Маккеррас, Чарльз

Чарльз Маккеррас Charles Mackerras
Основная информация
Полное имя	Alan Charles Maclaurin Mackerras
Дата рождения	17 ноября 1925(1925-11-17)
Место рождения	Скенектади, Нью-Йорк, США
Дата смерти	14 июля 2010(2010-07-14) (84 года)
Место смерти	Лондон, Великобритания
Страна	Австралия Австралия
Профессии	дирижёр
Инструменты	гобой
Награды

Сэр Алан Чарльз Маклорин Маккеррас (англ. Alan Charles Maclaurin Mackerras, 17 ноября 1925, Скенектади, штат Нью-Йорк — 14 июля 2010, Лондон) — австралийский дирижёр. Рыцарь-бакалавр (1979).

Биография

Родился в США, родители — австралийцы, отец — инженер-электрик. Их предок Айзек Натан (ок.1792—1864) был крупнейшим композитором Австралии, «отцом» австралийской музыки.

Чарльз — старший из семи детей.

Родители вместе с Чарльзом в 1927 году вернулись в Австралию. Учился в Сиднее в школе для мальчиков, затем — в частной школе для мальчиков. В Сиднейской консерватории он изучал игру на гобое и фортепиано и композицию, а в начале 40-х поступил гобоистом в Сиднейский симфонический оркестр и стал главным гобоистом симфонического оркестра Сиднея.

После войны в 1946 году решил перебраться в Великобританию. По стипендии Британского совета совершенствовался два года в Пражской музыкальной академии у Вацлава Талиха. В Чехословакии он приобрел не только специальность дирижера, но и глубокую симпатию к местной музыкальной культуре.

В 1948 вернулся в Великобританию, возглавил Английскую национальную оперу. В 1987—1992 возглавлял Национальную оперу Уэльса. Выступал с симфоническим оркестром Би-Би-Си, Филармонией, Чешским филармоническим оркестром, Метрополитен-оперой и другими коллективами. Развивал принципы аутентизма.

В 1990 году приезжал на гастроли в СССР.

Болел раком.

Репертуар

Наряду с Бахом, Глюком, Моцартом, Генделем (наиболее известно его исполнение генделевской сюиты Музыка фейерверка и оратории Мессия), Маккеррас дирижировал операми Яначека Енуфа, Катя Кабанова и Средство Макропулоса, операми Артура Салливана, Бенджамина Бриттена, Франсиса Пуленка, симфоническими сочинениями Бетховена, Брамса, Дворжака, Рихарда Штрауса, Сибелиуса, Мартину, Шостаковича.

Среди осуществлённых записей — оперы, симфонические и вокально-симфонические сочинения Яначека (как с чешским текстом, так и в переводе на английский). Записал также произведения Иоганнеса Брамса (все симфонии), Сергея Рахманинова и др.

Признание и награды

Орден Британской Империи (1974). Посвящён в рыцари (1979). Золотая медаль Чешской республики (1996), Орден Австралии (1997), Орден Кавалеров Чести (2003), Золотая медаль Королевского филармонического общества Великобритании (2005), медаль Artis Bohemiae Amici за вклад в распространение чешской музыки (2010).

По результатам опроса, проведённого в ноябре 2010 года британским журналом о классической музыке BBC Music Magazine среди ста дирижёров из разных стран, среди которых такие музыканты, как Колин Дэвис (Великобритания), Валерий Гергиев (Россия), Густаво Дудамель (Венесуэла), Марис Янсонс (Латвия), Маккеррас занял двадцатое место в списке из двадцати наиболее выдающихся дирижёров всех времён. Введён в Зал славы журнала Gramophone .

Литература

• Phelan N. Charles Mackerras: A Musician’s Musician. London: Victor Gollancz, 1987

Ссылки

• [allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=41:38032 На сайте Allmusic]
• Сэр Чарльз Маккеррас (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.youtube.com/watch?v=EZtSJeJzFh8 Клип на сайте You Tube]
• [www.bach-cantatas.com/Bio/Mackerras-Charles.htm (англ.)]
• [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1419885 Газета «Коммерсантъ» № 127(4427)от 16.07.2010]

Отрывок, характеризующий Маккеррас, Чарльз

– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.