Максимилиан I (император Священной Римской империи)

Максимилиан I нем. Maximilian I<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Император Максимилиан I. Портрет кисти Альбрехта Дюрера (1519 год)</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
король Германии
16 февраля 1486 — 12 января 1519
Коронация:	9 апреля 1486, Ахен
Предшественник:	Фридрих III
Преемник:	Карл V
эрцгерцог Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны
1493 — 12 января 1519
Предшественник:	Фридрих III
Преемник:	Карл V
император Священной Римской империи
4 февраля 1508 — 12 января 1519
Предшественник:	Фридрих III
Преемник:	Карл V
эрцгерцог Передней Австрии и Тироля
1490 — 12 января 1519
Предшественник:	Сигизмунд
Преемник:	Карл V
герцог Бургундии, Брабанта, Лимбурга, Гелдерна, Люксембурга, пфальцграф Бургундии (Франш-Конте), граф Фландрии, Геннегау (Эно), Артуа, Голландии и Зеландии, маркграф Намюра
20 августа 1477 — 27 марта 1482
Соправитель:	Мария Бургундская (1477 — 27 марта 1482)
Предшественник:	Карл Смелый
Преемник:	Филипп I Красивый
Рождение:	22 марта 1459(1459-03-22) замок Нойштадт, Австрия
Смерть:	12 января 1519(1519-01-12) (59 лет) Вельс, Австрия
Место погребения:	капелла Святого Георга, Винер-Нойштадт
Род:	Габсбурги
Отец:	Фридрих III
Мать:	Элеонора Португальская
Супруга:	1. Мария Бургундская 2. Бьянка Сфорца
Дети:	(от 1-го брака): 1. Филипп I Красивый 2. Маргарита Австрийская
Автограф:

Максимилиан I (нем. Maximilian I; 22 марта 1459, замок Нойштадт — 12 января 1519, Вельс) — король Германии (римский король) с 16 февраля 1486, император Священной Римской империи с 4 февраля 1508, эрцгерцог Австрийский с 19 августа 1493, реформатор государственных систем Германии и Австрии и один из архитекторов многонациональной державы Габсбургов, распространившейся не только на половину Европы, но и на заморские колонии.

Молодые годы

Детство

Максимилиан I был вторым сыном австрийского эрцгерцога и императора Священной Римской империи Фридриха III и Элеоноры Португальской, дочери Дуарте, короля Португалии. Крещён он был 25 марта в церкви Святого Георгия в Нойштадте, его крёстным отцом был воевода Николас Уйлаки, пользовавшийся доверием императора Фридриха. В детстве большое влияние на него оказывала мать, в которую он пошёл своим характером. Ранняя смерть матери в 1467 году стала для Максимилиана сильным ударом.

Его старший брат Кристоф умер в младенчестве, и Максимилиана с раннего детства готовили как наследника отца. Первоначально воспитанием Максимилиана занималась мать, однако позже Фридрих, посчитав, что его сын растёт слишком изнеженным, забрал сына у матери, назначив ему в воспитатели священника Петера Энгельбрехта. Новый воспитатель пытался «вколачивать» в Максимилиана знания, но особых успехов в этом не добился. Позже матери удалось добиться назначения учителем грамматики Томаса фон Цилли. Также большое внимание уделялось изучению церковного писания, однако Максимилиан под влиянием матери веровал по своему разумению, иногда сильно расходясь во мнениях с католической церковью. Хронисты того времени не скрыли, что Максимилиан не смог усвоить большой объём знаний.

Максимилиан обладал способностям к языкам и освоил фламандский, французский и английский языки, но латынь знал не очень хорошо. Также учителя пытались исправить заикание Максимилиана, но больших успехов в этом не добились.

Большое внимание уделялось физическим упражнениям и охоте. В итоге Максимилиан обладал такой физической силой, что о ней ходили легенды. Он был очень хорошим турнирным бойцом.

Свадьба

В 15 лет для Максимилиана нашли невесту. Выбор пал на Марию Бургундскую, дочь Карла Смелого, герцога Бургундии. Мария была одной из богатейших невест своего времени, наследницей огромных отцовских владений, в состав которых входили герцогства Бургундия, Люксембург, Брабант, Лимбург и Гелдерн, пфальцграфство Бургундия (Франш-Конте), а также ряд графств — Фландрия, Геннегау (Эно), Голландия, Зеландия, Фрисландия, Намюр, Осер, Макон, Булонь, а также Пикардия. Её руки для своего сына настойчиво добивался король Франции Людовик XI, были и другие претенденты, включая брата короля Англии и сына герцога Клевского. Однако герцог Карл свой выбор остановил на Максимилиане, сыне императора, который мог дать герцогу Бургундии вожделенный королевский титул.

