже стал понимать, душевного тепла у нас в доме было больше, чем в большинстве других семей»[8], — позже вспоминал Пол. Ей впоследствии он посвятил песню «Let It Be».

Мать мечтала, чтобы сын стал доктором, отец, ушедший из школы в 14 лет, — чтобы тот стал великим ученым. Маккартни говорил, что на всю жизнь сохранил благодарность родителям за то, что те изначально ориентировали его на высокие цели, с детства внушали ему, что он обязательно должен в жизни чего-то добиться[8]. Семья жила бедно, но дружно; во многом атмосфера, царившая в доме сформировала характер Пола. Много лет спустя, соглашаясь с тем, что популярный образ вечноулыбающегося «макки» с поднятым вверх пальцем не слишком соответствует его реальному характеру, он признавал, что всегда смотрел на вещи оптимистичнее, чем Джон: «…Его отец ушел из дома, когда ему было три года. Мой — нет, мой всегда был рядом, и он был веселым парнем, который играл на фортепиано и рассказывал анекдоты. Это и обусловило разницу»[56].

Личная жизнь

Пол начал встречаться с девушками, уже став музыкантом The Quarrymen. Одну из первых его подруг звали Лейла («Странное для Ливерпуля имя», — вспоминал он), другая близкая знакомая, Джули Артур, была племянницей актёра-комика Теда Рея[8]. В 1959 году Пол встретил свою «первую серьёзную любовь», Дот Рон (Dot Rhone), с которой познакомился в клубе Casbah. Дот (по прозвищу «Бабблз») и Пол, Джон и Синтия стали неразлучным квартетом. Если верить воспоминаниям Дот, они с Синтией Пауэлл научились «сохранять полное безмолвие», когда Пол и Джон усаживались обсуждать дела группы. «Под гневным взглядом Пола она замирала, как кролик», — пишет Спиц, автор биографии The Beatles[18].

Настоящее «сексуальное крещение» (по собственным воспоминаниям) Пол получил в Гамбурге (городе, имевшем репутацию европейской секс-столицы). «Там» наступило сексуальное пробуждение. До приезда в Гамбург практического опыта у нас почти не было", — признавался он[16]. По возвращении из Гамбурга в мае 1962 года Пол узнал, что Дот беременна; они запланировали свадьбу, но в июле у Дот случился выкидыш, и вскоре их взаимные чувства остыли. Позже Дот покинула Британию и поселилась в Торонто (Канада), где по сей день живёт с мужем и детьми и имеет (согласно биографии Спица) «очень хорошую работу»[18].

18 апреля 1963 года, когда Beatles прибыли в Ройал Алберт-Холл для участия в концерте, организованном BBC, в ходе одной из фотосессий к ним присоединилась Джейн Эшер, обаятельная и энергичная семнадцатилетняя актриса, соведущая телешоу «Juke Box Jury», одним из талантов которой (по характеристике Б. Майлза) было «…удивительное умение позволять людям чувствовать себя легко в её присутствии»[32]. Вечером того же дня все вместе оказались в гостях у журналиста Криса Хатчинса… Пол позже полагал, что покорил её одной строкой: «Ful semyly hir wympul pynched was» («Единственное, что я помнил из Чосера!..»)[32]. 25 декабря 1967 года они объявили о своей помолвке, но в начале 1968 года расторгли её и прекратили отношения. По версии Джейн, причиной явилась измена Пола с девушкой по имени Фрэнки Шварц, хотя сама Шварц в интервью утверждала, что Джейн и Пол разошлись без её участия[155].

15 мая 1967 года в клубе на концерте Джорджи Фэйма Маккартни познакомился с фотографом Линдой Истман, своей будущей женой[156]. В мае 1968 года Маккартни вновь встретил Линду, шесть месяцев спустя они поженились. Пол удочерил ребёнка Линды от первого брака — Хэзер, позднее у них родилось трое детей: Мэри (род. 28 августа 1969 года), Стелла (род. 13 сентября 1971 года) и Джеймс (род. 12 сентября 1977 года). 17 апреля 1998 года Линда умерла от рака груди в городе Тусон, штат Аризона. По словам Пола, за все время брака они разлучались только однажды, на одну неделю.

В апреле 1999 года Маккартни на церемонии Pride of Britain Awards Пол познакомился с бывшей моделью Хизер Миллс и начал встречаться с ней. 23 июля 2001 года они обручились, а 11 июля 2002 года вступили в брак. Свадьба состоялась в замке Лесли, Ирландия. 28 октября 2003 года у Пола и Хэзер родилась дочь Беатрис Милли. Брак оказался краткосрочным и несчастливым: в мае 2006 началось слушание о разводе, а 17 марта 2008 года брак был расторгнут[157][158]. В результате Маккартни пришлось выплатить своей жене 24 миллиона фунтов.

В ноябре 2007 года Маккартни начал встречаться с 47-летней американкой Нэнси Шевелл (Nancy Shevell)[159]. «Она привлекательна, богато одета и выглядит весьма обаятельной особой, не останавливающаяся перед тем, чтобы и приобнять кого-нибудь из окружающих Пола», — так охарактеризовал Шэвелл корреспондент Q, встретившийся с супругами в 2010 году за кулисами одного из концертов[56]. 7 мая 2011 года стало известно об их помолвке. 9 октября 2011 года Пол Маккартни женился в третий раз[160].

Дети и внуки

  • Приёмная дочь Хизер Луиза Си-Маккартни (англ.) (род. 31 декабря 1963, в Аризоне). Дочь Линды Истмэн и Джозефа Мэлвилла Си (Joseph Melville See), Пол удочерил Хизер и она стала носить его фамилию. Хизер не замужем, живёт в Лондоне и занимается гончарным искусством[161].
  • дочь Мэри Анна Маккартни (род. 28 августа 1969) была замужем за бизнесменом Алистером Дональдом (Alistair Donald). Сейчас она замужем во второй раз за режиссёром Саймоном Абудом (род.1966). Мэри — профессиональный фотограф, работает в фирме отца MPL Communications[162].
    • Внук — Артур Дональд (род.03.04.1999),
    • внук — Эллиот Дональд (род.01.08.2002),
    • внук — Сэм Абуд (род.11.08.2008),
    • внук — Сид Абуд (род.03.09.2011).
  • Дочь Стелла Нина Маккартни (род. 13 сентября 1971 года):
    • внук — Миллер Алистер Джеймс, (род. 2005)
    • внучка — Бейли Линда Олвин, (род. 2006)
    • внук — Бекетт Роберт Ли (род. 2008)
    • внучка — Рэйли Дайлис Стелла Уиллис (род. 2010)
  • сын Джеймс Луис Маккартни (род. 12 сентября 1977) играл на гитаре на альбоме Driving Rain 2001 года, учился на архитектора[163].
  • Дочь Беатрис Милли (Beatrice Milly McCartney), (род. 28 октября 2003)

Является болельщиком (не очень активным) футбольного клуба «Эвертон»[164]. В 2012 году дал согласие стать почётным членом уругвайского футбольного клуба «Ливерпуль», названного в честь родного города Маккартни[165].

