Макни, Патрик

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Патрик Макни
Patrick Macnee
Имя при рождении:

Дэниел Патрик Макни

Дата рождения:

6 февраля 1922(1922-02-06)

Место рождения:

Лондон, Великобритания

Дата смерти:

25 июня 2015(2015-06-25) (93 года)

Место смерти:

Ранчо-Мираж, Калифорния, США

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Профессия:

актёр

Карьера:

1946—2015

Награды:

1983 (30 Years of TV)

Па́трик Макни́ (англ. Patrick Macnee; 6 февраля 1922, Лондон — 25 июня 2015, Ранчо-Мираж[en]) — британский актёр и продюсер. Известность приобрёл в 1960-х годах, снимаясь в сериале «Мстители». Наиболее известные фильмы «Вой» и «Вид на убийство» (из сериала про Джеймса Бонда).





Биография

Ранние годы

Родился в Пэддингтоне, Лондон, Англия. Его прадедушка был известным художником, сэр Дэниел Макни, прославившийся многими картинами, его живопись Леди в сером можно найти в галерее Эдинбурга, Шотландия.

Отец Патрика, Дэниел Макни (1871—1953), был майором в полку Йоркширских драгунов в период Первой Мировой войны и после её окончания работал тренером на лошадиных бегах, где был известен под прозвищем «Креветка». Он часто брал Патрика с собой, показывая ему уроки верховой езды. К сожалению, пагубная привычка отца к алкоголю дала о себе знать, вскоре он потерял работу и в 1929 году уехал в Индию.

Мать, Дороти Хастингс (1889—1984), после бегства мужа, переехала в особняк богатой подруги Эвелин Споттсвуд в Рукснест, Уилтшир, когда Патрику было 8 лет. Тетушка полностью обеспечивала их существование и Патрик поступил в престижную школу Итон. В конце обучения его чуть не исключили за прогулы, когда он пытался совмещать работу с учёбой.

В возрасте 5 лет, Патрик впервые вышел на школьную сцену, сыграв полицейского в постановке пьесы Чарльза Диккенса «Николас Никльби». Во второй половине 1930-х г. начал участвовать в массовке в кино, среди заметных фильмов был Пигмалион.

В конце 1930-х он периодически навещал отца, который вернулся в Англию и решил отправиться в поисках работы в Беркшир, где было много знаменитых тренеров лошадей. Патрик не видел в этом смысла, так как у того, практически, не было денег, но отец все же оставил дом и стал, к удивлению, серьёзным тренером. Уже будучи юношей, Патрик посещал Беркшир, где с известными жокеями, такими как Гордон Ричардс, постигал секреты профессиональной верховой езды. Он даже рассматривал свою будущую карьеру как жокей, но как, оказалось, позже, его рост был невостребован для этой профессии.

Театральная школа

В 1939 году после выпуска из Итона он работал на ферме дояром коров. В сентябре поступил в Королевский морской флот, а после в течение 9 месяцев обучался в школе-академии драматического искусства Веббера Дагласа. В 1940 г. он сделал свой профессиональный дебют на сцене театра Святого Франциска в Летчуэрте в постановке «Когда мы женаты». Пьеса продержалась 5 дней. Вскоре Патрик заключил годовой контракт с «Bradford repertory company» и исполнил роли в нескольких постановках компании.

В декабре 1941 года произошел первый заметный прорыв для Патрика, когда пьеса Маленькие женщины по повести Луизы Мей Олкотт, где он играл роль Лори, переместилась в Лондон. Его исполнение получило хорошие отзывы в прессе, в результате после окончания контракта с «Bradford repertory company» в 1942 году, Патрик продолжил играть в столичных театрах. В это же время он принял участие в Зимней сказке по Шекспиру и Сломанные цветы по рассказу Томаса Берка.

В 1942 году он снялся в фильме Майкла Пауэлла Жизнь и смерть полковника Блимпа, снова роль статиста.