Переговоры о браке начались в 1473 году, однако император Фридрих, к разочарованию Карла, не спешил обещать тому королевский титул, а также отказался выделять деньги на военные расходы. Переговоры зашли в тупик. После гибели Карла в битве при Нанси в январе 1477 года Мария, ставшая герцогиней, опасаясь короля Франции Людовика, требовавшего от неё выйти замуж за дофина, возобновила переговоры о браке с Максимилианом, отказавшись от многих требований отца. Фридрих согласился и 21 апреля в Призендорфе в Брюгге состоялась церемония per procurationem (брак по доверенности), где Максимилиана представлял герцог Людвиг Баварский. Позже церемония была повторена в Генте. Король Франции Людовик всячески пытался помешать браку, объявив, что как сюзерен Марии он отказывается дать согласие на брак. Лично Максимилиану удалось прибыть в Гент только 18 августа. На следующий день состоялась брачная церемония.

Войны с Францией

Война за бургундское наследство

В результате брака Максимилиана и Марии Габсбурги получили возможность претендовать на земли Бургундского герцогства. Максимилиан после женитьбы жил при бургундском дворе. Согласно договору, составленному 17 сентября 1477 года, Максимилиан был объявлен наследником Марии. Ещё раньше, в договоре, заключённым с бургундскими городами, было указано, что Бургундские владения должны быть нераздельными.

Король Франции Людовик XI не смирился с потерей Бургундии, и уже весной 1478 года разгорелась война за бургундское наследство между ним и Максимилианом. При этом отец Максимилиана, император Фридрих III, никак не помогал сыну.

Ещё с января 1477 года армия Людовика уже занимала большую часть Бургундии, Франш-Конте, Пикардии и Артуа. Для управления этими владениями Людовик назначил трёх своих комиссаров, разместившихся в Дижоне. Однако вскоре во Франш-Конте вспыхнуло восстание, перекинувшееся на Бургундию. Один из комиссаров Людовика, Жан де Шалон, принц Оранский, перешёл на сторону Марии и к июню смог освободить от французов большую часть Бургундии. Главнокомандующий французской армии Жорж де Ла Тремуйль смог вернуть Дижон, но дальше развить успех не смог, поскольку Максимилиану удалось быстро набрать армию. 11 июля 1478 года Максимилиан и Людовик подписали перемирие на год.

После истечения срока перемирия в 1479 году военные действия возобновились. Французская армия под командованием Карла, графа Ангулемского вторглась в Бургундию и Франш-Конте, где ей удалось захватить несколько городов, включая Бон, Семюр, Доль, Осон и Безансон. Максимилиан предоставил воевать в Бургундии сторонникам Марии, а сам сосредоточился на военных действиях в Фландрии и Артуа.

7 августа 1479 года состоялась битва при Гинегате. Первоначально перевес был на стороне французов, которыми командовал Филипп де Кревкёр, но благодаря личному мужеству Максимилиана, бросившегося в гущу схватки, ему удалось победить.

Французы продолжали грабительские вылазки, а Максимилиану для продолжения борьбы с ними не хватало денег.

6 марта 1482 года жена Максимилиана Мария разбилась при падении с лошади во время соколиной охоты. Через три недели она умерла и была похоронена в Брюгге. Гибель жены, кроме личного горя (по словам современников, Максимилиан сильно любил жену и его сердце осталось в Брюгге), принесла Максимилиану дополнительные политические проблемы. По завещанию Марии новым герцогом был провозглашен их малолетний сын Филипп, а регентом при юном герцоге стал Максимилиан. Однако нидерландские сословия отказались признать завещание Марии в части регентства, чем немедленно воспользовался французский король Людовик XI, который вторгся на территорию Франш-Конте и заявил о своих претензиях на всё наследство Карла Смелого.

Генеральные штаты без участия Максимилиана заключили 23 декабря 1482 года с королём Франции Аррасский договор, по которому Бургундия, Франш-Конте, Артуа и Пикардия закреплялись за Францией, а Нидерланды и Люксембург — за Габсбургами. Также французский дофин Карл обручался с дочерью Максимилиана Маргаритой, которая при этом должна была воспитываться во Франции. В качестве приданого за Маргаритой были обещаны Артуа и Франш-Конте.

Максимилиан не в силах был противостоять решению Генеральных штатов — по собственному его выражению он «чувствовал себя как святой Евстахий, у которого волк утащил сына, а лев — дочь» — и начал против них настоящую войну, сражаясь как против французов, так и против своих городов. Он смог найти в Нидерландах искателей приключений и в 1483 году создал из них знаменитое войско ландскнехтов. Война продолжалась до июня 1485 года, пока городское управление Гента не заключило мир с Максимилианом, признав его право на опекунство над сыном. В итоге Максимилиану удалось закрепить за собой высокоразвитые Нидерланды и ряд областей между Францией и Германией. Это сразу выдвинуло Максимилиана в центр европейской политики и резко повысило престиж дома Габсбургов.

