Максим (Пелов, Максим Петков)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Максим и фамилией Пелов.

Епископ Максим (в миру Максим Петков Пелов; 8 марта 1882, село Орешак (ныне община Троян, Ловечская область) — 13 февраля 1948, Троянский монастырь) — епископ Болгарской православной церкви, титулярный епископ Браницкий.

Биография

Роденился 8 марта 1882 года в селе Орешак (по други данным в селе Дебнево). С 1889 по 1893 год обучался в начальной школе в селе Дебнево, а с 1894 по 1899 год учился в прогимназии в городе Ловеч.

По рекомендации своего родного дяди митрополита Ловчанского Максима (Пелова) был принят послушником в Троянский монастырь, где 21 января 1902 года был пострижен в монашество от игуменом монастыря, а 25 марта того же года был рукоположён в сан иеродиакона.

В сентябре 1902 года иеродиакон Максим был принят в Цариградскую духовную семинарию, курс которой окончил в 1908 году.

Осенью того же года поступил в Киевскую духовную академию, которую окончил в 1912 году со степенью кандидата богословия.

В том же году вернулся в Болгарию и до 1915 года преподавал в Софийской духовной семинарии.

25 декабря 1914 года в семинарском храме святого Иоанна Рыльского был рукоположён в сан иеромонаха.

1 января 1915 года решением Священного Синода был возведен в сан архимандрита и назначен протосинкелом на Врачанской митрополии. Трудился на этой должности до 1919 года.

С сентебря 1919 до 1921 года архимандрит Максим был ректором на монашеского училища в Троянском монастыре.

В 1921 году был назначен протосинкелом Ловчанской митрополии.

20 апреля 1924 года в пловдивском митрополичьем храме святой Марины был хиротонисан во епископа Браницкого, викария Пловдивской епархии. Хиротонию совершили: митрополит Пловдивский Максим (Пелов), митрополит Старозагорский Павел (Константинов) и епископ Драговитийски Харитон (Вылчев-Аджамовский).

В мае того же года година епископ Максим назначен временным управляющим Ловчанской епархией; управлял епархией до 1934 года, когда ушёл на покой и поселился в Троянском монастыре.

С мая по август 1941 года был викарием управляющего Охридско-Битольской епархией митрополита Ловчанского Филарета (Панайотова).

Скончался 13 февраля 1948 года в Троянском монастыре, где и был погребён.

Литература

• Цацов, Борис. Архиереите на Българската православна църква: Биографичен сборник. Принцепс, 2003. ISBN 9548067757. с. 311.

Отрывок, характеризующий Максим (Пелов, Максим Петков)

– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.