Общественная и благотворительная деятельность

Пол и Линда Маккартни получили широкую известность как активисты движения за права животных и сторонники вегетарианства. В одном выступлении Маккартни сказал, что на него произвёл большое впечатление диснеевский мультфильм «Бэмби», который он посмотрел в детстве[166], хотя решение стать вегетарианцем он принял уже в зрелом возрасте вместе с Линдой. В 1980-х Маккартни стал членом PETA; в первых интервью после смерти Линды он призвал продолжить её дело по защите животных[167]. Пол и Линда также выступали против распространения генетически модифицированных продуктов[168]. Пол Маккартни и Хэзер Миллс приняли участие в кампании за запрет противопехотных мин[169]. В 2003 году Маккартни передал миллион долларов, полученные за выступление на частном мероприятии, благотворительному фонду Adopt-A-Minefield, который занимается проблемой противопехотных мин[170]. Во время тура Back in the World Маккартни выступал в футболке с призывом запретить противопехотные мины.

В интервью Ларри Кингу в 2006 году супруги Маккартни призвали нового премьер-министра Канады Стивена Харпера запретить охоту на тюленей[171]. Маккартни также многократно призывал бойкотировать производителей одежды из меха, а в 2005 году публично пообещал не давать концертов в Китае, так как в этой стране жестокие убийства животных ради меха стали нормой[172][173]. Маккартни выступал на многих благотворительных концертах, включая Live Aid и Live 8, и в благотворительной супергруппе Боба Гелдофа Band Aid.

В апреле 2009 года состоялся благотворительный концерт с участием Пола Маккартни, Ринго Старра и других знаменитостей в поддержку широкого применения трансцендентальной медитации в школах по всему миру[40][41][42][43]. Пол объяснил, что это поможет обеспечить детям «тихую гавань в таком неспокойном мире». О собственном опыте занятий трансцендентальной медитацией Маккартни сказал: «В моменты безумства она помогала мне обрести спокойствие». Доход от концерта был направлен на финансирование программы Фонда Дэвида Линча, в рамках которой трансцендентальной медитации было обучено 60000 детей по всему миру[174].

15 августа 2012 года Пол разместил на своём сайте письмо к Pussy Riot, обвиненным в хулиганстве, совершенном на амвоне в Храме Христа Спасителя. В письме, размещенном на официальном сайте певца, говорится: «Дорогие Надя, Катя и Маша. Я пишу, чтобы поддержать вас в это трудное время. Я хочу, чтобы вы знали: я очень надеюсь, что российские власти будут соблюдать принцип свободы слова для всех граждан вашей страны и не накажут вас за ваш протест». «В цивилизованном мире многие люди имеют право высказывать своё мнение, если это не приносит вреда. Я уверен, что это наилучший путь для любого общества. Надеюсь, что вы останетесь сильными. Уверен, многие люди, которые, как и я, верят в свободу слова, сделают все возможное для того, чтобы поддержать вас и идею свободы художественного выражения».

14 ноября 2013 года Сэр Пол опубликовал на своем сайте письмо Владимиру Путину, с просьбой освободить активистов Greenpeace, арестованных по делу о попытке захвата нефтеплатформы «Приразломная»[175].

Пол Маккартни и наркотики

Первое серьёзное знакомство Пола Маккартни с наркотическими препаратами произошло в Гамбурге; участники The Beatles (кроме Пита Беста, предпочитавшего алкоголь) употребляли амфетамины — прежде всего, прелюдин (известный как «prellies»), который приносила, в основном, Астрид Киршер, подруга Сатклиффа. Маккартни демонстрировал сдержанность. При этом, хоть и возбуждая себя не столь активно, он старался ложиться спать как можно позднее — опять-таки, из практических соображений: чтобы не подсесть на снотворное. «Полагаю, я был намного более осмотрителен, чем другие ребята в рок-н-ролле того времени. Каким-то образом ливерпульское воспитание взрастило во мне эту осторожность», — вспоминал он. О том, насколько осмотрителен был Пол, свидетельствует эпизод, описанный Э. Юлом в биографии Ричарда Лестера. Последний рассказывал, как однажды во время съёмок Help! на Багамах пришёл в ужас: две модели-американки, «…наверное, самые красивые женщины на свете в потрясающих одинаково чёрных купальниках» пытались уговорить Пола принять героин. Уровень сексуальной агрессии, наложившийся на тот нездоровый интерес, какой возбуждали к себе в то время тяжёлые наркотики, поразил и ужаснул режиссёра; последний испытал величайшее облегчение, увидев, как Пол «резко отшил обеих»[16].

Пол Маккартни стал одним из первых в рок-бизнесе, кто открыто признал, что употребляет наркотики, причем не раз высказывал на этот счёт смелые и во многом скандальные мысли. 24 июля 1966 года в лондонской Times была опубликована петиция, требовавшая легализации марихуаны: её оплатил Маккартни, распорядившийся выделить на эти цели 1800 фунтов и отнести эту сумму в раздел расходов «„Битлз“ на рекламу». В интервью с корреспондентом Daily Mirror 18 июня 1967 года он заявил: «Наркотики расширяют сознание. Это всё равно, что аспирин, только без головной боли на следующий день»[36].