В сентябре 1494 года сын Максимилиана Филипп Красивый достиг 16 лет и был объявлен совершеннолетним. В Лёвене ему были переданы бразды правления Бургундским государством. Однако Филиппа связывали дружеские отношения с королём Франции Людовиком XII, и он повёл профранцузскую политику, даже принёс ленную присягу Людовику, что породило конфликт с отцом.

В 1496 году Филипп женился на испанской инфанте Хуане. Неожиданная смерть брата Хуаны, законного наследника испанского престола, сделала в 1504 году Филиппа королём Кастилии и Леона. Но 25 сентября 1506 года Филипп внезапно умер, оставив после себя наследником малолетнего сына Карла, будущего короля Испании (под именем Карл I) и императора (под именем Карл V), опеку над которым получила его тетка, дочь Максимилиана Маргарита, ставшая правительницей Нидерландов.

Война за Бретонское наследство

После избрания королём Германии в 1486 году Максимилиан вернулся в Нидерланды. В 1488 году французский король Карл VIII заявил свои притязания на герцогство Бретань. Ранее герцогиня Бретонская Анна была обещана Максимилиану I в жёны, поэтому он вмешался в вопрос о бретонском наследстве. Началась война, в которой Максимилиана и Анну поддержали Англия и Кастилия.

В феврале 1488 года восстали жители Брюгге, причём сам Максимилиан попал к ним в плен. Вскоре к восстанию присоединился и Гент. Максимилиан, чтобы получить свободу, в мае был вынужден подписать договор, который значительно урезал его в правах, отказаться от регентства и заключить мир с Францией. Этим не замедлила воспользоваться Франция, оккупировавшая Бретань. На помощь сыну выступил с набранной армией император Фридрих III, однако грабежи среди населения привели к тому, что восстали многие другие города во Фландрии. В итоге в 1489 году уставший от борьбы Максимилиан передал управление Нидерландами своему другу и соратнику герцогу Альбрехту Саксонскому, а сам перебрался в Германию. 13 июля 1489 г. в сражении при Диксмюнде англо-имперские войска нанесли поражение нидерландским мятежникам и вскоре власть Габсбургов была восстановлена.

Это позволило Максимилиану вновь вернуться к Бретонскому вопросу и в 1490 году. Ещё при жизни отца Анны Бретонской, герцога Бретани Франциска II, Максимилиан получил официальное согласие на брак. 19 декабря 1490 года в Ренне состоялся его брак по доверенности с Анной Бретонской, однако сам Максимилиан, занятый решением проблем с Венгерским королевством, в Бретань не спешил. Этим воспользовалась Анна де Божё, регентша при короле Франции Карле VIII, обручённым с малолетней дочерью Максимилиана. Не желая, чтобы Бретань досталась Максимилиану и пока он не прибыл в Бретань для завершения брака, Анна и Карл решились на поход в герцогство под предлогом, что король является сюзереном Бретани и герцогиня обязана получить у него разрешение на брак. Поход возглавил молодой король. Он захватил Ренн и потребовал от Анны стать его женой. Брак был заключён 6 декабря 1491 года в замке Ланже на Луаре, после чего Бретань вошла в состав французского королевства.

Этот брак вызвал осуждение во всей Европе. В том числе был недоволен и папа римский Иннокентий VIII, поскольку Карл не дождался разрешения на разрыв предыдущей помолвки с Маргаритой. Уязвлённый же Максимилиан обвинил Карла в бесчестности и постарался, чтобы дурная слава о французском короле распространилась повсеместно. При этом ему пришлось отказаться от войны против Франции, поскольку имперские князья отказались финансировать его личную месть. Однако Максимилиану удалось вернуть Франш-Конте, разгромив французов у Санлиса в 1493 году, но развить свой успех не смог. По Санлисскому договору Карл был вынужден признать это завоевание, кроме того Франция официально признала права Габсбургов на правление в Нидерландах.

Правление в Австрии

Объединение австрийских земель

В 1487 году герцог Баварско-Мюнхенский Альбрехт IV женился на Кунигунде, сестре Максимилиана. Перед этим он сделал предложение герцогу Передней Австрии и графу Тироля Сигизмунду, двоюродному брату Максимилиана, продать ему Тироль, имевший важное стратегическое значение. Сигизмунду эта сделка позволила бы избавиться от многочисленных долгов. Брак с дочерью императора Альбрехт рассматривал как своеобразную подстраховку — Сигизмунд не имел детей и его владения должен был унаследовать император, а являясь мужем его дочери, Альбрехт от имени жены мог претендовать на часть наследства. Узнав о планах зятя, император Фридрих пришёл в ярость и начал войну против Альбрехта, при этом против Альбрехта выступил также Швабский союз городов. Конфликт удалось погасить только благодаря вмешательству Максимилиана, который уговорил Сигизмунда отказаться от своих планов, и, более того, в 1490 году он уступил Максимилиану свои владения. Альбрехт Баварский был вынужден согласиться, в качестве компенсации ему было обещано, что именно он унаследует Лансгут-Баварское герцогство после смерти не имевшего потомства герцога Георга. При этом Максимилиану пришлось проявить дипломатические способности для того, чтобы помирить Альбрехта и Фридриха.

