Максим (патриарх Болгарский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Максим и фамилией Минков.

Патриарх Максим Патриарх Максим<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
27-й Патриарх Болгарский, Митрополит Софийский
4 июля 1971 года — 6 ноября 2012 года
Избрание:	4 июля 1971 года
Интронизация:	4 июля 1971 года
Церковь:	Болгарская православная церковь
Предшественник:	Кирилл
Преемник:	Неофит
Митрополит Ловчанский
30 октября 1960 — 4 июля 1971
Предшественник:	Филарет (Панайотов)
Преемник:	Григорий (Узунов)
Епископ Браницкий
30 декабря 1956 — 30 октября 1960
Предшественник:	Максим (Пелов)
Преемник:	Герасим (Боев)
Имя при рождении:	Марин Найденов Минков
Рождение:	29 октября 1914(1914-10-29) Орешак, Ловечская область, Болгария
Смерть:	6 ноября 2012(2012-11-06) (98 лет) София, Болгария
Принятие монашества:	13 декабря 1941 года
Епископская хиротония:	30 октября 1960 года
Награды:

Патриа́рх Макси́м (в миру Марин Найденов Минков; 29 октября 1914, Орешак, Ловечская область — 6 ноября 2012, София) — епископ Болгарской Православной Церкви; с 4 июля 1971 года по 6 ноября 2012 года — Святейший Патриарх Болгарский, Митрополит Софийский.

Биография

Родился 29 октября 1914 года в селе Орешак около города Трояна в семье ремесленника. Учился в школе в родном селе.

В возрасте 12 лет родители отдали сына послушником в Троянский монастырь.

С 1929 года по 1935 год учится и отличием оканчивает Софийскую Духовную Семинарию.

13 декабря 1941 года митрополитом Ловчанским Филаретом (Панайотовым) пострижен в монашество с именем Максим в честь святого Максима Исповедника.

19 декабря 1941 года митрополитом Врачанским Паисием (Анковым) в семинарском храме Святого Иоанна Рыльского рукоположён в сан иеродиакона.

В 1942 году окончил Богословский факультет Софийского государственного университета им. свт. Климента Охридского.

После недолгого служения митрополичьим диаконом в городе Ловеч был назначен учителем-воспитателем Софийской духовной семинарии. На этой должности иеродиакон Максим находился с 1942 по 1947 год.

14 мая 1944 года в Черепишском монастыре, куда была эвакуирована Софийская духовная семинария митрополит Врачанский Паисий рукоположил иеродиакона Максима в иеромонаха.

12 июля 1947 года по решению Святого Синода Святой Болгарской Православной Церкви возведён в сан архимандрита и назначен протосингелом Доростоло-Червенской митрополии.

С 1950 года по конец 1955 года архимандрит Максим был настоятелем Болгарского подворья в Москве.

В то время аналогичная должность требовала исключительного такта и дипломатичности в общении со светскими властями. Высокую оценку служению архимандрита Максима на болгарском подворье в Москве дал Патриарх Московский и всея Руси Алексий I.

После возвращения на родину архимандрит Максим был назначен главным секретарём Священного Синода Болгарской Церкви. Эту должность он занимал до 1960 года.

30 декабря 1956 года в Патриаршем соборе святого Александра Невского был хиротонисан в викарного епископа Браницкого.

30 октября 1960 года Ловечское епархиальное собрание единодушно избрало епископа Максима своим архипастырем, а 20 ноября он был утверждён митрополитом Ловчанским.

За время своего служения в епархии, несмотря на тяжёлую политическую обстановку, было построено и освящено несколько новых храмов.

После смерти Болгарского патриарха Кирилла в 1971 году, был избран наместником-председателем Священного Синода, а 4 июля 1971 года на Церковно-народном Соборе он был избран и интронизован патриархом Болгарским и митрополитом Софийским.

