Маклаков, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Маклаков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">фотография ателье Карла Буллы. 1914 год</td></tr>
Министр внутренних дел Российской империи
16 декабря 1912 — 5 июня 1915
Предшественник:	Александр Макаров
Преемник:	Николай Щербатов
Рождение:	9 сентября 1871(1871-09-09) Москва, Российская империя
Смерть:	5 сентября 1918(1918-09-05) (46 лет) Москва
Награды:

Никола́й Алексе́евич Маклако́в (9 сентября 1871, Москва — 1918, Москва) — российский государственный деятель.

Биография

Родился в семье врача-окулиста, впоследствии профессора офтальмологии Алексея Николаевича Маклакова и его жены дворянки Елизаветы Васильевны Чередеевой (ум. 1881). Братья: Василий (1869—1957), адвокат, член Государственной думы от города Москвы; Алексей (1872—1918) — профессор Московского университета, офтальмолог.

Окончил историко-филологический факультет Московского университета.

Служил в Министерстве финансов. С 1894 — податной инспектор в Суздале, с 1898 — во Владимире, с 1900 — начальник отделения Тамбовской казенной палаты. С 1906 — управляющий Полтавской казенной палатой. Был председателем комиссии по украшению города к 200-летию Полтавской битвы, отлично справился со своими обязанностями. 7 июня 1909 года назначен черниговским губернатором. В 1909 пожалован в звание камергера Двора. Действительный статский советник (1911). Находился в конфликте с местным земством, которое обвиняло его в давлении на выборы в Государственную думу IV созыва.

16 декабря 1912 года назначен управляющим делами Министерства внутренних дел, 21 февраля 1913 утвержден в должности министра. Гофмейстер Двора (1913). На посту министра провел через законодательные учреждения свыше 150 законопроектов, в том числе о преобразовании полиции, о печати (с Уставом о печати), о преобразовании статистической части МВД, о 2-й всеобщей переписи населения. Неоднократно выступал за роспуск Государственной думы (в этом духе направил в 1913 году несколько писем царю). После начала Первой мировой войны внес 18 ноября 1914 года в Совет министров «Записку», в которой настаивал на ограничении Земского и Городского союзов исключительно делом «помощи больным и раненым» и запрещении им заниматься политикой. 21 января 1915 был назначен членом Государственного совета.

Участвовал в Петроградском совещании монархистов 21—23 ноября 1915 года, на котором был избран в состав Совета Монархических Съездов.

5 июня 1915 уволен от должности министра. 28 февраля 1917 во время Февральской революции арестован, находился в заключении в Петропавловской крепости. Допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства. 11 октября 1917 переведен в больницу Конасевича, где содержался под охраной. Летом 1918 года был отправлен в Москву.

23 августа (5 сентября по новому стилю) публично расстрелян ВЧК в Петровском парке в первый день после объявления красного террора. Вместе с ним были расстреляны епископ Ефрем (Кузнецов), протоиерей Иоанн Восторгов, председатель Государственного Совета И. Г. Щегловитов, сенатор С. П. Белецкий, министр внутренних дел А. Н. Хвостов и ряд других лиц.

Семья

Был женат на княжне Марии Леонидовне Оболенской (1874—1949). Их дети:

• Георгий (Юрий) (1894—1969), выпускник Училища правоведения (1916), офицер Кабардинского конного полка. Участник Первой мировой войны и Белого движения в составе Добровольческой армии и ВСЮР, ротмистр. В эмиграции во Франции, заслуженный профессор Лилльского католического университета по кафедре русской словесности.
• Алексей (1896—1945), воспитанник Училища правоведения (курса не окончил), корнет 17-го драгунского Нижегородского полка. Участник Белого движения в составе ВСЮР и Русской армии барона Врангеля. В эмиграции во Франции. Без вести пропал в 1945 году в Берлине (возможно, расстрелян советскими войсками в госпитале).
• Леонид (?—?), учащийся Александровского лицея, вольноопределяющийся. Участник Белого движения в составе ВСЮР и Русской армии барона Врангеля. В эмиграции служил Иностранном легионе в Африке. Судьба после 1929 года неизвестна.

Ссылки

• Маклаков Николай Алексеевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [web.archive.org/web/20120307115403/alekseevsk-amur.narod.ru/ist-gos-ross/1-krasn-terror-ist-gos-ross.htm Первые жертвы красного террора]
• [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=2596 Институт Русской Цивилизации — МАКЛАКОВ НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ]

Отрывок, характеризующий Маклаков, Николай Алексеевич

Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.