В 2004 году в интервью журналу Uncut Пол Маккартни подробно рассказал о своих отношениях с наркотиками, признав, что они были важной частью жизни и творчества The Beatles. «Got to Get You into My Life», по словам Маккартни, была написана о «траве» (о чём в то время никто не догадывался), «Day Tripper» и «Lucy in the Sky with Diamonds» — об ЛСД[176]. Он около года принимал кокаин, но бросил после того, как понял, что наркотик служит причиной частых приступов глубокой депрессии. Маккартни говорил, что героин «лишь пробовал… и рад, что не подсел, потому что не представлял бы себя, отправившегося по этой дорожке».

В 1980 году, собираясь в Японию и понимая, что там «этого не купишь», Пол прихватил с собой марихуану. Позже он признавал, что это была «самая большая глупость», которую он совершил в своей карьере[176].

Арест в Японии

16 января 1980 года Пол Маккартни был арестован в аэропорту Окура с 219 граммами марихуаны (обнаруженными в багаже Линды)[9]. Пол взял вину на себя и был подвергнут пятичасовому допросу, после чего оказался в камере, где ему отказали не только в возможности принять душ, но и в письменных принадлежностях[177]. Министр юстиции Японии заявил, что по закону Маккартни грозит 7 лет тюрьмы. Пол провёл в камере 10 дней, после чего ему позволили вернуться на родину[9].

Если верить А. Голдману (автору книги «Жизни Джона Леннона», который ссылается на свидетельства Фреда Симана, сотрудника Джона), 15 января 1980 года Пол Маккартни, направляясь в Японию, похвастался Йоко Оно, что «разжился совершенно динамитной травкой»[177]. Последняя якобы и донесла на Пола, — по многим причинам, но прежде всего, потому, что не желала, чтобы тот останавливался в президентском номере отеля «Окура» (где до этого останавливались Ленноны). «Он собирается испортить нашу гостиничную карму. До сих пор у нас была великолепная карма в этом отеле, и мне очень неприятно сознавать, что они принесут туда свою заразу. Если Пол и Линда проведут там хотя бы одну ночь, мы больше не сможем вернуться в этот номер», — сказал (по утверждению Голдмана) сам Джон Леннон Фреду Симану в тот же вечер, добавив: «Она (Йоко) и Джон Грин взяли это дело на себя»[177].

Год спустя Джон Грин (согласно книге А. Голдмана) рассказывал Джеффри Хантеру[177]:

Она сказала, что сама устроила всё это. Она сообщила каким-то шишкам из японского правительства, что Маккартни очень высокомерно отзывался о японцах». Сэм Грин подтвердил этот рассказ, добавив: «Кто-то из её кузенов работал начальником таможни. Один звонок — и с Полом было покончено».

Однако тот же Джон Грин в своей книге «Dacota Days» утверждает нечто обратное: Йоко, по его словам, была искренне расстроена известием об аресте Пола — прежде всего потому, что опасалась, что это ввергнет Джона Леннона в депрессию, из которой тот только что вышел. Леннон же, как пишет Грин, был не столько подавлен, сколько возмущён происшествием («Меня бесит их низость… Это просто работа крошечной тщеславной гниды, которая показывает свою власть всему миру, зная: чем дольше он его продержит, тем дольше продлится его собственное могущество»)[76].

Увлечение живописью

В 1966 году Маккартни познакомился с владельцем галереи Робертом Фрезером (Robert Fraser), домой к которому приходили многие известные художники[178]. Там Маккартни познакомился с Энди Уорхолом, Класом Олденбургом, Питером Блейком (Peter Blake) и Ричардом Гамильтоном (Richard Hamilton) и научился ценить искусство[178]. Позднее Маккартни начал приобретать картины Рене Магритта и использовал выполненное Магриттом изображение яблока в логотипе студии Apple Records[179]. Ныне ему принадлежат мольберт и очки Магритта[180].

Любовь к рисованию появилась у Маккартни после того, как он увидел, как рисует художник Виллем де Кунинг в принадлежащем тому амбаре на Лонг-Айленде[181]. Маккартни занялся рисованием в 1983 году[182]. В 1999 году он впервые выставил свои картины (в том числе выполненные им портреты Джона Леннона, Энди Уорхола и Дэвида Боуи) в городе Зигене в Германии, и включил в экспозицию фотографии, выполненные Линдой. Он предпочёл именно эту галерею, поскольку Вольфганг Саттнер (Wolfgang Suttner) (местный организатор выставок) был по-настоящему заинтересован его искусством, и уже положительная реакция публики привела к показу Маккартни его работ в британских галереях[183]. Первая в Великобритании выставка работ Маккартни открылась в Бристоле, где экспонировалось более 500 полотен. До этого Маккартни — как и Леннон — полагал, что «писать картины разрешается только окончившим академию художеств»[183].

В октябре 2000 года Йоко Оно и Маккартни представляли художественные выставки в Нью-Йорке и Лондоне. По словам Маккартни[184][185]:

Мне предложили провести выставку моих картин в художественной галерее Уолкера (Walker Art Gallery) в Ливерпуле, где Джон и я провели много приятных дней после обеда. Поэтому я действительно полон энтузиазма. Я 15 лет никому не говорил о том, что рисую, но теперь я дебютирую.

Пол Маккартни является автором серии из шести почтовых марок острова Мэн, выпущенных 1 июля 2002 года, что является беспрецедентным событием в мировой истории эмиссий знаков почтовой оплаты[186][187].

Дискография

С группой Wings

См. также

Напишите отзыв о статье "Маккартни, Пол"

Комментарии

  1. В этом списке не учитываются благотворительные релизы; три из них опережают «Mull of Kintyre»
  2. Много лет спустя, когда Маккартни посоветовал дочери Мэри познакомиться с Шекспиром в упрощенном переводе, та купила пособие. Увидев на обложке: Shakespeare Made Easy by Alan Durband он пришёл в восторг от того, что таким образом «круг замкнулся».
  3. Как позже вспоминал сам виновник, они всего лишь подожгли кондом, шутки ради подвесив его в качестве свечи в тёмной комнате, куда прибыли, чтобы забрать вещи. Импровизированный факел горел очень недолго, но Бруно ухватился за такую возможность, чтобы «изменникам» отомстить.
  4. На церемонии вручения премии выступил оркестр Joe Loss and Orhestra, в котором солировал Росс Макманус, отец Элвиса Костелло, нововолнового музыканта, с которым Пол 20 лет спустя приступит к активному творческому сотрудничеству