После смерти Фридриха III в 1493 год Максимилиан стал эрцгерцогом Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны. Таким образом под властью Максимилиана оказались все земли Габсбургов, а вековой раздел австрийской монархии подошёл к концу. В 1500 году после прекращения Горицкой династии Максимилиан I присоединил к своим владениям Горицкое графство, включая земли в Восточном Тироле.

Венгерский вопрос

Одной из проблем, с которой пришлось столкнуться во время своего правления, были отношения с Венгрией. Король Матьяш Корвин, воспользовавшись невыплатой императором Фридрихом III контрибуции, в 1482 году объявил ему войну, которая складывалась для Фридриха крайне неудачно. В 1485 году Матьяш овладел Веной, ставшей его новой резиденцией. К концу своего правления Матьяш присоединил к своим владениям Нижнюю Австрию, Славонию, Штирию и Каринтию, раннее принадлежавшие Габсбургам. Перебравшись в Австрию, Максимилиан подключился к борьбе, но понял, что для успеха в борьбе против венгров необходимы большие финансовые средства. При этом Матьяш был женат на неаполитанской принцессе, что допускало помощь Неаполитанского королевства Венгрии.

В итоге Максимилиан решил уладить конфликт миром. Он намеревался предложить Матьяшу Нижнюю Австрию, но это предложение категорически отверг Фридрих III. Однако всё изменила внезапная смерть Матьяша, случившаяся 6 апреля 1490 года в Вене. Набрав ландскнехтов, Максимилиан вернул Вену и вторгся в венгерские земли. Однако развить успех ему помешал бунт среди наёмников, так что ему пришлось вернуться. Королём Венгрии в итоге выбрали короля Чехии Владислава II. При этом Максимилиану удалось настоять на том, что если Владислав умрёт без наследников, то Венгрия перейдёт к Габсбургам. 7 ноября 1491 года был подписан Пресбургский мир, который закончил длившуюся несколько десятилетий войну между Венгрией и Австрией.

Новый этап в расширении австрийского государства также связан с именем Максимилиана I: в 1515 г. он организовал в Вене встречу с Владиславом II, королём Венгрии и Чехии, и Сигизмундом I, королём Польши, представителями династии Ягеллонов. Было заключено соглашение о браке внучки Максимилиана I Марии и сына Владислава II Лайоша II, а также о женитьбе внука Максимилиана Фердинанда на дочери Владислава II Анне. Этот династический союз позволил в 1526 году, после смерти Людовика II в войне с турками, присоединить Венгрию и Чехию к владениям Габсбургов.

Споры за Баварское наследство

В 1503 году умер Лансгут-Баварский герцог Георг Богатый. Не желая, чтобы его владения достались Альбрехту IV Баварско-Мюнхенскому, он незадолго до смерти сделал завещание, в котором наследником сделал Рупрехта Пфальцского, женатого на его дочери Елизавете. Однако Максимилиан в своё время подписал договор с Альбрехтом, которому гарантировал наследование Лансгута. В итоге Альбрехт начал войну против Рупрехта, занявшего Лансгут от имени жены. Альбрехт обосновывал свои права тем, что в Германии наследование владений по женской линии нарушает существующие законы. Все попытки Максимилиана уладить конфликт миром успехом не увенчались.

В разгоревшейся войне за Лансгутское наследство Максимилиан встал на сторону Альбрехта, мужа своей сестры. Он объявил Рупрехта вне закона, что только раздуло конфликт. Рупрехта поддержал отец, курфюрст Пфальца Филипп, а также король Чехии. Война шла с переменным успехом, опустошая затронутые территории. В августе 1504 года в битве при Лансгуте погиб Рупрехт. Однако мир наступил только в сентябре после того, как в битве при Венценбахе (около Регенсбурга) армия под руководством Максимилиана разбила пфальцско-чешские войска, причем Максимилиан, чудом избежавший гибели, проявил себя как храбрый воин.

Итогом войны стало то, что Альбрехт IV объединил в своих руках Баварские земли. Максимилиан при этом присоединил к своим владениям часть Тироля, прежде принадлежавшую Баварии (Куфштейн, Раттенберг, Китцбюель, Циллерталь, а также область вокруг Мондзее). Это завершило складывание ядра Австрийской державы Нового времени.

Ещё раз Максимилиану пришлось вмешаться в баварские дела после смерти Альбрехта IV в 1508 году. Незадолго до смерти Альбрехт издал новый закон о наследовании баварских земель по праву первородства. Опасаясь конфликтов между сыновьями, вдова Альбрехта Кунигунда обратилась к брату, чтобы он изменил закон, разрешив наследование и младшим сыновьям, что Максимилиан и сделал. Однако в итоге оба младших сына детей не оставили.