После съемок он подписал контракт на роль Дэвида Пенли в фильме Дитя четверга, но получил военный призыв и в результате роль ушла малоизвестному на то время актёру Стюарту Грейнджеру.

Война

5 октября 1942 г. Патрик попал на военную службу, где сначала прошел 6-недельный курс обучения на юнгу в бывшем лагере для отдыха города Пулели, Великобритания. Практический морской курс проходил на борту фрегата «HMS Glendower» в Портмадоре, где Патрик, показав превосходный результат, был зачислен до окончания курса на борт парохода «HMS Whippengham», который оборонял территорию от воздушных налетов. Несколько дней до начала службы на судне Патрик провел у себя в Лондоне, где женился на Барбаре Даглас, его соученице в школе-академии Веббера Дагласа.

В начале 1943 г. он был удостоен звания младшего лейтенанта на службе «Королевской резервной морской армии» в городе Довер, Феликсшо и был послан на «HMS Alfred» в Брайтон для тренировки. Он учился техническому обслуживанию двигателей, навигации, азбуке Морзе, артиллерии, применению морских торпед и подводных мин, знанию радаров, сигналов и т. д. После окончания школы он взял дополнительный курс обучения в «Королевском Морском колледже» в Гринвиче.

После назначения на «MTБ» он тренировался и служил в подразделении «Легких Береговых Сил» (Light Coastal Forces) в форте Уильям в Шотландии, где, по его воспоминаниям, постоянно лил дождь.

Поступив на службу в «Первую Флотилию MTБ» в Дартмуте, он участвовал в морских сражениях 1943 — 44 гг. как штурман большого торпедного катера «МТБ 415». Катер со скоростью 38-40 узлов, оборудованный автоматическими пушками, глубинными бомбами и торпедами патрулировал Английский канал от Шербура до Сен-Мало, защищая конвои и охотясь за немецкими подводными лодками.

В 1944 г. в чине первого лейтенанта он был переведен на торпедный катер «МТБ 434», который был подготовлен для участия в морском сражение «дня Д». Патрик готовился к этому дню в Портсмуте, Хэмпшир, но был госпитализирован с бронхитом в Чичестер. 6 июня 1944 г. катер был уничтожен в сражении с «Германским конвоем», один человек был убит, остальные ранены. Патрик до конца своей жизни благодарил судьбу за то, что смог уцелеть.

Начало карьеры

В 1946 году по окончании военной службы он вернулся на театральную сцену, подвизавшись также и на телевидение.

Первой работой на ТВ стал фильм Утренний отъезд 1946 года, о котором уже почти никто не помнит. Последующая работа в 50-минутном варианте Гамлета, где Патрик сыграл Лаэрта, также была не из лучших, но дала повод сыграть одну из ролей в театральной постановке Юлий Цезарь 1947 года и принять участие в знаменитом фильме Лоуренса Оливье Гамлет, опять как статист. Фильм знаменателен ещё тем, что в нём сыграл одну из первых ролей Кристофер Ли с которым Патрик был знаком ещё со школы. Они вместе учились и принимали участие во многих постановках! Так же в фильме впервые было задействовано участие Кристофера Ли и Питера Кашинга, вместе работающих в фильмах студии Хаммер.

Фильм Гамлет, съёмки которого начались летом 1947 года, включал в себя множество звёзд, в том числе неизвестного Десмонда Ллюэлина игравшего Q в Джеймсе Бонде. Патрика и всех остальных малоизвестных актёров поставили на задний план в одной из сцен, где король смотрит спектакль разоблачающий его. Патрик с трепетом рассказывал, что в этой сцене он находился совсем близко за спиной актрисы Джин Симмонс и мечта многих коснуться её для него было лишь решением протянуть руку. Это явно мирового уровня кино возможно как то повлияло бы на его карьеру, если не одно но… Он до сих пор оставался в тени.