Примечания

  1. [www.grammy.com/nominees/search?artist=Paul+McCartney&title=&year=All&genre=All Past Winners Search]. The Recording Academy. Проверено 21 февраля 2012. [www.webcitation.org/67yufrt2y Архивировано из первоисточника 28 мая 2012].
  2. [lenta.ru/news/2011/04/01/who/ Читатели Rolling Stone выбрали лучшего басиста всех времён]  (рус.)
  3. Coplan, Chris. [consequenceofsound.net/2014/05/turns-out-mike-patton-and-not-axl-rose-is-the-greatest-singer-of-all-time/ 'Axl Rose is NOT the singer with the widest range']. Consequence of Sound (May 25, 2014). Проверено 25 апреля 2014.
  4. [www.concerthotels.com/worlds-greatest-vocal-ranges 'THE VOCAL RANGES OF THE WORLD’S GREATEST SINGERS']. Concert Hotels.
  5. [www.bbc.co.uk/dna/h2g2/A5950929 The Lennon-McCartney Songwriting Partnership]. BBC (4 ноября 2005). Проверено 2 августа 2009. [www.webcitation.org/6188om5Zb Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  6. Paul Vallely. [www.independent.co.uk/news/people/profiles/paul-mccartney-when-im-64-404353.html Paul McCartney: When I'm 64]. The Independent (17 июня 2006). Проверено 2 августа 2009. [www.webcitation.org/6188paMZK Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  7. [www.imdb.com/name/nm0005200/bio Paul McCcartney. Biography]. www.imdb.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/6188quvDC Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  8. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Barry Miles. [www.wingspan.ru/bookseng/myfn/bmiles01.html Being Born in Liverpool… Chapter 1] (1997). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618BNUZuJ Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  9. 1 2 3 4 5 6 7 8 [maccarock.narod.ru/bio.htm Биография Пола Маккартни] (англ.). — maccarock.narod.ru. Проверено 30 сентября 2009. [www.webcitation.org/6188rTUoQ Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  10. 1 2 3 4 5 Bob Spitz. The Beatles. Biography. Hachette Book Group USA. 2005
  11. Хантер Дэвис. [www.wingspan.ru/booksrus/davis/davis04.html Авторизованная биография Битлз. Пол и Куорримен]. www.wingspan.ru. Проверено 30 сентября 2009. [www.webcitation.org/6188ttfV5 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  12. 1 2 3 4 5 6 7 8 [adelanta.info/encyclopaedia/bomonde/Paulmccartney/?_openstat=ZGlyZWN0LnlhbmRleC5ydTs2MzUxODs0MTE4NjkyO3dpbi5tYWlsLnJ1Omd1YXJhbnRlZQ Paul McCartney] (англ.). — adelanta.info/encyclopaedia. Проверено 30 сентября 2009. [www.webcitation.org/6188uVaa7 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  13. [www.beatlesbible.com/people/paul-mccartney/ The Beatles Bible. Paul McCcrtney]. www.beatlesbible.com. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/6188wBrQx Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  14. 1 2 3 4 Голдман А. Жизни Джона Леннона. — М.: Молодая гвардия, 2004. — (Серия «Жизнь замечательных людей»).
  15. [www.wingspan.ru/booksrus/antr/02.html Антология The Beatles. Пол Маккартни] (англ.). — www.wingspan.ru. Проверено 30 сентября 2009. [www.webcitation.org/618AGWNuI Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  16. 1 2 3 4 5 6 7 8 Barry Miles. [www.wingspan.ru/bookseng/myfn/bmiles02.html St Paul & the Cavern Chapter 2] (1997). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618AON7kB Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  17. [images.google.co.uk/imgres?imgurl=webs.wichita.edu/mschneegurt/hamburg/kaiserkeller.gif&imgrefurl=webs.wichita.edu/mschneegurt/hamburg/hamburg.html&h=254&w=355&sz=65&hl=en&start=1&tbnid=XuBKiGVW2CiqFM:&tbnh=87&tbnw=121&prev=/images%3Fq%3Dkaiserkeller%26svnum%3D10%26hl%3Den%26lr%3D%26sa%3DG The Beatles sites. Hamburg] (англ.). — images.google.co.uk. Проверено 30 сентября 2009. [www.webcitation.org/618ANxa9i Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  18. 1 2 3 [blindman.15.forumer.com/a/paul-mccartney39s-early-girlfriend_post7798.html Paul McCartney’s early girlfriend] (англ.). — Globe and Mail. Проверено 30 сентября 2009. [www.webcitation.org/618AP3Vht Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  19. 1 2 3 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1962.html McCartney. День за днем / 1962]
  20. Paul McCartney. Many Years From Now, p.37
  21. 1 2 3 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1963.html McCartney. День за днем / 1963]
  22. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/5087006.stm The seven ages of Paul McCartney]. BBC (17 июня 2006). Проверено 2 августа 2009. [www.webcitation.org/618APmdgs Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  23. [www.ukpressonline.co.uk/ukpressonline/open/simpleSearch.jsp?is=1 Daily Mirror Digital Archive] (англ.). Daily Mirror (2/11/1963). Проверено 20 июля 2011. [www.webcitation.org/618AQpm5A Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  24. 1 2 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1964.html McCartney. День за днем / 1964]
  25. MacDonald, Ian (1998). Revolution in the Head. London: Pimlico. p. 93. ISBN 0-7126-6697-4
  26. 1 2 [seaofgreen.org/albums/help.htm Another Girl]. seaofgreen.org. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618ARS1Am Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  27. 1 2 3 4 5 6 7 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1965.html McCartney. День за днем. 1965]
  28. [www.london-gazette.co.uk/issues/43667/supplements/5488 Supplement # 43667. 12th June, 1965]. London Gazette. Проверено 13 октября 2010.
  29. Lewisohn, Mark (1988). The Beatles Recording Sessions: The Official Abbey Road Years (1962—1970). New York: Harmony Books. ISBN 0-517-57066-1
  30. Ray Coleman. [www.wingspan.ru/bookseng/coleman/coleman04.html McCartney Yesterday and today. P.4]. www.wingspan.ru. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618AUa0k7 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  31. [seaofgreen.org/albums/rubbersoul.htm Rubber Soul]. seaofgreen.org. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618AVELow Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  32. 1 2 3 Barry Miles. [www.wingspan.ru/bookseng/myfn/bmiles03.html Up the Smoke]. www.wingspan.ru. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618AW7het Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  33. Ray Coleman. [www.wingspan.ru/bookseng/coleman/coleman03.html McCartney. Yesterday and Today. A String Quartet (3)]. www.wingspan.ru. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618AWj5SI Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  34. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Martin Aston. Q magazine, #287 June 2010. Paul McCartney Special. McCartney: The Avant-Garde Years. pp 82-84
  35. 1 2 3 4 5 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1966.html День за днем / 1966]
  36. 1 2 3 4 5 [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1967.html www.wingspan.ru The Beatles. День за днем / 1967]
  37. [maccarock.narod.ru/thefamilyway_album.htm The Family Way]. maccarock.narod.ru. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618AXIlxI Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  38. [seaofgreen.org/albums/sgtpepper.htm Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band]. seaofgreen.org. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618AaCTDG Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  39. 1 2 3 4 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1968.html McCartney. День за нем / 1968]
  40. 1 2 [www.mtv.com/news/articles/1608627/paul-mccartney-ringo-starr-delight-crowd-at-david-lynch-benefit.jhtml Paul McCartney, Ringo Starr Delight Crowd At David Lynch Benefit] (англ.). MTV. Проверено 24 мая 2011. [www.webcitation.org/618AadT0d Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  41. 1 2 [www.nytimes.com/2009/04/06/arts/music/06mcca.html MUSIC REVIEW: DAVID LYNCH FOUNDATION] (англ.). The New York Times. Проверено 24 мая 2011. [www.webcitation.org/618AbQEPo Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  42. 1 2 [www.youtube.com/watch?v=ocGM98ybBqU YouTube — Концерт при участии Пола Маккартни, Ринго Старра и др.‏]
