Макушин, Алексей Иванович

Алексей Иванович Макушин
Депутат Первой Думы, 1906 г.
Дата рождения:	15 февраля 1856(1856-02-15)
Место рождения:	село Путино (Оханский уезд Пермской губернии)
Дата смерти:	7 января 1927(1927-01-07) (70 лет)
Место смерти:	Ленинград
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Вероисповедание:	православие
Партия:	конституционно-демократическая партия
Род деятельности:	врач, депутат Государственной думы I созыва от Томской губернии
Награды:
Автограф

Алексе́й Ива́нович Маку́шин (3 (15) февраля 1856 года, село Путино Оханского уезда Пермской губернии — 7 января 1927, Ленинград) — врач, депутат Государственной думы I созыва от Томской губернии.

Биография

Отец — диакон в селе Путино Оханского уезда Пермской губернии, позднее более 30 лет служил в селе Пышлинском. Алексей окончил духовное училище, после этого 4 класса духовной семинарии. Поступил на естественное отделение Петербургского университета. Спустя два года перевелся в Медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге.. В 1881 году окончил её со степенью лекаря. После окончания академии два года работал земским врачом в больнице с. Еланское Ирбитского уезда Пермской губернии. Затем имел частную врачебную практику в Томске. 3 июня 1883 г. Томская городская дума большинством голосов (30 против 10) избрала Макушина, учитывая его опыт организации больницы в с. Еланском под Ирбитом, врачом лечебницы для бедных, организованной по инициативе его старшего брата П. И. Макушина. Эту больницу, первую и единственную в Сибири больницу для бедных, А. И. Макушин возглавлял 4 года. За это время через его лечебницу прошли 43 тысячи 718 первичных больных.

В 1887 году Макушин ушел из Томской лечебницы и уехал в Петербург, там в течение года работал в больницах и клиниках. Вернувшись в Томск, занимался частной практикой, с 1892 года — врач духовного и женского епархиального училищ, с декабря 1889 г. по май 1901 г. — сверхштатный врач при управлении Томского почтово-телеграфного округа. Один из организаторов Общества практических врачей в Томске.

В селе Пышлинском для отца и матери построил двухэтажный полукаменный дом, а в 1909 году после смерти родителей передал дом под библиотеку-читальню, ясли и богадельню.

С июля по ноябрь 1900 года служил в Сибирском пехотном полку.

В 1897 и 1900 годах был избран почётным мировым судьей Томского округа, а в 1894—1898, 1902—1906 годах — гласным Томской городской думы. С 1903 года томский городской голова (1-й городской голова не купеческого звания). Надворный советник. За то короткое время, которое Макушин возглавлял Томское городское самоуправление, около 2-х раз увеличился городской бюджет, начал работать водопровод, произведено мощение улиц, открылись 2 больницы и несколько начальных школ. С началом русско-японской войны (в 1904—1905 годах) городская дума занималась проблемами мобилизации, организовывала приём и лечение раненых. По инициативе Макушина в Томске открыты детский сад и бесплатная лечебница для приходящих больных. Был председателем правления Центрального банка Общества взаимного кредита.

18 октября 1905 года учащиеся средних учебных заведений и горожане собрались на митинг возле Коммерческого училища на Соляной площади. Казаки и полиция разогнали митинг нагайками. Вечером 18 октября городская дума под председательством А. И. Макушина собралась на чрезвычайное заседание. Дума потребовала от губернатора вывести из Томска казаков и немедленного отстранения от должности и передачи под суд городского полицмейстера. В ответ в Петербург было направлено донесение начальника томского гарнизона Ризенкампфа, позднее опубликованное в газетой «Русь», где говорилось, что томский городской голова и другие члены думы требовали устранения всех правительственных органов власти, а также удаления войск из города. Губернатор Азанчеев-Азанчевский, получив телеграфное распоряжение министра внутренних дел Трепова о подавлении любых выступлений, действовал иначе. В течение 3 дней, с 20 по 23 октября, в Томске шёл черносотенный погром. От поджога сгорел томский театр Королёва с участниками организованного томским отделением РСДРП собрания. Несколько десятков человек было убито и ранено. Дом А. И. Макушина на Воскресенской (ныне — Октябрьской) улице был разгромлен. Самому городскому голове и его семье удалось скрыться. А. И. Макушин уехал в Петербург, откуда прислал в томскую городскую думу письмо с просьбой освободить его от обязанностей городского головы. 21 января 1906 года прошение было удовлетворено.