Реформы Максимилиана I

Правление Максимилиана имело большое значение для развития Австрийского государства. Эрцгерцог развернул широкую программу преобразования системы государственного управления страны. Уже в 1493 году австрийские земли были поделены на два округа: Верхнюю Австрию (Тироль и Передняя Австрия) и Нижнюю Австрию (Австрия, Штирия, Каринтия, Крайна). В каждой из частей было создано отдельное правительство, включающее наместника, назначаемого эрцгерцогом, и его советников. В Вене организовали единое для всех земель казначейство (позднее перенесено в Инсбрук) и счётное управление. В 1498 г. Максимилиан создал целую систему высших органов управления: Надворный совет (высший административный и судебный орган), Надворную палату (высший фискальный и финансовый орган) и Надворную канцелярию (внешние сношения и законотворческая деятельность). Были также объединены военные ведомства всех австрийских земель. В результате была организована новая, централизованная система государственного управления и заложена основа объединения родовых габсбургских владений в единое Австрийское государство.

Реформы Максимилиана I вызвали, однако, сопротивление сословий. В 1502 году на едином ландтаге нижнеавстрийских земель дворянство выступило резко против централизаторских стремлений эрцгерцога. Максимилиан, испытывающий острую нужду в финансовых средствах на ведение войн с турками и в Италии, был вынужден пойти на уступки и восстановить судебные права сословий. В 1518 году в состав Надворного совета были включены представители ландтага. Таким образом, административные реформы не были завершены, однако они способствовали укреплению государственной власти в Австрии и позволили в дальнейшем создать эффективную бюрократическую систему.

Правление в Священной римской Империи. Имперская реформа

В отличие от своего отца, нерешительного и неудачливого Фридриха III, Максимилиан уже в молодые годы показал себя энергичным государственным деятелем, способным укрепить королевскую власть и осуществить назревшие преобразования архаичных государственных систем Германии и Австрии. Уже в 1480-х годах император Фридрих III, достигший 70-летнего возраста, фактически устранился от управления своими владениями, передав бразды правления своему сыну. А в 1486 году Фридрих во Франкфурте собрал шестерых курфюрстов (отсутствовал только король Чехии), которые 16 февраля избрали Максимилиана королём Германии. При этом в нарушение Золотой буллы выборы происходили в присутствии императора. Коронация состоялась 9 апреля в Ахене.

С момента своего избрания королём Германии в Максимилиан активно участвовал в управлении империей. При этом ему пришлось бороться против короля Франции, заключившего союз против империи с новым королём Англии Генрихом VII, а также с королём Венгрии Матьяшем Корвином, врагом Габсбургов.

После смерти своего отца 19 августа 1493 года вся полнота власти в Империи перешла к Максимилиану. К этому времени система управления империей находилась в глубоком кризисе: в Германии к этому времени сформировалось несколько сотен государственных образований различного уровня независимости и с различным финансовым и военным потенциалом, а рычаги влияния императора на князей империи оказались устаревшими и неэффективными. Крупные княжества вели фактически самостоятельную внешнюю политику, одновременно стремясь подчинить соседние владения рыцарей и имперские города, составлявшие основу вооружённых сил и бюджета империи. Фридрих III, хотя и восхищался сыном, но между ними часто возникали разногласия. Так, Фридрих категорически противился реформам, которые пытался провести Максимилиан.

В 1495 году Максимилиан I созвал в Вормсе всеобщий рейхстаг Священной Римской империи, на утверждение которого он представил проект реформы государственного управления империи. В результате обсуждения была принята так называемая «Имперская реформа» (нем. Reichsreform). Германия была разделена на шесть имперских округов (в 1512 г. к ним были добавлены ещё четыре). Органом управления округа стало окружное собрание, в котором имели право участвовать все государственные образования на территории округа: светские и духовные княжества, имперские рыцари и вольные города. Каждое государственное образование имело один голос (в некоторых округах это обеспечивало преобладание имперских рыцарей, мелких княжеств и городов, которые составляли главную опору императора). Округа решали вопросы военного строительства, организации обороны, набора армии, а также распределения и взимания имперских налогов. Огромное значение имело также создание Высшего имперского суда — верховного органа судебной власти Германии, ставшего одним из главных инструментов влияния императора на территориальных князей и механизмом проведения единой политики во всех государственных образованиях империи.

Однако попытки Максимилиана углубить реформирование империи и создать единые органы исполнительной власти, а также единую имперскую армию провалились: князья империи выступили резко против и не позволили провести через рейхстаг эти предложения императора. Более того, имперские сословия отказались финансировать итальянские кампании Максимилиана I (см. ниже), что резко ослабило позиции императора на международной арене и в самой империи. Осознавая институциональную слабость императорской власти в Германии, Максимилиан I продолжил политику своих предшественников по обособлению Австрийской монархии от империи: опираясь на «Privilegium Maius» 1453 г., Максимилиан I в качестве эрцгерцога Австрии отказался участвовать в финансировании имперских учреждений, не позволял взимать на австрийских землях имперские налоги. Австрийские герцогства не участвовали в работе имперского рейхстага и других общих органов. Австрия фактически была поставлена вне империи, её независимость была расширена. Практически вся политика Максимилиана I проводилась, прежде всего, в интересах Австрии и династии Габсбургов, а лишь во вторую очередь, Германии.