  43. 1 2 [www.youtube.com/watch?v=x65ZAN78llE YouTube — Пресс-конференция Фонда Дэвида Линча‏]
  44. [www.wingspan.ru/booksrus/sacr/06.html Р. Гэри Паттерсон. История жертвоприношения. White Album]
  45. 1 2 3 4 5 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1969.html McCartney. День за нем / 1969]
  46. Barry Miles. [www.wingspan.ru/bookseng/myfn/bmiles13.html Let It Be]. www.wingspan.ru (1997). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618AcNtAq Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  47. [abbeyrd.best.vwh.net/grammy.htm Abbey Road Best]. abbeyrd.best.vwh.net. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/618AcyQXJ Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  48. Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1970.html McCartney. День за нем / 1970]
  49. 1 2 Росс Бенсон. [www.wingspan.ru/booksrus/benson/ben13.html Пол Маккартни: личность и миф. Глава 13]. www.wingspan.ru. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/618AiiU79 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  50. 1 2 3 4 5 6 7 Tom Doyle. Paul McCartney interview. Q magazine December 2007, #257, pp. 88-98.
  51. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Tom Doyle. Q magazine, #287 June 2010. Paul McCartney Special. The Great Escape. Стр. 96-100
  52. [archive.is/20120530223752/homepage1.nifty.com/tuty/after_beatles_paul_albumchartaction_usa.htm/ Billboard Chart Archives]
  53. 1 2 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1971.html McCartney. День за нем / 1971.]
  54. 1 2 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1972.html McCartney. День за нем / 1972.]
  55. [www.paulsquiz.com/Music/List_of_songs_banned_by_the_BBC List of songs banned by the BBC]. www.paulsquiz.com. Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/618AjIJCN Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  56. 1 2 3 4 5 Paul Rees. Q magazine, #287 June 2010. Paul McCartney Special. Man on the Run. Стр. 74-80
  57. [www.brainyhistory.com/topics/m/mccartney.html McCartney]. www.brainyhistory.com. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/618Ajujjd Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  58. 1 2 3 4 5 Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1973.html McCartney. День за нем / 1973]
  59. [www.mfiles.co.uk/reviews/george-martin-live-and-let-die.htm www.mfiles.co.uk George Martin. Live and Let Die]
  60. [www.maccafan.net/Albums/RedRoseSpeedway/RedRoseSpeedway.htm www.maccafan.net Red Rose Speedway]
  61. [www.maccafan.net/Albums/BandOnTheRun/BandOnTheRun.htm www.maccafan.net Band On The Run]
  62. 1 2 [www.connollyco.com/discography/paul_mccartney/juniors7.html Junior’s Farm]
  63. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1974.html www.wingspan.ru 1974]
  64. [www.jpgr.co.uk/emi2220.html www.jpgr.co.uk Walking in the Park With Eloise]
  65. [www.discogs.com/Meters-Uptown-Rulers-Live-On-The-Queen-Mary/release/1548503 www.discogs.com Live on Queen Mary]
  66. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1975.html www.wingspan.ru 1975]
  67. [www.maccafan.net/Albums/WingsAtTheSpeedOfSound/WingsAtTheSpeedOfSound.htm www.maccafan.net Wings At The Speed Of Sound]
  68. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1976.html www.wingspan.ru 1976]
  69. [www.maccafan.net/Albums/WingsOverAmerica/WingsOverAmerica.htm www.maccafan.net Wings Over America]
  70. [www.maccafan.net/Albums/LondonTown/LondonTown.htm www.maccafan.net London Town]
  71. 1 2 [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1977.html www.wingspan.ru 1977]
  72. Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1978.html McCartney. День за днем / 1978]
  73. 1 2 3 [www.maccafan.net/Albums/BackToTheEgg/BackToTheEgg.htm Back To The Egg (1979)]. www.maccafan.net. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/618AkoLwe Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  74. Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1979.html McCartney. День за днем / 1979]
  75. [www.bbc.co.uk/radio2/soldonsong/songlibrary/wonderfulchristmastime.shtml Wonderful Christmastime — Paul McCartney]. BBC Radio 2. Проверено 7 сентября 2009. [www.webcitation.org/618AlTTNs Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  76. 1 2 3 4 5 6 Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1980.html McCartney. День за днем / 1980]
  77. [www.maccafan.net/Albums/McCartneyII/McCartneyII.htm www.maccafan.net McCartneyII]
  78. 1 2 3 [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1981.html www.wingspan.ru 1981]
  79. 1 2 [www.maccafan.net/Albums/TugOfWar/TugOfWar.htm Tug of War], maccafan.net
  80. 1 2 Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1982.html McCartney. День за днем / 1982]
  81. 1 2 Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1983.html McCartney. День за днем / 1983]
  82. 1 2 3 Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1985.html McCartney. День за днем / 1985]
  83. John D. Luerssen. [www.spinner.com/2009/01/06/jackson-leaving-beatles-songs-to-mccartney-in-will/ Jackson Leaving Beatles Songs to McCartney in Will]. Spinner (8 января 2009). Проверено 7 сентября 2009. [www.webcitation.org/618AmDhUS Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  84. Эберт, Роджер. [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/19840101/REVIEWS/401010342/1023 Give My Regards to Broad Street]. Chicago Sun-Times (1 января 1984). Проверено 7 сентября 2009. [www.webcitation.org/618AzeMmD Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  85. 1 2 3 4 Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1986.html McCartney. День за днем / 1986]
  86. 1 2 Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1984.html McCartney. День за днем / 1984]
  87. [www.maccafan.net/Albums/PressToPlay/Press_uk.htm www.maccafan.net Press to Play]
  88. [www.discogs.com/Paul-McCartney-%D0%A1%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0-The-Russian-Album/release/1275847 www.discogs.com Снова в СССР]
  89. [www.cnn.com/SHOWBIZ/9703/11/mccartney/ www.cnn.com Paul McCartney knighted]
  90. 1 2 [www.answers.com/topic/paul-mccartney www.answers.com. Биография Пола Маккартни]
  91. [www.jpgr.co.uk/cdc56961.html www.jpgr.co.uk A Garland for Linda]
  92. [www.amazon.com/Vanilla-Sky-Various-Artists/dp/B00005S8MF Vanilla Sky] // amazon.com
  93. [www.beatles.ru/books/paper.asp?id=1188 Маккартни проведет своё 3000-е живое выступление в России]. Битлз.ру (16 июня 2004). — Перевод статьи из The New York Times/Reuters. Проверено 15 ноября 2007. [www.webcitation.org/618B0GHaN Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  94. [news.bbc.co.uk/hi/russian/entertainment/newsid_3824000/3824625.stm Концерт Пола Маккартни в Петербурге стал 3000-м]. Русская служба Би-би-си (21 июня 2004). Проверено 15 ноября 2007. [www.webcitation.org/618B1Jy2N Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  95. 1 2 [www.maccafan.net/Albums/Chaos/Chaos.htm Chaos And Creation In The Backyard]. www.maccafan.net. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BMYLSG Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  96. [lenta.ru/lib/14170257/ Миллс, Хизер: Бывшая вторая жена сэра Пола Маккартни] // Lenta.ru
  97. [www.seanhenri.com/sean_henri/2007/06/paul_mccartneys.html www.seanhenri.com]
  98. [www.nme.com/news/brit-awards-2008/34542/ www.nme.com_ Brit Awards-2008]
  99. [www.rollingstone.com/rockdaily/index.php/2008/06/02/paul-mccartney-treats-liverpool-to-a-day-in-the-life-live-debut/ Mccartney Treats Liverpool to a day in the life live debut] // www.rollingstone.com
  100. [www.beatles.ru/news/news.asp?news_id=3858 «Відриваймося, друзі!»]: концерт 14 июня 2008 года Пола Маккартни на Майдане Незалежности собрал до 250 тысяч зрителей из разных стран СНГ
  101. Glenn Gamboa. «Paul McCartney helps Billy Joel say goodbye to Shea Stadium». Newsday
  102. [www.focus.ua/culture/80961 «Маккартни будет удостоен Гершвиновской премии»] // «Фокус»
