Максим
Поделись знанием:
__DISAMBIG__
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
| ||||||||||||||||||
Макси́м (лат. maximus — самый большой, величайший[1]) — мужское имя латинского происхождения. Римское родовое имя.
В России было популярно среди простых сословий в XIX веке; вновь стало широко использоваться с начала 1970-х. Существует также женская версия имени — Максима, практически не используемая в России, но известная в странах Западной Европы, прежде всего в Нидерландах.
Содержание
Иноязычные аналоги
- укр. Максим (Максым)
- арм. Մաքսիմ (Maqsim)
- чуваш. Макҫӑм
- удм. Маки
- мар. Максым
- хант. Макщум
- белор. Максім
- итал. Massimo
- нем. Maximilian
- англ. Maxim, Max
- фр. Maxime
- лат. Maximus
- лезг. Максим
- порт. Maximo
- польск. Maksym
- яп. マキシム (Макисиму)
- греч. Μάξιμος (Максимос)
- исп. Máximo
- якут. Махсыын
- каз. Максат
- кит. 马克西姆
Диминутив (уменьшительно-ласкательные формы)
Макс[2][3], Максимка, Макся, Максюта, Максюша, Мака, Сима [1].
Именины
- Православные (даты даны по григорианскому календарю)[4]: 26 января, 29 января, 31 января, 3 февраля, 12 февраля, 19 февраля, 4 марта, 19 марта, 2 апреля, 23 апреля, 4 мая, 11 мая, 13 мая, 27 мая, 1 июня, 20 июня, 30 июня, 4 июля, 12 августа, 13 августа, 24 августа, 26 августа, 2 сентября, 6 сентября, 12 сентября, 18 сентября, 28 сентября, 8 октября, 22 октября, 5 ноября, 10 ноября, 12 ноября, 24 ноября, 5 декабря, 19 декабря
Носители, известные по имени
Церковные деятели
Святые
- Максим Тотемский († 1650) — иерей, блаженный, Вологодский подвижник (Тотьма); память — 16 января по юлианскому календарю.
- Максим Грек — преподобный, память 3 февраля и 4 июля по н.с.
- Максим Ноланский, епископ, память 7 февраля.
- Максим Авейский, память 10 июня.
- Максим Неаполитанский — епископ, священномученик, память 10 июня.
- Максим Киевский, митрополит, († 1305), память 6 декабря и 23 июня.
- Максим Туринский, епископ, память 25 июня.
- Максим Остийский, мученик, память 23 августа.
- Максим Исповедник — преподобный, память 26 августа и 3 февраля по н.с.
- Максим Московский — Христа ради юродивый, память 26 августа и 24 ноября по н.с.
- Максим Маркианопольский (Мизийский) — мученик, († между 305—311), память 28 сентября.
- Максим Антиохийский — мученик, 22 октября по н.с.
- Максим Регийский
- Максим Римский — епарх, мученик, память 22 ноября (5 декабря).
- Максим Александрийский, епископ, память 27 декабря.
- Максим Кавсокаливит — преподобный (Христа ради юродивый) († 1354).
- Максим Кизический — епарх, мученик.
- Максим Константинопольский — патриарх.
- Максим Перс, Кордульский — мученик.
- Максим Доростольский, Озовийский — мученик.
- Максим Адрианопольский — мученик.
- Максим Азийский — мученик, из купцов.
- Максим Африканский — мученик.
- Максим Горлицкий
- Максим из Малой Азии
- Максим из Павии
- Максим из Падуи
- Максим из Эврё
Прочие церковные иерархи
- Максим I Киник — архиепископ Константинопольский в 380 году, соперничавший за константинопольскую кафедру с Григорием Богословом.
- Максим (1914—2012), Патриарх Болгарский (с 1971 года).
- Максим (Бачинский)
- Максим (Дмитриев) (род. 1961) — епископ Русской православной церкви, епископ Барнаульский и Алтайский.
- Максим (Жижиленко) (1885—1931) — епископ Православной Российской Церкви, деятель «иосифлянства».
- Максим (Кроха) (1928—2002) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Могилёвский и Мстиславский (1989—2002).
- Максим (Ксидас) (1942—2003) — епископ Элладской православной церкви; митрополит Серрейский и Нигритский (1984—2003).
- Максим (Мастихис)
- Максим (Пелов)
- Максим (Попов)
- Максим (Руберовский)
- Максим (епископ Майнца)
- Максим (епископ Тулузы)
- Максим II
- Максим III (ум. 1482) — епископ Константинопольской православной церкви, Патриарх Константинопольский.
- Максим IV Сайех
- Максим V
- Максим V Хаким
- Максим, Митрополит Сардский
- Максим (Айоргусис) (род. 1935) — епископ Константинопольской православной церкви.
- Максим (Василевич) (род. 1968) — епископ Сербской Православной Церкви, епископ Западно-Американский.
- Максим (Вгенопулос) (род. 1970) — епископ Константинопольской православной церкви.
- Максим (Пелов, Максим Петков) (1882—1948) — епископ Болгарской православной церкви, титулярный епископ Браницкий.
- Максим (Пелов) (1850—1938) — епископ Болгарской православной церкви, митрополит Пловдивский, общественный деятель, благотворитель.
- Максим (Цицимбакос) (род. 1933) — епископ старостильной Церкви истинно-православных христиан Греции.
Учёные древности
- Максим Эфесский (ум. 377/378) — античный философ-неоплатоник, учитель и советник императора Юлиана Отступника.
- Максим Тирский
- Максим Плануд
Римские правители
- Пупиен, 238 (полное имя Марк Клодий Пупиен Максим).
- Магненций, 350—353 (полное имя Флавий Магненций Максим).
- Магн Максим, узурпатор 383—388.
- Петроний Максим, 455.
- Максим (префект Египта)
- Максим (префект Египта 364 года)
- Максим (префект Рима)
- Максим (узурпатор)
В католическом месяцеслове
- 7 февраля (Св. Максим Ноланский).
- 14 апреля (Св. Максим).
- 25 июня (Св. Максим Туринский).
Пословицы и приметы
- Со всем Максим, и котомка с ним (вар. и шапка с ним).
- Со всем Максим, и с килой, и с горбом.
- Грелся Максим круг осин.
На Максимов день (11 мая) начинается сбор берёзового сока. В этот день этим лесным лекарством отпаивают больных. Тёплый ветер приносит здоровье.
См. также
Напишите отзыв о статье "Максим"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.gramota.ru/slovari/dic/?pe=x&word=максим Максим] // Словарь русских личных имён. — М.: Русские словари, 2000.
- ↑ [www.behindthename.com/name/maxim MAXIM] // The etymology and history of first names, www.behindthename.com
- ↑ [www.behindthename.com/name/maks MAKS] // The etymology and history of first names, www.behindthename.com
- ↑ [days.pravoslavie.ru/ABC/mm.htm#maksim Св. Максим на православие.ру]
 |
Список статей о тёзках. Если вы попали сюда из текста другой статьи Википедии, следует уточнить ссылку так, чтобы она указывала на статью о конкретном человеке. См. также [ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Категория:Персоналии_по_алфавиту&from=%D0%9C%D0%B0%D0%BA%D1%81%D0%B8%D0%BC полный список] существующих статей о персонах. |
Отрывок, характеризующий Максим
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