В 1974 году Совет Софийской духовной академии присудил Святейшему Патриарху Максиму за его богословские труды ученую степень доктора богословия «honoris causa». К 60-летию Патриарха Максима Синодальное издательство в Софии выпустило сборник его трудов «На ниве Господней» (София, 1975). В книгу вошли слова, речи и статьи Патриарха Максима за 1950—1974 годы.

В 1992 году правительство, сформированное Союзом демократических сил, который считал Патриарха Максима «коммунистическим подпевалой», спровоцировало раскол в церкви, поставив под сомнение легитимность его интронизации, и создало альтернативный синод во главе с митрополитом Неврокопским Пименом (Эневым), который вскоре незаконно отправил Патриарха Максима в отставку. Большинство болгарских верующих не ушли в раскол, но часть епископов, священников и мирян отпали. Новая церковная организация была признана правительством, в отличие от канонической церкви, не имевшей признания. Начался длительный конфликт с имущественными спорами, взаимными анафемами и рядом неудачных попыток примирения. Лишь в 1998 году Всеправославный Собор под председательством Патриарха Константинопольского Варфоломея собрался в Софии, подтвердил легитимность Патриарха Максима и принял покаяние большой части отколовшихся епископов и священников, возвратив их в лоно Церкви.

В 2004 году, в канун 90-летия патриарха, болгарский президент Георгий Пырванов вручил ему орден «Стара Планина» I степени.

18 января 2008 года встретился с президентом России Владимиром Путиным в Соборном Храме Александра Невского города Софии. Патриарх подарил специально писанную для президента икону святого царя Бориса I, крестившего Болгарию.

Проходивший с 14 по 17 мая 2008 года VI церковно-народный собор постановил, что 94-летний Патриарх Максим останется главой Болгарской Православной Церкви, потому что православные каноны не позволяют смещать Патриарха в связи с его преклонным возрастом. 18 мая 2008 года было сообщено, что на время болезни Патриарха Максима полномочия предстоятеля Болгарской Церкви передаются правящему епископу Варны — митрополиту Варненскому и Великопреславскому Кириллу (Ковачеву), который исполнял обязанности главы Болгарской церкви до кончины Патриарха Максима, так как патриарх был тяжело болен.

Последние недели жизни Святейший Патриарх Максим провел в софийской правительственной больнице «Лозинец».

Скончался 6 ноября 2012 года на 99-м году жизни после тяжелой и продолжительной болезни.. Похоронен 9 ноября 2012 г. в Троянском монастыре.

Покойный патриарх не имел личных банковских счетов, каких-либо сбережений, личных ценных предметов и недвижимого имущества. Его имуществом можно назвать лишь те предметы, которые он приобрёл на собственные деньги: это книги, наручные часы «Луч» и старая печатная машинка «Континенталь», которую он купил у знакомого адвоката в 1968 году. «Мерседес», на котором ездил патриарх Максим, был выпущен в 1991 году..

Награды

• Орден «Народная республика Болгария» I степени (1974)
• Орден «13 веков Болгарии» (1985)
• Орден «Стара планина», I степени, «за большие заслуги в духовной жизни болгарского народа, за мудрое управление делами Болгарской православной церкви и по поводу 90-летия» (2004)
• Почётный гражданин Трояна (2005)
• Почётный гражданин Софии (2011)
• Почётный гражданин Ловеча (2012)

Литература

• Игнатьев А. Избрание нового Предстоятеля Болгарской Православной Церкви // Журнал Московской Патриархии. М., 1971. № 10. стр. 44-56.

Ссылки

• [patriarchia.ru/db/text/54599.html Максим, Патриарх Болгарский (Минков Марин Найденов)] на официальном сайте Московского Патриархата
• [www.taday.ru/text/1898552.html В возрасте 98 лет скончался Патриарх Болгарский Максим]
• [www.vesti.bg/index.phtml?tid=40&oid=5265071 Отиде си патриарх Максим]

Отрывок, характеризующий Максим (патриарх Болгарский)

– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.