  103. [news.yandex.ru/yandsearch?cl4url=www.itar-tass.com%2Flevel2.html%3FNewsID%3D15749024 В США вручили премии имени Джона Кеннеди]
  104. [www.newsru.com/cinema/08sep2010/mccrtnprem.html Пол Маккартни и Опра Уинфри получили премию Центра Кеннеди]
  105. [www.elle.ru/ludi/novosty/paul-mccartney-poluchil-zvezdu-na-allee-slavi Пол Маккартни получил звезду на Аллее Славы, новости шоу-бизнеса] // ELLE.ru
  106. Вертолет, на котором летели музыкант группы The Beatles Пол Маккартни и его супруга Нэнси Шевелл, едва не разбился в Великобритании. В тот день супруги возвращались на 9-местном вертолете Sikorsky S-76C в графство Восточный Суссекс с презентации кулинарной книги дочери композитора. Но из-за темноты и плохой погоды пилот потерял управление и попытался посадить винтокрылую машину в лесу. Специалисты уверены, что мог разбиться о стволы деревьев после выхода из строя высотомера, «Только в последний момент летчик понял, что садится на верхушки деревьев и резко поднял машину вверх, находясь, буквально, на волосок от смерти», — заключили эксперты. В результате вертолет благополучно приземлился в графстве Кент в 25 километрах от дома Маккартни. Однако о происшествии стало известно лишь в ноябре, после того, как управление транспорта Соединенного Королевства опубликовало доклад о результатах расследования. [mihaylovka-dv.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=7084:pol-makkartni-i-ego-sypryga-edva-ne-popali-v-aviakatastrofy&catid=59:culture&Itemid=416]
  107. [top.rbc.ru/society/08/09/2012/668584.shtml Пол Маккартни получил высшую награду Франции — Орден Почётного легиона]
  108. [www.telegraph.co.uk/culture/music/the-beatles/10840033/Paul-McCartney-cancels-a-string-of-Japan-concerts-due-to-unspecified-virus.html Paul McCartney cancels a string of Japan concerts due to unspecified 'virus' — Telegraph]
  109. [www.vesti.ru/doc.html?id=2735456 Пол Маккартни снимется в новых "Пиратах Карибского моря"]. Вести.ру. Проверено 25 марта 2016.
  110. Miles, Barry [www.wingspan.ru/bookseng/myfn/bmiles04.html Paul McCartney: Many Years From Now], стр. 154
  111. Максимов, Анатолий [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/1995.html McCartney. День за днем / 1995]
  112. Daniel J Wakin. [www.nytimes.com/2011/02/24/arts/dance/24dance.html Paul McCartney Composes Work for City Ballet]. New York Times (February 24, 2011). Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/618B2BO1j Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  113. [www.imdb.com/title/tt0261265 Rupert and the Frog Song (1985) — IMDb]
  114. [www.imdb.com/title/tt0205855/ Daumier’s Law (1992) — IMDb]
  115. [www.imdb.com/title/tt1258166/ Tropic Island Hum (1997) — IMDb]
  116. [www.imdb.com/title/tt0306157 Tuesday (2001) — IMDb]
  117. [www.paulmccartney.com/films/the-music-and-animation-collection The Music And Animation Collection | PaulMcCartney.com]
  118. [variety.com/2013/film/news/paul-mccartneys-high-in-the-clouds-heading-for-big-screen-1200682182/ Paul McCartney’s ‘High In The Clouds’ Heading for Big Screen | Variety]
  119. [www.mirror.co.uk/tv/tv-news/sir-paul-mccartneys-childrens-book-2327293 Sir Paul McCartney’s children’s book High In the Clouds gets movie nod — Mirror Online]
  120. Christgau, Robert. [www.robertchristgau.com/get_artist.php?name=Paul+McCartney Paul McCartney]. www.robertchristgau.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618B2ojkl Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  121. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/mccartney-r12640 McCartney album review]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618B3Gp9V Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  122. [www.connollyco.com/discography/paul_mccartney/mccartney.html McCartney album]. www.connollyco.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618B3tOGE Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  123. Christgau, Robert. [www.robertchristgau.com/get_artist.php?name=Paul+and+Linda+McCartney Paul McCartney]. www.robertchristgau.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618B4QrkE Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  124. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/ram-r12641/review Ram album review]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618B4rYpS Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  125. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/venus-and-mars-bonus-tracks-r206621/review Venus and Mars album review]. www.allmusic.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B5WoKP Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  126. Robert Christgau. [www.robertchristgau.com/get_album.php?id=8136 Venus and Mars]. www.robertchristgau.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B66WO1 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  127. 1 2 Jeremy Pascall. [www.wingspan.ru/bookseng/pascall/pas06.html Paul McCartney and Wings]. www.wingspan.ru. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B6WuER Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  128. [www.maccafan.net/Albums/VenusAndMars/VenusAndMars.htm Venus and Mars]. www.maccafan.net. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B7Id9i Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  129. [www.connollyco.com/discography/paul_mccartney/venus.html Venus and Mars]. www.connollyco.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B82H7h Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  130. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/wings-at-the-speed-of-sound-r12643/review Wings at the Speed of Sound]. www.allmusic.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B8WCek Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  131. [www.connollyco.com/discography/paul_mccartney/speed.html Wings at the Speed of Sound]. www.connollyco.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618B96XiI Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  132. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/wings-over-america-r12653/review Wings Over America]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618B9ZwUE Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  133. Bruce Eder. [www.allmusic.com/album/thrillington-r51168 Thrillington]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BAEXAh Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  134. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/london-town-r44380/review London Town]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BArNfd Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  135. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/back-to-the-egg-r637546 Back to the Egg]. www.allmusic.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/618BBVe6U Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  136. 1 2 Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/mccartney-ii-r12654 McCartney 2 album review]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BC42GU Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  137. [www.connollyco.com/discography/paul_mccartney/mccartney2.html McCartney II]. www.connollyco.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BCgLVv Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  138. [www.maccafan.net/Albums/TugOfWar/TugOfWar.htm Tug of War]. www.maccafan.net. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BDALD4 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  139. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/tug-of-war-r12656/review Tug of War album review]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BDwrn7 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  140. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/pipes-of-peace-r12651 Pipes of Peace]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BEafr6 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  141. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/give-my-regards-to-broad-street-r44387 Pipes of Peace]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BFDZFC Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  142. