Максимов, Марк Давыдович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Марк Давыдович Максимов
Имя при рождении:

Марк Давыдович Липович

Место рождения:

Сновск, Черниговская губерния

Род деятельности:

поэт, драматург, публицист, переводчик

Язык произведений:

русский

Награды:

Марк Давы́дович Макси́мов (настоящая фамилия Липо́вич; 27 декабря 1918, Сновск, Черниговская губерния — 20 ноября 1986, Москва) — русский советский поэт, драматург, публицист, переводчик.





Биография

Родился в семье служащего лесничества. Отец погиб когда он был ребёнком, вместе с сестрой воспитывался матерью Евой Юдовной Липович, затем в семье её сестры Гиты Юдовны Липович, педиатра в Москве.[1] В 1936—1940 гг. учился в Киевском педагогическом институте на филологическом факультете. После института направлен в редакцию местной газеты, но был призван в армию[2].

Первое стихотворение опубликовано в «Новом мире» в 1939 г. Участник Великой Отечественной войны. Начал войну 22 июня 1941 года, попал в плен, бежал. Воевал в партизанском отряде имени "Тринадцати" под командованием Героя Советского Союза С.В. Гришина. Был разведчиком, политруком конной разведки, редактировал партизанскую многотиражную газету «Смерть врагам!».[3] В ноябре 1944 года откомандирован в Омск, где был спецкором газеты «Гудок»[2]. В это же время сменил фамилию на Максимов.

Участник Первого Всесоюзного семинара молодых писателей в Москве в 1947 году(семинар Павла Антокольского). С этого года постоянно живёт в Москве.

Поэзии Марка Максимова присущ глубокий лиризм, проникновение в суть, в основу человеческой души и характера. Он оставался лирическим поэтом даже в своих фронтовых стихах. Много работал в эпических жанрах: автор ряда крупных поэм, в частности "Тайная вечеря", рассказывающая о Леонардо да Винчи, "Баллада о молчании" и других. Автор сборников стихов: «Наследство» (1946), «Ровесники» (1947), «Десять лет спустя» (1956), "Солдат" (1959), "Голубые огни"(1965), "Невостребованная любовь"(1967), "Постоянство"(1971), "Лирика"(1976), "Избранное"(1982) и других. Автор документальной повести "Соембо" (1974), сборника публицистики, поэзии и прозы "Бестрепетные" (1968). Автор пьесы «Никогда не забудем!» (1950), сценария фильмов: «Лично известен» (1958), "Двадцать шесть бакинских комиссаров" (1971, в соавторстве), многосерийной документальной киноэпопеи "Твои ордена, комсомол" (1968). Автор переводов стихов с украинского, армянского, литовского и грузинского языков. Член Союза писателей СССР.

Награждён двумя орденами «Знак почёта» и медалями[2].

Семья

Первый брак распался когда он был на фронте. Дочь — Марина (род. 1941).

Вторым браком был женат на Антонине Николаевне Максимовой, которая работала в Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей СССР (вдова поэта-песенника Георгия Рублёва). Их сын — писатель и телеведущий Андрей Максимов.

Напишите отзыв о статье "Максимов, Марк Давыдович"

Примечания

  1. [opisi.garf.su/default.asp?base=garf&menu=2&v=7&node=500&cd=1021707&fond=149&opis=1210&delo=310588 Гита Юдовна Липович в ГА РФ]
  2. 1 2 3 Русские советские писатели. Поэты: Биобиблиографический указатель. — М., 1990. — Т. 13. — С. 96.
  3. [www.alefmagazine.com/pub2552.html Андрей Максимов: «Мой отец научил меня жить!»]

Ссылки

  • [www.cultradio.ru/doc.html?id=222842 Программа А. Максимова «Любовь ушедшего века» о Марке Максимове.] Аудиозапись доступна.


Отрывок, характеризующий Максимов, Марк Давыдович

– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.