Маковская, Александра Егоровна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Маковская Александра Егоровна
Дата рождения:

1837(1837)

Место рождения:

Москва,
Российская империя

Дата смерти:

1915(1915)

Место смерти:

Москва,
Российская империя

Подданство:

Российская империя Российская империя

Александра Егоровна Маковская (18371915) — русская художница-пейзажистка.

Творчество Маковской мало известно и почти не изучено. Картины Маковской представляют собой типичный пример искусства пейзажа в России второй половины XIX столетия. Факт более 30-летнего активного участия художницы в выставочной деятельности свидетельствует о большом количестве её произведений. Как отмечал В. В. Стасов, Александра Маковская была среди тех, кто не без даровитости и успеха занимается своим делом, создавая прекрасные пейзажи.[1]





Биография

Родилась в 1837 году в Москве. Старшая из детей известного московского любителя искусств, одного из основателей Московского училища живописи и ваяния — Егора Ивановича Маковского (1800—1866).

Отец способствовал художественному образованию своих детей. Её братья — Константин, Николай и Владимир — известные русские художники. Её сестра Мария стала актрисой.[2] Живописью она занялась довольно поздно — в начале 1860-х годов. Профессионального художественного образования Александра не получила, училась у своих братьев Владимира и Константина.

После развода родителей, Александра Егоровна жила с матерью Любовью Корниловной Маковской в Санкт-Петербурге. Замужем она не была.[1]

С 1866 года принимала участие в выставках. Экспонировала свои работы на выставках Императорской академии художеств (1866—1868), Общества поощрения художеств (1867), ТПХВ (1878—1893, с перерывами), Московского общества любителей художеств (1881—1896, с перерывами), Общества русских акварелистов (1888—1889), «Мира искусства» (1902).

В 1997 году картины художницы были представлены на выставке «Семья Маковских» в Государственной Третьяковской галерее.

Умерла в 1915 году в Москве (по другим данным — в Санкт-Петербурге).

Труды

Произведения Маковской пользовались популярностью у любителей русской живописи, её работы находились в коллекциях П. М. Третьякова, С. А. Бахрушина и других. Работы художницы находятся во многих музейных и частных собраниях, в том числе в Государственной Третьяковской галерее.

В собрании Плёсского музея-заповедника находятся 1 картина:

• «В лесу», 1874, дерево, масло, 14 х 19,5. Поступила в музей в 1975 году.

Напишите отзыв о статье "Маковская, Александра Егоровна"

Примечания

  1. 1 2 [www.susun.ru/rasnoe/russkie_khudozhniki_aleksandra_makovskaja Русская художница Маковская Александра Егоровна]
  2. [subscribe.ru/group/chelovek-priroda-vselennaya/3468873/ Династия Маковских]

Ссылки

  • [www.artsait.ru/art/m/makovskay/main.htm Маковская Александра Егоровна (1837—1915)]
  • [artinvestment.ru/auctions/296/biography.html МАКОВСКАЯ Александра Егоровна]
  • [vsdn.ru/museum/catalogue/category70174.htm Маковская Александра Егоровна]


Отрывок, характеризующий Маковская, Александра Егоровна

Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.