В конце 1947 года он снялся в роли Эдгара Линтона в телевизионной драме Грозовой перевал по роману Эмили Бронте. Роль второго плана, наконец, дала о себе знать. Он получил предложение сыграть главную роль в малобюджетном небольшом кино.

Фильм Роковая ночь был первой работой Патрика, который высоко оценили кинокритики и любители триллеров. В нём было все то, что необходимо для успеха: загадочный дом, таинственные герои, атмосфера ужаса, но в конечном итоге расходы на картину заставили его пылиться на полке.

В 1948 году он снялся у того же Майкла Пауэлла в фильме Маленькая задняя комната, где его имя даже не мелькнуло в титрах.

Снявшись в телевизионном Макбете и в очередной раз в главной роли в малобюджетном кино «Моя девушка», он приобрел небольшой успех в фильме Доблестный Пимпернелл 1950 года, хотя в окончательной версии монтажа его роль урезали до минимума.

Канада

Перебиваясь с одной эпизодической роли на второстепенные в малозначительных постановках, он неожиданно получил телефонный звонок из Канады от старого друга Дэвида Грина — известного английского режиссёра, который, впрочем, ещё не был известен и также как Патрик снимался в проходных малоизвестных фильмах. Он предложил ему отправиться в Торонто и принять участие в создание канадского ТВ, которое только начиналось. Обдумав предложение, Патрик собрал вещи и отправился на другой континент.

Стоял октябрь 1952 года. Патрик обосновался в общежитие YMCA, в котором жили другие артисты — он делил свою комнату с критиком Гербертом Уиттакером. Первой Канадской телевизионной постановкой для Патрика стал мини-сериал Лунный камень по роману Уилки Коллинза, в котором он исполнил главную роль. Тогда же он познакомился с продюсером Сидни Ньюменом, который несколько лет спустя вместе с Леонардом Уайтом (приятелем Патрика со времен работы в театре Уиндзор в начале 1950-х) повлиял на всю его дальнейшую карьеру, но мы забегаем вперед.

Прочно обосновавшись в Торонто он появился во многих радио- и телепостановках с 1952—1954 год. Вместе с другими канадскими актёрами, такими как Кристофер Пламмер, Уильям Шатнер и Лорна Грин он постепенно обрел статус лицо ТВ. По некоторым данным телепрограмм, сохранившихся в архивах канадской библиотеки, Патрик был самым популярным актёром ТВ, сыгравший за период 1952—1959 год более чем в 500 телеработах.

Америка

В 1954 году устав от монотонной работы в Канаде, Патрик вернулся в Лондон. В сентябре он принял участие в театральной труппе Old Vic, которая ставила спектакль Сон в летнюю ночь. Патрику досталась роль Димитриуса. Труппа выступала в Эдинбурге и Северной Америке, включая Бродвей, Афины, с 21 сентября — 17 октября, 29 выступлений.

Патрик впервые побывал в Америке и решил на этом не останавливаться. В конце 1955 года в Нью-Йорке на одной из студий он подписал годовой контракт и принял участие в различных телепрограммах, начиная с постановки Цезарь и Клеопатра. Тогда же он приобрел небольшой дом в Малибу, рядом с пляжем.

В 1957 году его пригласили в Голливуд на небольшую, но значительную роль в музыкальном фильме Девушки, в котором главную роль исполнил Джин Келли — звезда кино. В этом кино Патрик исполнил роль адвоката, присутствующим на суде и пытающийся разобраться в хитросплетениях интриг героев. Отсюда могла вполне начаться звёздная карьера Патрика, но как ни странно его особо никто не заметил в этом фильме как и раньше.

После следующего фильма с Полом Ньюменом До отплытия 1957 года, в котором все сцены с Патриком были выброшены, ему пришлось продолжать выполнять работу на ТВ.

В 1958 году он познакомился с Борисом Карлоффом и принял участие в одном из эпизодов его нового сериала Вуаль. К сожалению, сериал та и не был показан на ТВ.