25 ноября 1905 года совместно с профессорами Томского технологического института и Томского императорского университета Е. Л. Зубашевым, И. А. Малиновским, М. Н. Соболевым участвовал в организации Томского губернского организации конституционно-демократической партии.

3 марта 1906 года собрание томского отделения конституционно-демократической партии избрало Макушина в качестве лица «проводимого партией в Государственную думу». 7 мая 1906 года съездом городских избирателей Томска был избран (3329 голосами из 5191 голосовавшего) выборщиком на Томское губернское избирательное собрание, где 30 мая 1906 года избран в депутатом Государственной думы I созыва от общего состава выборщиков (54 избирательными шарами против 32). Томская делегация добралась до Петербурга только во второй половине июня. Входил в Конституционно-демократическую фракцию. Подписал заявление 10 членов Государственной думы об увеличении числа членов Аграрной комиссии путём включения в её состав представителей от Сибири. В отчетах Думы есть 7 выступлений Макушина, 4 из них посвящены необходимости увеличения представительства сибирской группы депутатов в комиссии по аграрному вопросу, в одном выступлении, на заседании посвященном Белостокскому погрому, Макушин подробно рассказал о том, что ему пришлось пережить во время погрома в Томске. А. И. Макушиным был подписан депутатский запрос в Министерство внутренних дел о возвращении из ссылки в Томск директора технологического института Е. Л. Зубашева и преподавателей Н. М. Кижнера, Г. Л. Тираспольского, Н. Ф. Бондюкова, П. А. Козьмина.

10 июля 1906 года в г. Выборге подписал «Выборгское воззвание» и осужден по ст. 129, ч. 1, п. п. 51 и 3 Уголовного Уложения. 2 ноября 1906 года по требованию властей А. И. Макушин исключен из списка гласных томской городской думы. На процессе по «Выборгскому воззванию» приговорен к 3 месяцам тюрьмы и лишен права баллотироваться на любые выборные должности.

Многократно участвовал в работе Сибирской парламентской группы II, III и IV Государственных дум. Несколько раз избирался председателем на заседаниях Сибирской группы.

Вернувшись в Томск возглавлял Томское общество взаимного страхования, затем — кредитное общество, стоял во главе комитета по постройке Дома науки, позднее названного именем его старшего брата П. И. Макушина.

Летом 1914 года выехал из Томска в Петроград. Там стал председателем правления центрального банка Общества взаимного кредита. 10 апреля 1917 года кооптирован в состав Центральный комитет партии конституционных-демократов. В 1917 году баллотировался в члены Учредительного собрания по Томскому избирательному округу от кадетской партии (Список № 5).

7 января 1927 году скончался от рака крови в г. Ленинграде.

Семья

Младший брат сибирского общественного деятеля Пётра Ивановича Макушина (1844—1926).

Награды

• 1896 — орден Святого Станислава 3 степени.
• 1900 — орден Святой Анны 3 степени.

Сочинения

• Курс гигиены для средних учебных заведений, как пособие при гигиенических беседах с учащимися (переиздан 4 раза)
• Глазные болезни.

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#?page=518 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Первый созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1906 С. 484.]
• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=012002&id=6771&cType=1 Первая Государственная Дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной Думы.] — М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина, 1906. — 175 с.
• Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов. — Москва: «Возрождение», 1906. C. 53.
• [www.tez-rus.net/ViewGood31017.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. С. 345.]

Архивы

• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (1-й созыв). Дело 76. Лист 8; Фонд 1327. Опись 1. 1905 год. Дело 143. Лист 214 оборот.

Отрывок, характеризующий Макушин, Алексей Иванович

«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.