Максим Перепелица
Поделись знанием:
К:Фильмы 1955 года
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
| Максим Перепелица | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
94 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Макси́м Перепели́ца» — советская чёрно-белая кинокомедия, снятая на киностудии «Ленфильм» в 1955 году режиссёром Анатолием Граником.
Содержание
Сюжет
Максим Перепелица — весёлый и находчивый парень из украинского села, известная личность в родной деревне. У него фантастическое умение придумывать всякие небылицы и отлынивать от работы. Получив повестку в армию он, желая «обезопасить» себя от возможных соперников, рассылает всем парням в деревне «гарбузы» от имени любимой им девушки Маруси — традиционный на Украине знак отказа в сватовстве, чем вызывает переполох в селе. Собрание колхоза даже хотело лишить Перепелицу почётной обязанности служить в Советской Армии, но Максим даёт слово исправиться. В армии он, пытаясь избежать трудностей службы, по-прежнему хитрит, только здесь хитрость обходится ему нарядом вне очереди и арестом на гауптвахте. Однако гибкость характера и добродушный нрав делают его податливым в деле перевоспитания. Проявив смекалку и инициативу во время учений, он получает звание младшего сержанта, проявляет настоящий героизм в родном селе во время отпуска, и Маруся, наконец, отвечает ему взаимностью.
В ролях
- Леонид Быков[1] — Максим Перепелица
- Людмила Костырко — Маруся, невеста Максима
- Николай Яковченко — кузнец Кондрат Перепелица, отец Максима
- Александр Борисов — почтальон Марко Муха, друг Кондрата
- Георгий Осипенко — Опанас, друг Кондрата
- Василий Фущич — Степан Левада, друг Максима
- Таисия Литвиненко — Василинка, возлюбленная Степана
- Нина Тамарова — Явдоха, торговка цветами
- Игорь Ефимов — Иван Твердохлиб, неудачливый жених Маруси
- Георгий Вицин — Мусий, пенсионер
- Александр Степанов — Фомин, лейтенант, командир взвода
- Константин Сорокин — Саблин, старшина, заместитель командира взвода
- Александр Суснин — Василий Ёжиков, сослуживец Максима
- Сергей Сибель — Самусь, сослуживец Максима
- Раднэр Муратов — Таскиров, сослуживец Максима
- Павел Усовниченко — Куприянов, командир взвода (в титрах Куприянов, по фильму Ветров)
В эпизодах
- Борис Аракелов — Гришка, друг Максима
- Алексей Бахарь — Васин, командир взвода
- Виктор Бриц — сельский парень, друг Максима
- Борис Лёскин — Микола, старший друг Максима
- Татьяна Пельтцер — соседка Максима
- Иван Кузнецов — голова колхоза
- Елизавета Уварова — Параска, жена Мусия
- Сергей Подмастерьев — друг Максима
- Михаил Крамар — армейский повар (в титрах не указан)
- Кирилл Лавров — армейский фотокорреспондент (в титрах не указан)
- Лидия Федосеева-Шукшина[2] — лаборантка (в титрах не указана)
- А. Николенко — эпизод
- С. Никитина — эпизод
- Р. Раисова — эпизод
- И. Шпаковский — эпизод
- Таисия Литвиненко — эпизод
Съёмочная группа
- Сценарий — Ивана Стаднюка
- Постановка — Анатолия Граника
- Режиссёр — Виктор Садовский
- Ассистенты режиссёра — А. Соколов, Б. Оганянц
- Главный оператор — Дмитрий Месхиев
- Оператор — Алексей Сысоев
- Ассистент оператора — Яков Склянский
- Художник — Виктор Савостин
- Композитор: Василий Соловьёв-Седой
- Автор песен — Михаил Дудин
- Звукооператор — Николай Косарев
- Художник по костюмам — Виля Рахматулина
- Мастер-гримёр — Николай Эленбоген
- Комбинированные съёмки
Художник — А. Алексеев
Оператор — Е. Остроумов - Консультанты — полковник И. Сафронов, подполковник И. Юрьев
- Редактор — Светлана Пономаренко
- Монтажёр — Стэра Горакова
- Эстрадный оркестр Ленинградского радио
Дирижёр — Александр Владимирцев - Директор картины — Пётр Свиридов
Съёмки
- Именно в этом фильме впервые был показан широкому зрителю автомат Калашникова, принятый на вооружение в 1949 году.[3]
- Максим Перепелица напевает марш «Стальная эскадрилья».
- В фильме впервые прозвучала песня «В путь» (другое название «Солдатская песня») В. Соловьёва-Седого на слова Михаила Дудина.[4][5]
- В том же 1955 году был снят фильм «Солдат Иван Бровкин» с очень похожим сюжетом; автор сценария и литературного оригинала Иван Стаднюк открыто обвинял создателей «Ивана Бровкина» (Ивана Лукинского и Георгия Мдивани) — в плагиате.
См. также
Напишите отзыв о статье "Максим Перепелица"
Примечания
- ↑ [www.nashfilm.ru/kinostars/2815.html Леонид Быков — которого любили все…]
- ↑ Первая роль в кино Лидии Федосеевой-Шукшиной. [www.rutv.ru/tvpreg.html?id=111962&cid=14&d=0 Телеканал «РОССИЯ» // Максим Перепелица. Х/ф]
- ↑ [www.1tv.ru/documentary/fi=6287&fd=201008131050# «Калашников. Человек и автомат»] на сайте Первого канала
- ↑ [slovari.yandex.ru/Василий%20Соловьёв-Седой/Краткий%20музыкальный%20словарь/Соловьев-Седой/ Соловьев-Седой. Краткий музыкальный словарь](недоступная ссылка)
- ↑ [www.litera.ru/stixiya/authors/dudin/put-dalek-u.html СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ. Михаил Дудин]
Ссылки
- [www.lenfilm.ru/catalogue/cat_1955.htm «Максим Перепелица»] (рус.) [www.lenfilm.ru/catalogue.htm Ленфильм. Аннотированный каталог фильмов киностудии «Ленфильм» 1918—2003]
- [www.megabook.ru/Article.asp?AID=581655 «Максим Перепелица»] (рус.) [www.megabook.ru Онлайн энциклопедия Кирилла и Мефодия]
- [www.russiancinema.ru/films/film3380/ «Максим Перепелица»]. Фильмы(недоступная ссылка — история). Энциклопедия отечественного кино. Проверено 18 января 2013.
- [www.kinoros.ru/db/movies/1652/index.html «Максим Перепелица»] (рус.) [www.kinoros.ru/db/index.do Портал «Кино России»]
- [staroe.tv/film/maksim-perepelica.php Фильм «Максим Перепелица»] на сайте [staroe.tv/spisok-sovetskih-filmov.php Staroe.tv] (видео)
- «Максим Перепелица» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.sovmusic.ru/download.php?fname=vput10 Песня из фильма]
- [www.leonid-bykov.ru/film/13.htm Повесть, сценарий, песни, цитаты из фильма]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Максим Перепелица
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