В 1959 году Патрик получил гражданство США, так как в течение последних 3 лет снимался в основном в американских сериалах. Среди заметных работ, в которых он часто появлялся лишь в одном эпизоде, можно отметить сериал Сыромятная кожа с Клинтом Иствудом, Альфред Хичкок представляет и пожалуй известный всем поклонникам ужасов сериал Сумеречная зона. В этом же году он впервые стал режиссёром, поставив в штатах несколько театральных пьес, включая пьесу Бэна Хечта «Уинклберг» и пьесу Джона Осборна «Гнев».

Англия 1960 г.

Весной 1960 года Патрик вернулся в Англию. Фактически здесь ему пришлось начинать все с «нуля», но так как его карьера уже насчитывала несколько удачных американских фильмов, все было намного проще. Он снялся в эпизоде сериала Театральное кресло, которое к тому времени имело довольно высокий рейтинг и получил предложение сопродюсировать документальный сериал, посвященный Уинстону Черчиллю. Патрик согласился, понимая, что в карьере кино пока ничего серьёзного не добился, и приступил к работе.

В течение этого времени Патрик осознал, что работа продюсера куда намного прибыльней, чем все что он делал до этого и решил остаться в данной сфере деятельности.

Сентябрь 1960 года. Поступило предложение от бывшего канадского актера, а теперь продюсера Леонарда Уайта сыграть второстепенного главного героя в новом сериале. Название ещё не придумано, но по словам Лео, стиль сериала будет напоминать шпионские романы Джона Ле Карре и фильмы Альфреда Хичкока. Патрик в раздумьях. Вакансия продюсера ему вполне по душе, возвращаться в актерскую деятельность не имеет смысла, остается решить денежный вопрос.

Патрик встретился с главой компании ABC Сидни Ньюменом и назвал свою сумму, будучи уверен, что тот откажется. К удивлению, Сидни согласился и Патрика взяли на роль.

В ноябре 1960 года название для сериала было придумано. В интервью, по этому случаю, Сидни сказал примерно следующее: «Я перебирал в голове различные варианты словосочетаний, потом обратил внимание на сценарий первого эпизода и понял, что все довольно просто. Убивают невесту главного героя и он желает отомстить. Он прибегает к услугам профессионала Джона Стида. Одно название существовало в моей голове — Мстители. Я не знал, о чём будут будущие сюжеты сериала, но это название возымело надо мной какую-то магию. Все было решено в тот же час».

В декабре был снят первый эпизод сериала, в котором Патрик Макни впервые появился в начале второго акта: Джон Стид стоит на пороге своего дома, встречая своего будущего напарника, доктора Дэвида Кила.

С этого момента судьба Патрика была решена.

Смерть

Патрик Макни скончался 25 июня 2015 года на своём ранчо Мираж в штате Калифорния (США) в окружении семьи. Сын Руперт подтвердил смерть отца, и указал, что смерть последовала от естественных причин. Слова Руперта Макни официально подтвердил и коронер округа Риверсайд (Калифорния), указав, что актёр умер от естественных (старческих) причин.

Фильмография

Награды

  • В 1963 г. вместе с Хонор Блэкман получил награду «Лучшие телевизионные персонажи года» от клуба Варьете в Англии.
  • В 1968 г. вместе с Дианой Ригг награждён премией «Золотой Отто» в Германии за роли Стида и миссис Пил в сериале Мстители.
  • В 1970, Патрик Макни и Линда Торсон получают в Париже награду «The Prix Triomphe» за заслуги в сериале «Мстители».
  • В 1974, награждён премией «Соломенная шляпка» за главную роль в театральной пьесе Энтони Шаффера «Сыщик».
  • В 1983, награждён призом «Золотая Камера» в Германии за вклад долголетней работы на ТВ.
  • В 2000, награждён премией BAFTA за роль Джона Стида в сериале Мстители наряду с главными актрисами сериала.

