Малашкин, Леонид Дмитриевич
Леонид Дмитриевич Мала́шкин (1842, Рязань — 29 января (11 февраля) 1902, Москва) — российский композитор, дирижёр, пианист и исполнитель на фисгармонии.
Биография
Родился в имении отца, рязанского помещика Дмитрия Даниловича Малашкина, владевшего суконной фабрикой в селе Мурмино. Учился на юридическом факультете Московского университета. Музыкальное образование получил в Берлине. Вернувшись в 1870 году в Петербург, выступил как дирижёр и композитор. Гастролировал в Европе с русским репертуаром — в частности, в 1872 г. дирижировал в Берлине концертом из произведений Глинки, Даргомыжского и своих собственных (о прозвучавшей симфонии Малашкина «Жизнь артиста» бельгийский рецензент отзывался как о «скорее полной добрыми намерениями, чем интересной»[1]). С 1877 года дирижёр Киевской оперы. В 1879 году в Киеве была поставлена опера Малашкина «Илья Муромец», исполнялась также симфония ми бемоль мажор, — оба произведения, согласно литературе XIX века, не пользовались успехом. Преподавал пение в Киевской духовной семинарии, с 1888 г. жил в Москве, последние годы жизни провёл в Новоспасском монастыре.
По утверждению С. Малашкина, дальнего родственника композитора,
В семидесятых годах XIX века буквально вся Россия — от курсисток до корифеев сцены — пела сочинения Малашкина. Леонид Дмитриевич успешно гастролировал в Петербурге, Киеве, Москве и в родной Рязани. Композитор удивительно исполнял свои романсы, аккомпанируя на органе. Любовь к романсам, быть может, перешла от замечательного русского композитора Александра Ивановича Дюбюка, автора многочисленных популярных романсов, у которого Леонид Малашкин делал первые шаги в музыке. Очень скоро ярким светом разгорелся талант ученика. В бездонное киевское небо взметнулся круг церковных песнопений по древним напевам Киево-Печерской лавры — драгоценный вклад в церковную музыку композитора Леонида Дмитриевича Малашкина[2].
В творческом наследии Малашкина наибольшее значение имели романсы, в том числе «Не скажу никому» (на слова А. В. Кольцова), «Слышу ль я голос твой» (на слова М. Ю. Лермонтова), «Серп», «Не страшна мне Волга-матушка», «Где вы, дни мои весенние». Особенной известностью пользовался романс «О, если б мог выразить в звуке» (на стихи Григория Лишина), входивший в репертуар Фёдора Шаляпина, Марка Рейзена, Юрия Гуляева, Николая Гедды, Бориса Штоколова, Сергея Захарова, Олега Погудина и др. Значительное распространение имели его хоры «Херувимская», «Свете тихий» и др. Среди других произведений Малашкина — симфония № 2 на русские народные темы, два струнных квартета, траурный марш и др. Малашкин также обработал для четырёхголосного хора круг церковных песнопений по напеву Киево-Печерской лавры, собирал и аранжировал русские народные песни.
Пожизненный член Кирилло-Мефодиевского братства, почетный член Общества любителей церковного пения, автор известных романсов. Почётный гражданин Москвы.
Был женат на Анне Павловне Сырейщиковой и имел шестерых детей. Одна из его дочерей, Елизавета Малашкина, вышла замуж за инженера Густава Шперка, младшего сына доктора медицины Эдуарда Шперка.
Романс «Я встретил Вас…»
Известный романс «Я встретил Вас…» на стихи Фёдора Тютчева был введён в широкую исполнительскую практику выдающимся певцом Иваном Козловским и неоднократно записан; однако обычно при этом делалась помета «Автор музыки неизвестен». Как утверждается, музыковед Г. Павлова доказала, что этот романс — слегка изменённое сочинение Леонида Малашкина:
…известно, что в доме композитора в Рязани часто устраивались музыкальные вечера; из раскрытых окон, выходивших в городской сад, отчетливо были слышны голоса, исполняющие песни и романсы, доносились звуки фортепиано и виолончели, на которых играли дочери Малашкина, аккомпанируя поющим. Гуляющая в саду публика собиралась у дома и слушала, наслаждаясь бесплатным концертом, и, конечно, многие, уходя, уносили в памяти запавший в душу напев. Возможно, романс «Я встретил вас» пели дуэтом, даже хором. И, передаваясь из уст в уста, мелодия его незаметно менялась, возникали её различные варианты.Есть даже и такой мультфильм Я встретил вас.
По сведениям из книги Л. Мархасёва «Серенада на все времена» (Л.: Советский композитор, 1988),
Догадка музыковеда подтвердилась: несколько лет назад в нотных хранилищах Ленинграда и Москвы были найдены ноты романса Малашкина «Я встретил вас», изданные в Москве в 1881 году тиражом не более трехсот экземпляров. Немудрено, что этот крошечный тираж не только мгновенно разошелся, но и за целый век (век!) потерялся, исчез в океане нотных публикаций. А вместе с нотами кануло в Лету и имя композитора[3].
Источники
- ↑ фр. plus remplie de bonnes intentions que d'intérêt — [www.archive.org/stream/leguidemusical03unkngoog#page/n132/mode/1up Le Guide musical: Revue hebdomadaire des nouvelles musicales de la Belgique et de l'étranger] (18 année, No. 17, 25 avril 1872).
- ↑ [magazines.russ.ru/neva/2005/11/ma17.html С. Малашкин. Круговорот воспоминаний] // «Нева», 2005, № 11.
- ↑ [myguitara.narod.ru/istori16.htm История одной любви]
Напишите отзыв о статье "Малашкин, Леонид Дмитриевич"
Литература
- Малашкин, Леонид Дмитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=sIpmGEkC09s Романс Леонида Малашкина «О, если б мог выразить в звуке»]: поёт Фёдор Шаляпин (записи 1921 и 1928 гг.)
Отрывок, характеризующий Малашкин, Леонид Дмитриевич
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