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/press-to-play-r12633/review Press to Play]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BFqzuS Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  143. 1 2 Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/flowers-in-the-dirt-r12659/review Flowers in the Dirt]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BGV8D9 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  144. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/tripping-the-live-fantastic-r12660 ripping the Live Fantastic]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BH5mI2 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  145. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/unplugged-the-official-bootleg-r12661 Unplugged]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BHgxbU Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  146. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/liverpool-oratorio-r74685 Liverpool Oratorio]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BIGC1J Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  147. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/off-the-ground-r74682 Off the Ground]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BItDzJ Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  148. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/paul-is-live-r191428 Paul Is Live]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BJS3iX Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  149. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/flaming-pie-r315478 Flaming Pie]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BK6OGz Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  150. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/paul-mccartneys-standing-stone-r373093 Standing Stone]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BKg89N Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  151. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/run-devil-run-r430655/review Run Devil Run]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BLF1lk Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  152. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/driving-rain-r557359/review Driving Rain]. www.allmusic.com. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BLtoPc Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  153. 1 2 3 4 [archive.is/20130417203926/beatles-by-viv.ucoz.ru/index/roditeli_i_brat/0-51 Beatles by VIV — Родители и брат]
  154. Daniel Kreps. [www.rollingstone.com/music/artists/paul-mccartney/news/artists/8865/65181/153016 Paul McCartney biography](недоступная ссылка — история). www.rollingstone.com (2010). Проверено 13 августа 2010.
  155. [abbeyrd.best.vwh.net/francie.htm Интервью с Фрэнси Шварц]. abbeyrd.best.vwh.net. Проверено 13 октября 2010. [www.webcitation.org/618BO6Ahl Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  156. [www.wingspan.ru/booksrus/hisown/hisown4.html Пол Гамбуччини. Глава 4. Семейная жизнь]
  157. [lenta.ru/news/2008/03/17/mccartney/ Маккартни заплатит бывшей жене 24 миллиона фунтов]
  158. [lenta.ru/articles/2008/03/17/divorce/ Клуб одиноких сердец. В Лондоне завершился бракоразводный процесс Пола Маккартни и Хизер Миллс]
  159. [www.beatles.ru/books/theme.asp?theme_id=400 www.beatles.ru Нэнси Шевелл]
  160. [www.gazeta.ru/news/lenta/2011/10/09/n_2044718.shtml Пол Маккартни женился в третий в раз в годовщину рождения Джона Леннона]
  161. [web.archive.org/web/20070208190948/miklepuzzle.narod.ru/hiter.html My Beatles]
  162. [web.archive.org/web/20070208181722/miklepuzzle.narod.ru/mary.html My Beatles]
  163. [web.archive.org/web/20070208191010/miklepuzzle.narod.ru/james.html My Beatles]
  164. [alternativebox.ru/pol-makkartni-mozhet-stat-vladel-tsem-futbol-nogo-kluba-e-verton/ Пол Маккартни может стать владельцем футбольного клуба «Эвертон»]
  165. [www.aguantenche.com.uy/2013/02/mc-cartney-liverpool-su-hincha-mas-famoso/ Su hincha mas famoso]
  166. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/4520658.stm Former Beatle 'inspired by Bambi']. BBC (12 декабря 2005). Проверено 20 июля 2009. [www.webcitation.org/618BOYihI Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  167. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/145974.stm McCartney vows to 'keep animal rights torch alight']. BBC (5 августа 2008). Проверено 20 июля 2009. [www.webcitation.org/618BPOlfY Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  168. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/365947.stm Sir Paul's GM foods pledge]. BBC (10 июня 1999). Проверено 20 июля 2009. [www.webcitation.org/618BQ8v5w Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  169. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/1287128.stm McCartney calls for landmine ban]. BBC (20 апреля 2001). Проверено 20 июля 2009. [www.webcitation.org/618BQr2wt Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  170. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/2793191.stm McCartney plays for Ralph Whitworth]. BBC (24 февраля 2003). Проверено 20 июля 2009. [www.webcitation.org/618BRceKf Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  171. [transcripts.cnn.com/TRANSCRIPTS/0603/03/lkl.01.html Расшифровка] передачи Larry King Live, 3 марта 2006
  172. Adrian Addison. [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/4476664.stm McCartney attacks China over fur]. BBC (28 ноября 2005). Проверено 29 июля 2009. [www.webcitation.org/618BSOlh3 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  173. [news.bbc.co.uk/2/hi/programmes/real_story/4919980.stm 'No-one is Beatle proof']. BBC (3 мая 2006). Проверено 29 июля 2009. [www.webcitation.org/618BTE2ZA Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  174. [edition.cnn.com/2009/SHOWBIZ/Music/03/04/mccartney.meditation.concert/index.html?iref=allsearch Surviving Beatles unite to promote meditation] (англ.). CNN. Проверено 24 мая 2011. [www.webcitation.org/618BU6LW6 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  175. [lenta.ru/news/2013/11/14/freedom/ Lenta.Ru:Маккартни попросил Путина освободить активистов Greenpeace]
  176. 1 2 [news.bbc.co.uk/1/hi/entertainment/music/3769511.stm Sir Paul reveals Beatles drug use]. BBC (2 июня 2004). Проверено 5 августа 2009. [www.webcitation.org/618BUsLkc Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  177. 1 2 3 4 Голдман, Альберт Жизни Джона Леннона. [www.wingspan.ru/booksrus/lives_of_john/lives66.html Глава 66. Сила привычки]
  178. 1 2 Miles (1998), p243.
  179. Miles (1998), pp256-267.
  180. Miles (1998), pp266-267.
  181. Spitz (2005), p84.
  182. Miles (1998), p. 266.
  183. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/331611.stm McCartney gets arty]. bbc.co.uk (30 апреля 1999). Проверено 29 января 2007. [www.webcitation.org/618BWp8hh Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  184. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/981721.stm McCartney and Yoko art exhibitions, 20 October 2000]. news.bbc.co.uk. Проверено 29 января 2007. [www.webcitation.org/618BXWtPy Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  185. [www.liverpoolmuseums.org.uk/walker/exhibitions/mccartney/home.asp Walker Gallery Exhibition: 24 May - 4 August 2002]. liverpoolmuseums.org.uk. Проверено 2 ноября 2006. [www.webcitation.org/618BYHBAW Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  186. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/1826691.stm McCartney stamps to go on sale] // BBC news. — 18 февраля 2002.
  187. Мусихин Андрей. [subscribe.ru/archive/rest.hobby.cphilatelyam/200203/09151231.html Маккартни нарисовал почтовые марки для осторова Мэн]. Страна Филателия № 20. Служба рассылок Subscribe.Ru; ЗАО «Интернет-Проекты» (март 2002). Проверено 22 октября 2009. [www.webcitation.org/618BYqTDn Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].