Большое значение для конституции Священной Римской империи имел также отказ от принципа необходимости коронации императора папой римским для легитимизации его прав на титул императора. В 1508 году он попытался совершить экспедицию в Рим для своей коронации, однако не был пропущен венецианцами, контролировавшими пути из Германии в Италию. 4 февраля 1508 года на праздничной церемонии в Триенте он был провозглашён императором. Папа Юлий II, которому Максимилиан I был крайне необходим для создания широкой коалиции против Венеции, разрешил ему пользоваться титулом «избранного императора». В дальнейшем преемники Максимилиана I (кроме Карла V) уже не стремились к коронации, а в имперское право вошло положение, что само избрание германского короля курфюрстами делает его императором.

Итальянские войны

Максимилиан I, в отличие от своих предшественников, не оставлял претензий на Италию. 24 августа 1493 года Максимилиан подписал в Инсбруке брачный контракт с Бьянкой Марией Сфорца, дочерью Галеаццо Мария Сфорца, герцога Миланского, племянницей и потенциальной наследницей Лодовико Моро, фактического правителя Милана. Сама церемония произошла в ноябре 1493 года в Милане (по доверенности) и в марте 1494 года в Тироле. Этот брак принёс ему богатое приданое, однако большая часть денег ушла на оплату долгов Максимилиана. Также Максимилиан приобрёл права на Миланское герцогство.

В марте 1495 года Максимилиан I присоединился к антифранцузской Священной лиге, в которую также вошли Испания, Венецианская республика, герцогство Миланское и Папская область. При этом Максимилиан сумел договориться о перемирии с Венецианской республикой, с которой Империя долго конфликтовала из-за принадлежавших Габсбургам торговых городов на Адриатическом побережье, которые Венеция пыталась аннексировать. Однако в итоге в 1495 году в Италию вторглась армия короля Франции Карла VIII, которая практически без сопротивления захватила Неаполитанское королевство. Это положило начало длительным Итальянским войнам, почти полвека определявшим политику основных европейских государств. Но Карлу так и не удалось закрепиться в Италии, поскольку армии Лиги удалось изгнать Карла VIII из Италии.

Однако уже в 1499 году французы, заручившись нейтралитетом Филиппа Красивого, вновь вступили в Италию и заняли Милан. Максимилиан в это время был поглощён войной со Швейцарским союзом, завершившейся, впрочем, крайне неудачно: в сражении при Дорнахе имперские войска были наголову разбиты швейцарцами и по Базельскому миру 1499 году император фактически признал независимость Швейцарии не только от Габсбургов, но и от империи. Завершив швейцарские войны, Максимилиан I предоставил военную помощь герцогу Лодовико Моро, которому в 1500 году удалось отбить Милан. Но уже вскоре французы разбили миланскую армию, захватили Лодовико в плен и прочно утвердились в Ломбардии. Французский король Людовик XII смог на некоторое время вывести императора из борьбы за Италию, заключив с ним соглашение о браке внука Максимилиана Карла и дочери короля Франции Клод, обещав в качестве приданого герцогство Бургундию и Милан. В апреле 1505 году Максимилиан даровал Людовику XII инвеституру на Миланское герцогство.

Франко-имперский союз был расторгнут по французской инициативе в 1506 года, однако первое время до вооружённого столкновения дело не доходило. В 1508 году войска Венецианской республики не пропустили императора на коронацию в Рим и вынудили Максимилиана уступить Венеции ряд территорий в Истрии и Фриули. Агрессивность республики привела к складыванию в том же году антивенецианской Камбрейской лиги во главе с папой римским Юлием II и королём Франции, к которой присоединился и император. Французская армия в 1509 году одержала ряд громких побед над силами Венеции, однако это встревожило папу, который вместе с Максимилианом и Венецией в 1510 году организовали Священную лигу против Франции.

Участие императора в последующих войнах было крайне ограниченным: имперские князья отказались финансировать его военные кампании, а собственных доходов с Габсбургских земель не хватало для организации крупных военных соединений. Максимилиан I пытался изыскать средства другими путями: он заложил серебряные рудники Тироля банкирскому дому Фуггеров, что в дальнейшем сыграло крайне негативную роль в экономическом развитии региона, а также активно прибегал к займам у английского короля. Несмотря на финансовые трудности, именно Максимилиан I стал создателем армии нового типа: наёмных войск ландскнехтов, которые пришли на смену рыцарскому ополчению и вскоре стали главной военной силой во всех европейских государствах. С его именем связано также и начало активной торговли немецкими солдатами, предоставляемыми более богатым иностранным государствам за плату. В то же время военные кампании самого императора были крайне неудачными: в 1511 году он безуспешно пытался организовать сопротивление французскому наступлению в Артуа, а в 1515 году предпринял поход на Милан, который провалился ещё на подходах к городу. В результате в Северной Италии установилась гегемония Франции, а император потерял всякое влияние в итальянских делах.