Другие работы

  • Запись сингла «Kinky Boots», ставшего хитом. Вокальные партии на треке вместе с Хонор Блэкман (партнерша Джона Стида в период 1962—1964 сериала Мстители). Выход в свет: февраль 1964. Многими поклонниками были сделаны видеоклипы на эту песню.
  • Сыграл роль шофера лимузина в видеоклипе группы Oasis: «Don’t Look Back in Anger».
  • Музыкальное видео ансамбля The Pretenders включает в себя эпизоды заключительной серии Мстителей с героиней Эммы Пил «Операция незабудки».
  • Автобиография «Слепой в одном ухе» (вместе с Мэри Камерон), Лондон: 1988. .
  • Роман «Мстители: Смертельная черта» (вместе с Питером Лесли). Опубликован в 1965 году.
  • Роман «Мстители: Смертельное купание» (вместе с Питером Лесли). Опубликован в 1966 году.
  • «Мстители и я» (вместе с Дэйвом Роджерсом и Джоанной Ламли). Опубликован в 1997 году.

Личная жизнь

Был женат трижды

  • Барбара Даглас (актриса, ноябрь 1942—1956). Сын Руперт (1947 г. рождения, ТВ продюсер) и дочь Дженни (1952 г. рождения). Познакомился в 1941 г. в течение постановки пьесы «Маленькие женщины».
  • Кэт Вудвилл (актриса, 29 марта 1965—1969). Познакомился на съёмках эпизода Ракетное топливо 23 телесериала Мстители 6 октября 1962 г.
  • Барбара Секли (25 февраля 1988—2007, её смерть). Познакомился в 1986 году.

Интересные факты К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2774 дня]

  • Любимые эпизоды сериала Мстители — «Слишком много елок» (англ. Too Many Christmas Trees) и «Смерть по ценам сделки» (англ. Death at Bargain Prices).
  • В школе-академии драматического искусства Веббера Дагласа учился вместе с Анджелой Лэнсбери. В Итонской школе дружил с Людовик Кеннеди, Хэмпфри Литтлтон, Саймон Фиппс и Майкл Бентин.
  • В возрасте 8 лет вышел на школьную сцену колледжа Летние поля сыграв Генриха V. Эта постановка стала первой для известного актёра Кристофера Ли. В 9 лет принял участие в очередной постановке с Кристофером Ли на школьной сцене, сыграв Брутуса в пьесе Шекспира Юлий Цезарь, в то время когда Ли играл Кассиуса. В последующие годы они часто появляются вместе как на сцене так и в кино. В 13 лет Патрик сыграл королеву Викторию.
  • Первая собственная маленькая съемная квартира Патрика была приобретена в 1946 г. и располагалась в Челси по адресу World’s end, off New King’s road. Недельная плата за жилье составляла 3 фунта 10 центов. Сейчас Патрик живёт в Палм-Спрингс, Калифорния начиная с 1969 года. Также имеет дом в Сан-Диего.
  • Не прикасается к алкоголю с 12 февраля 1983 года. Ранее пытался бросить пить после фильма Смерть в океане сериала Коломбо 1975 года, но все же зелёный змий иногда не давал ему покоя, особенно в продолжение сериала Новые мстители.
  • Не любит гольф, шляпы и галстуки. Любит классическую музыку, в особенности Шуберта, играет в теннис, из кино предпочитает фильмы с участием Хамфри Богарта. Любимая актриса Ингрид Бергман. Любимые актёры Эдвард Г. Робинсон и Лесли Хауард.
  • В возрасте 3 лет начал ходить в детский сад Летние поля, расположенный вблизи Оксфорда.
  • По словам Патрика именно Канадское радио помогло ему поставить профессиональный голос и сподвигло на запись нескольких аудиокниг в 90-е. Его же голос звучит в нескольких телесериалах.
  • Любимая марка автомобиля — Ягуар. Самое интересное, что в то время, когда в сериале Мстители он был владельцем автомобилей 20-30х годов, в жизни он имел зелёный Ягуар образца 60-х. Позже, на одной из моделей, он разъезжал в сериале Новые мстители. До сих пор это самый любимый его автомобиль среди других имевших место в сериале.
  • По совету актрисы Маргарет Роулингз, Патрик намеревался поступить в Королевскую Академию Драматических искусств, но кузина старого друга Дерека Бичама посоветовала ему поступить в театральную школу Веббера Дагласа; как известно, выбор был сделан в пользу последнего.
  • Джуд Лоу — актёр, который по мнению Патрика хорошо бы смотрелся как Джон Стид в фильме Мстители.
  • Мэл Гибсон является большим поклонником Патрика Макни и сериала Мстители.
  • Стал дедушкой в 1988 году.
  • Самой удачной работой в своей карьере считает театральную постановку Сыщика.
  • Двоюродный брат известного телевизионного фокусника Дэвида Никсона.
  • В детстве был влюблен в актрису Вивьен Ли.
  • Любимое время года — зима. Любимые школьные предметы: «Английский язык» и «История». Любимая книга детства: «Винни Пух».

