Макмаллен, Адам

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Адам Макмаллен
англ. Adam McMullen
21-й губернатор Небраски
8 января 1925 — 3 января 1929
Предшественник: Чарльз Брайан
Преемник: Артур Уивер
 
Вероисповедание: Епископальная церковь
Рождение: 12 июня 1872(1872-06-12)
Уэлсвилл[en], Нью-Йорк
Смерть: 2 марта 1959(1959-03-02) (86 лет)
Партия: Республиканская
Образование: Университет Небраски-Линкольна
Университет Джорджа Вашингтона

Адам Макма́ллен (англ. Adam McMullen; 12 июня 1872 — 2 марта 1959) — американский политик, 21-й губернатор Небраски.



Биография

Адам Макмаллен родился в Уэлсвилле[en], штат Нью-Йорк, но вскоре его семья переехала в Уаймор[en], Небраска[1]. В 1896 году он окончил Университет Небраски-Линкольна, а в 1899 году получил степень в области права в Университете Джорджа Вашингтона[2]. Во время учёбы в Вашингтоне Макмаллен работал секретарём конгрессмена Джесси Строда[en], а затем сенатора Чарльза Дитриха[1]. В 1902 году Макмаллен вернулся в Небраску, был принят в коллегию адвокатов, и открыл частную юридическую практику в Уайморе[1].

В 1904 и 1906 годах Макмаллен избирался в Палату представителей Небраски, и занимал эту должность с 1907 по 1909 год[2]. Он также был мэром Уаймора в 1915—1916 годах, а в 1917—1919 годах — сенатором штата[2][3]. В ноябре 1924 года Макмаллен был избран губернатором Небраски, а в 1926 году переизбран на второй срок. Во время его пребывания в должности был сокращён дефицит бюджета штата, улучшена сеть автомобильных дорог, развивалось сельское хозяйство и система ирригации, а в качестве символа штата был выбран западный луговой трупиал[2].

После ухода с должности губернатора Маккелви продолжал оставаться активным в политике[2]. Он был председателем Национальной ассоциации губернаторов в 1927—1928 годах, почтмейстером города Биатрис в 1932 году и делегатом национального съезда Республиканской партии в 1932 и 1944 годах[2][4], а в 1940 году неудачно баллотировался в Сенат США[1]. Маккелви был масоном и членом Епископальной церкви[3].

Адам Макмаллен был женат на Корделии Гринвуд[1]. Он умер 2 марта 1959 года, и был похоронен на кладбище в Уайморе[2][5].

Напишите отзыв о статье "Макмаллен, Адам"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Adam McMullen // [books.google.com.ua/books?id=rWkP0DM_upwC&pg=PA109&lpg=PA109&dq#v=onepage&q&f=false The Encyclopedia of Nebraska]. — Somerset Publishers, Inc,, 1999. — P. 109-110. — 459 p. — ISBN 0-403-09834-3.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 [www.nga.org/cms/home/governors/past-governors-bios/page_nebraska/col2-content/main-content-list/title_mcmullen_adam.html Nebraska Governor Adam McMullen] (англ.). Национальная ассоциация губернаторов, www.nga.org. Проверено 13 марта 2015.
  3. 1 2 [www.nndb.com/people/537/000213895/ Adam McMullen] (англ.). NNDB. Проверено 13 марта 2015.
  4. [politicalgraveyard.com/bio/mcmillen-mcmullin.html#574.45.54 McMullen, Adam] (англ.). The Political Graveyard. Проверено 13 марта 2015.
  5. [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=7262877 Адам Макмаллен] (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Макмаллен, Адам

– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.