Регер, Макс

Макс Регер
Имя при рождении	нем. Johann Baptist Joseph Maximilian Reger
Полное имя	Иоганн Баптист Йозеф Максимилиан Регер
Дата рождения	19 марта 1873(1873-03-19)
Место рождения	Бранд, Бавария
Дата смерти	11 мая 1916(1916-05-11) (43 года)
Место смерти	Лейпциг
Страна	Германская империя
Профессии	композитор, дирижёр, пианист, органист, педагог
Инструменты	фортепиано, орган

Макс Ре́гер (полное имя Иоганн Баптист Йозеф Максимилиан Регер; нем. Johann Baptist Joseph Maximilian Reger; 19 марта 1873, Бранд, Бавария — 11 мая 1916, Лейпциг) — немецкий композитор, дирижер, пианист, органист и педагог.

Биография

Сын сельского учителя. Вырос в городке Вайден. После посещения Байройтского фестиваля в 15-летнем возрасте решил посвятить себя музыке. Изучал теорию музыки в консерватории Зондерсхаузена у Гуго Римана, затем вслед за своим наставником переехал в Висбаден, где учился также композиции у Альберта Фукса (и играл на клавесине в ходе проводившихся Фуксом домашних вечеров старинной музыки). В 1890—1896 гг. преподавал теорию музыки, а также игру на фортепиано и на органе в Висбаденской консерватории. Затем в результате нервного срыва вышел в отставку и несколько лет провёл в родительском доме, занимаясь только композицией. В сентябре 1901 г. переехал в Мюнхен, где получил предложение выступить с концертами и где началось его быстрое восхождение к славе. Во время своего первого сезона в Мюнхене выступил в десяти концертах в качестве органиста, пианиста и камерного аккомпаниатора. В этот период он создал огромное число произведений для органа и голоса, а также три знаменитых «Мюнхенских шедевра»: квинтет для фортепиано и струнных соч. 64 и две сонаты для фортепиано и скрипки соч. 72 и соч. 84.

В 1906 году гастролировал в Санкт-Петербурге. Начиная с 1907 года работал в Лейпциге, где был сперва музикдиректором Лейпцигского университета (до 1908 года), а затем профессором композиции в Лейпцигской консерватории (до самой смерти). В 1916 году во время одной из своих еженедельных поездок в Лейпциг, чтобы преподавать в консерватории, он умер от сердечного приступа в возрасте 43 лет. Макс Регер также активно участвовал в выступлениях за пределами Германии как дирижер и пианист.

Жена Регера Эльза, урождённая фон Багенски (нем. von Bagenski; 1870—1951), после смерти мужа много занималась систематизацией и популяризацией его наследия, в 1930 г. опубликовала автобиографию «Моя жизнь с Максом Регером и для него» (нем. Mein Leben mit und für Max Reger). Супруги удочерили двух девочек.

Литература

• Крейнина Ю. Макс Регер: Жизнь и творчество. — М., 1991.
• Регер М. К учению о модуляции / Пер. и коммент. В. Шпиницкого.. — М., 2009.
• Регер М. К учению о модуляции / Пер. и коммент. В. Шпиницкого.. — СПб.: Композитор, 2009.
• Регер М. К учению о модуляции / Пер. и коммент. В. Шпиницкого.. — СПб.: Композитор, 2015.
• Регер М. О модуляции / Пер. и коммент. П. Рязанова.. — Л., 1926.
• Регер М. «Прошу слова!»: Избранные эпистолярные и литературные произведения / Пер. и коммен. В. Шпиницкого. — Петрозаводск, 2005.

Ссылки

• [www.classon.ru/product_info.php?cPath=1017&products_id=293 Ноты произведений Макса Регера] в нотной библиотеке проекта «Детское образование в сфере искусства России»

Отрывок, характеризующий Регер, Макс

Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.