Последние новости

5 декабря 2008 г. сайт IMDB добавил на страницу актёра следующие автором[2] найденные работы.

  • 1. Arms and the Man (1946) (TV)
  • 2. Mourning Becomes Electra (1952) (TV)
  • 3. «On Camera» — Double Exit (1957)
  • 4. «Folio» — The Ottawa Man (1958)
  • 5. «Thursday Theatre» — Captain Carvallo (1964).
  • [video.mail.ru/bk/rigg/27/18.html SteedStory] (биография мистера Стида) 1 часть

Напишите отзыв о статье "Макни, Патрик"

Примечания

  1. ↑ [www.patrickmacnee.com/work.html Chronological listing of Patrick Macnee’s work credits]
  2. ↑ [steedumbrella.ru /fanclub_index.html Фэн-клуб «Стидамбрелла»]

Ссылки

  • [www.patrickmacnee.com/news.html Patrick Macnee] (англ.) Официальный сайт
  • [deadline.theavengers.tv/ deadline] (англ.) Патрик в печатной прессе
  • [theavengers.tv/forever/bio-macnee.htm Avengers forever] (англ.) Биография
  • [ftvdb.bfi.org.uk/sift/individual/3170?view=credit Патрик Макни] (англ.) на сайте BFI
  • [www.greencine.com/article?action=view&articleID=94&pageID=179 Greencine], [www.digitallyobsessed.com/showinterview.php3?ID=49 DoC], [www.originalavengers.com/tv/shows/avengers/transcript.html OriginalAvengers], [www.usatoday.com/community/chat/0102macnee.htm SSI], [www.dvdempire.com/Content/interviews/avengers.asp?userid=-1 Empire] (англ.) Интервью
  • [web.archive.org/web/20010611031220/www.fortunecity.com/lavender/candyman/626/macnee/macnee.htm Вечер с Патриком Макни] (англ.)
  • [books.dreambook.com/patspage/macnee.html Dreambook] (англ.) Гостевая Патрика Макни
  • [movies.ign.com/articles/450/450292p1.html 10 вопросов и ответов от Патрика Макни] (англ.)
  • [movies.groups.yahoo.com/group/DanielPatrickMacnee/ Фэн-клуб на сайте Yahoo] (англ.)
  • [web.archive.org/web/20031206235247/members.fortunecity.com/jsteed/toronto/torontostar.html Печатная пресса: 1950—2003] (англ.)
  • [www.tomsoter.com/?q=node/106 Статья Тома Сотера] (англ.)
 Эту статью следует викифицировать.
Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей.
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка.
Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.

Отрывок, характеризующий Макни, Патрик

«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Макни,_Патрик&oldid=81174667»