Малабарский берег

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Малаба́рский берег — длинное и узкое побережье на юго-западе полуострова Индостан, расположенное к югу от Гоа, между Индийским океаном и Западными Гатами. Побережье простирается на 845 км по территории индийских штатов Карнатака и Керала. На побережье находилась историческая область Южной Индии Малабар.

Берег представляет собой аллювиальную низменность шириной до 80 км, большей частью низменную и топкую, местами есть песчаные пляжи. Береговая полоса шириной 1—2 км содержит много глубоких лагун, в некоторых из которых расположены морские порты, такие как Коччи и Каликут (Кожикоде).





Климат и растительность

Климат региона субэкваториальный, муссонный. Средняя температура воздуха колеблется от 25 °C до 28 °C. Осадки до 2-3 тыс. мм в год, в основном в конце лета. Сухой сезон на юге продолжается с января по февраль, на севере — с декабря по апрель.

Низменности и склоны гор с востока покрыты тропическими вечнозелёными лесами, с большим разнообразием видов: тик, розовое дерево и махагонии, а также пальмы, бамбуки, камелии, сандаловое дерево, различные лианы и орхидеи. Устья рек заросли манграми.

Хозяйственное использование

Малабарский берег является одним из самых густонаселённых районов Индии. Его земли используют для земледелия — рисовые поля, плантации кофе, кокосовой пальмы, манго, бананов. Также выращиваются перец, кардамон и орехи кешью.

На побережье добывают монацит из россыпей морского происхождения, также известны крупные запасы ториевых песков.

История

Многочисленные портовые города Малабара, такие как Кожикоде и поселение Оддевей-Торре (оба являлись частью Голландской Индии), а также Кочин и Каннур на протяжении веков являлись центрами торговли в Индийском океане.

В IV в. на Малабарский берег прибыл христианский проповедник Фома Канский, основавший крупную христианскую общину.

Специализация на морской торговле привела к появлению большого разнообразия культур в прибрежных поселениях Малабарского берега. В этих городах появились первые группы христиан, евреев и мусульман в Индии.

См. также

Напишите отзыв о статье "Малабарский берег"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Малабарский берег

Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.