Гуманистическое движение

В период правления Максимилиана I в Германии наблюдался расцвет гуманистического движения. Европейскую известность получили идеи Эразма Роттердамского, Эрфуртского кружка гуманистов. Император оказывал поддержку искусствам, наукам и новым философским идеям. При его дворе работали Иоахим Вадиан, Стибориус, Георг Таннштеттер, а австрийский гуманист Иоганн Куспиниан был назначен профессором Венского университета. Освобождение от церковных мировоззренческих догм вылилось в 1517 году в выступлении Мартина Лютера в Виттенберге, которое положило начало Реформации в Европе.

Последние годы

Смерть 23 января 1516 года короля Арагона Фердинанда II позволила стать королём объединённого испанского королевства Карлу, старшему внуку Максимилиана. Желая обеспечить Карлу императорскую корону и не имея возможности продолжать борьбу с Францией, Максимилиан заключил мир с французским королём Франциском I. Также это позволило сосредоточиться на защите от Венеции.

Одним из первоочередных направлений деятельности Максимилиана в последние годы стали восточная политика, а также планируемый Крестовый поход против Турции. Для этого он решил поискать союзника в лице великого князя Московского Василия III, к которому в качестве посла был отправлен близкий друг императора — Сигизмунд фон Герберштейн. Также с призывом к христианским государям обратился папа Лев X, но кроме Максимилиана никто интереса к походу не проявил.

Максимилиан умер 12 января 1519 года в Вельсе. Тело его было похоронено под ступенями алтаря капеллы Святого Георга в Нойштадте, а сердце по завещанию похоронили в Брюгге рядом с его первой женой, Марией Бургундской.

Браки и дети

1-я жена: с 19 августа 1477 Мария Бургундская (1457—1482), герцогиня Бургундии с 1477, дочь Карла Смелого, герцога Бургундии. Дети:

• Филипп I Красивый (22 июля 1478 — 25 сентября 1506), король Кастилии (c 1504), герцог Брабанта, Лимбурга, Люксембурга и Гелдерна, пфальцграф Бургундии, граф Артуа, Фландрии, Геннегау (Эно), Голландии и Зеландии, маркграф Намюра, титулярный герцог Бургундии с 1482
• Маргарита (10 января 1480 — 1 декабря 1530), графиня Артуа, Бургундии и Шароле с 1493, штатгальтер Испанских Нидерландов с 1519; 1-й муж: с 1497 инфант Хуан Арагонский; 2-й муж: с 1501 Филиберт II, герцог Савойи
• Франц (2/10 сентября 1481 — 26 декабря 1481)

2-я жена: с 16 марта 1494 (Тироль) Бьянка Мария Сфорца (1472—1510), дочь Галеаццо Мария Сфорца, герцога Милана

Максимилиан I также имел несколько незаконнорождённых детей от любовниц.

От неизвестной:

• Маргарита (ок. 1480 — июнь 1537); 1-й муж: с ок. 1497 Иоганн фон Хилле; 2-й муж: Людвиг (ум. 16 апреля 1525), граф фон Хелфенштейн

От Маргариты фон Эдельсхейм:

• Барбара фон Роттал (29 июня 1500 — 31 марта 1550); 1-й муж: с 22 июля 1515 Зигмунд фон Дитрихштейн (19 марта 1484 — 19 мая 1533); 2-й муж: с ок. 1535 Ульрих фон Кцеттриц (ум. 1543); 3-й муж: с ок. 1544 Балтазар фон Швайниц (ум. 1572)
• Георг Пирет (1504 — 4 мая 1557), епископ Бриксена 1525—1539, епископ Брешии 1526—1538, архиепископ Валенсии 1538—1544, епископ Льежа с 24 июня 1544

От Анны фон Хелфенштейн:

• Максимилиан Фридрих фон Амберг (10 июня 1511 — 21 апреля 1533), сеньор цу Фелдкирх; жена: с 1534 Елизавета фон Эттинген (16 июня 1499 — 31 августа 1553)
• Леопольд (1515 — 17 сентября 1557), епископ Кордовы с 1541
• Доротея (1516—1572), наследница Фалькенбурга, Дарбюи и Халема, фрейлина королевы Марии Венгерской; муж: с 11 ноября 1539 Иоганн Восточнофрисландский (ум. 6 июня 1572), сеньор Фалькенбурга, Дарбюи и Халема
• Анна; m.Луи д’Ирлемон
• Анна Маргарита (ок. 1517—?), фрейлина королевы Марии Венгерской; муж: с ок. 1545 Франсуа де Мелюн (ум. 1547), граф д’Эпине с 1514, коннетабль Фландрии
• Елизавета (ум. 1581/1584); муж: с 1531 Людовик III де ла Марк (ум. после 6 мая 1544), граф де Рошфор
• Барбара; муж: Вольфганг Плайсс
• Корнелиус (сентябрь 1507 — после 1527)
• Кристоф Фердинанд (ум. после 1522)

