Максимилиан I (король Баварии)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Максимилиан I (IV)
нем. Maximilian I. von Bayern<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

курфюрст Баварии
16 февраля 1799 — 1 января 1806
Предшественник: Карл II Теодор
Преемник: титул упразднён
король Баварии
1 января 1806 — 13 октября 1825
Предшественник: титул учреждён
Преемник: Людвиг I
 
Вероисповедание: католицизм
Рождение: 27 мая 1756(1756-05-27)
Шветцинген
Смерть: 13 октября 1825(1825-10-13) (69 лет)
Мюнхен
Место погребения: Театинеркирхе, Мюнхен
Род: Виттельсбахи
Отец: Фридрих Пфальц-Цвейбрюкен-Беркенфельдский
Мать: Мария Франциска Зульцбахская
Супруга: 1. Августа Вильгельмина Гессен-Дармштадтская
2. Каролина Баденская
Дети: сыновья: Людвиг I и Карл Теодор
дочери: Августа, Каролина, Елизавета, Амалия, Мария, София и Людовика
 
Награды:

Максимилиан I (нем. Maximilian I. von Bayern), также Максимилиан I Иосиф (27 мая 1756 — 13 октября 1825) — курфюрст Баварии с 16 февраля 1799 по 1 января 1806 года (как Максимилиан IV), король Баварии с 1 января 1806 года, из династии Виттельсбахов.





Биография

Сын принца Фридриха Пфальц-Цвейбрюкен-Биркенфельдского и Марии Франциски Зульцбахской. В 1795 году наследовал Цвейбрюкен, а по пресечении со смертью Карла Теодора Пфальц-Зульцбахской линии в 1799 году стал курфюрстом Пфальц-Баварии и герцогом Юлиха и Берга.

В своей внешней политике «король Макс» ориентировался на наполеоновскую Францию. Согласно Пресбургскому мирному договору 1805 года Бавария - при поддержке Франции - становится королевством, а Максимилиан - её первым королём. В 1805 и 1810 годах Бавария присоединяет к своей территории Тироль и Зальцбург соответственно. Правда, за союз с Францией стране приходится заплатить высокую цену: в походе Наполеона против России в 1812 году погибли 30 тысяч баварских солдат и офицеров. В октябре 1813 года, за десять дней до битвы под Лейпцигом, Максимилиан разрывает союз с Наполеоном. 7 ноября 1813 года был награждён орденом Св. Андрея Первозванного[1]. На Венском конгрессе 1814 года Бавария возвращает Австрийской империи Тироль и Зальцбург, однако компенсирует себе эти потери присоединением земель в Швабии и Франконии, а также Нижнего (Рейнского) Пфальца.

Множество монастырей было при нём распущено, университет перенесён из Ингольштадта в Ландсгут, основана Академия искусств, улучшено школьное дело, предприняты коренные реформы в военном ведомстве, финансах, крестьянских делах, судопроизводстве и полиции.

В память об участии Максимилиана в секуляризации баварского образования его имя (вместе с именами основателей) носят два университета Баварии: Вюрцбургский университет Юлиуса-Максимилиана и Мюнхенский университет Людвига-Максимилиана. Имя Макса Иосифа носит одна из площадей в старой части Мюнхена.

Семья

В 1785 году он женился на Августе Вильгельмине Гессен-Дармштадтской (17651796), у них было 5 детей:

Став вдовцом в возрасте 40 лет, Максимилиан I женился второй раз в 1797 году на Каролине Баденской (17761841), дочери Карла Людвига Баденского. В этом браке родились:

Напишите отзыв о статье "Максимилиан I (король Баварии)"

Примечания

  1. Карабанов П. Ф. Списки замечательных лиц русских / [Доп.: П. В. Долгоруков]. — М.: Унив. тип., 1860. — 112 с. — (Из 1-й кн. «Чтений в О-ве истории и древностей рос. при Моск. ун-те. 1860»)

Ссылки

Литература

Отрывок, характеризующий Максимилиан I (король Баварии)

– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.