Литература

  • Максимов, Анатолий. [www.wingspan.ru/booksrus/daybyday/contents.html McCartney. День за днем]. — М.: ОЛМА-Пресс, 2002. — 416 с. — ISBN 5-224-03086-2.
  • Бенсон, Росс. [www.wingspan.ru/booksrus/benson/contents.html Пол Маккартни. Личность и миф] = Paul McCartney : behind the myth. — М.: Новости, 1993.
  • Miles, Barry. [www.wingspan.ru/bookseng/myfn/contents.html Paul McCartney: Many Years From Now]. — Vintage, 1998. — ISBN 0-7493-8658-4.
  • Голдман, Альберт. [www.wingspan.ru/booksrus/lives_of_john/contents.html Жизни Джона Леннона] = The Lives of John Lennon. — М.: Молодая Гвардия, 2004. — 624 с. — ISBN 5-235-02686-1.
  • Маккартни П., Данбар Дж., Арда Ф. Высоко в облаках = High In The Clouds. — М.: ЗАО «РОСМЭН-ПРЕСС», 2006. — 96 с. — ISBN 5-353-02454-0.
  • The BEATLES: Иллюстрированный справочник / В. Ястребов, Ю. Герасимова, Н. Миронова. — Ульяновск: РИА «Симбвестинфо», 1999. — 936 с.; ил. — (Справочники от «Симбвестинфо»). — ISBN 5-86174-011-9.

Ссылки

  • [www.paulmccartney.com Официальный сайт]
  • [www.youtube.com/PAULMCCARTNEY Видеоканал Пола Маккартни] на YouTube
  • Маккартни, Пол — статья в Лентапедии. 2012 год.
  • [www.youtube.com/results?search_query=Paul+McCartney&aq=f видео на youtube]
  • [www.last.fm/ru/music/Paul+McCartney Профиль Пол Маккартни] на Last.fm
  • [myspace.com/paulmccartney Официальная страница Пол Маккартни] (англ.) на сайте Myspace
  • [www.maccafan.net/Library/Paintings/Paintings.htm Живопись Пола Маккартни]
  • [music-facts.ru/credits/The_Beatles/artist/Paul_McCartney/ Список инструментов, на которых играл Пол Маккартни в Битлз]
  • [twitter.com/PaulMcCartney Пол Маккартни на Twitter ]

Отрывок, характеризующий Маккартни, Пол

Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.