Возможно незаконной дочерью Максимилиана была:

• Гуэльма; муж: Рудигер фон Вестернах

Предки

8. Леопольд III (герцог Австрии)

4. Эрнст (герцог Австрии)

9. Верде Висконти

2. Фридрих III (император Священной Римской империи)

10. Земовит IV Плоцкий

5. Кимбурга Мазовецкая

11. Александра Ольгердовна

1. Максимилиан I

12. Жуан I

6. Дуарте I

13. Филиппа Ланкастерская

3. Элеонора Елена Португальская

14. Фердинанд I Справедливый

7. Элеонора Арагонская (королева Португалии)

15. Элеонора д’Альбукерке

См. также

• Ландскнехты
• Максимилиановский доспех

Литература

• Грёссинг З. Максимилиан I / Пер. с нем. Е. Б. Каргиной. — М.: АСТ, 2005. — 318 с. — (Историческая библиотека). — 5 000 экз. — ISBN 5-17-027939-6.
• Филипп де Коммин. Мемуары / Перевод, статья и примечания Ю. П. Малинина. — М.: Издательство «Наука», 1987. — 495 с. — 50 000 экз.
• Митрофанов П. История Австрии с древнейших времён до 1792 г. — М.: Едиториал УРСС, 2003. — 160 с. — (Академия фундаментальных исследований: история). — 600 экз. — ISBN 5-354-00214-1.
• Пристер Е. Краткая история Австрии / Под ред. и с предисл. М. А. Полтавского ; Пер. с нем. Н. М. Соболева и др. — М.: Иностранная литература, 1952. — 510 с.
• Шимов Я. Австро-Венгерская империя. — М.: Эксмо, 2003. — 608 с. — (Имперское мышление). — 4 100 экз. — ISBN 5-699-01891-3.
• Эрс Ж. Людовик XI: Ремесло короля / Пер. с фр. Е. В. Колодочкиной; вступ. ст. и научн. ред. А. П. Левандовского. — М.: Молодая гвардия, 2007. — 376[1] с. — (Жизнь замечательных людей: Серия биографий; Вып. 1252 (1052)). — ISBN 978-5-235-03000-8.
• Thomas Schauerte. Die Ehrenpforte für Kaiser Maximilian I. Dürer und Altdorfer im Dienst des Herrschers (= Kunstwissenschaftliche Studien; 95), München / Berlin 2001.
• Larry Silver. Marketing Maximilian. The Visual Ideology of a Holy Roman Emperor, Princeton / Oxford: Princeton University Press, 2008.

Ссылки

• [genealogy.euweb.cz/habsburg/habsburg4.html Генеалогия Габсбургов] (англ.). GENEALOGY.EU. Проверено 4 ноября 2009. [www.webcitation.org/65016pZGa Архивировано из первоисточника 27 января 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/AUSTRIA.htm#FriedrichVdied1493B DUKES of AUSTRIA 1276-1493 (HABSBURG)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 14 ноября 2009. [www.webcitation.org/65017tuGy Архивировано из первоисточника 27 января 2012].

Императоры Священной Римской империи (до Оттона I — «Императоры Запада») (800—1806)

800 814 840 843 855 875 877 881 887 891    Карл I Людовик I  —  Лотарь I Людовик II Карл II  —  Карл III  —

891 894 898 899 901 905 915 924 962 973 983    Гвидо Ламберт Арнульф  —  Людовик III  —  Беренгар I  —  Оттон I Оттон II

983 996 1002 1014 1024 1027 1039 1046 1056 1084 1105 1111 1125 1133 1137 1155     —  Оттон III  —  Генрих II  —  Конрад II  —  Генрих III  —  Генрих IV  —  Генрих V  —  Лотарь II  —

1155 1190 1197 1209 1215 1220 1250 1312 1313 1328 1347 1355 1378 1410    Фридрих I Генрих VI  —  Оттон IV  —  Фридрих II  —  Генрих VII  —  Людвиг IV  —  Карл IV  —

1410 1437 1452 1493 1508 1519 1530 1556 1564 1576 1612 1619 1637    Сигизмунд — Фридрих III — Максимилиан I — Карл V Фердинанд I Максимилиан II Рудольф II Матвей Фердинанд II

1637 1657 1705 1711 1740 1742 1745 1765 1790 1792 1806    Фердинанд III Леопольд I Иосиф I Карл VI  —  Карл VII Франц I Стефан Иосиф II Леопольд II Франц II

Каролинги — Саксонская династия — Салическая династия — Гогенштауфены — Виттельсбахи — Габсбурги

Отрывок, характеризующий Максимилиан I (император Священной Римской империи)

Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.