Малая Хортица

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Малая ХортицаМалая Хортица

</tt>

</tt>

Малая Хортица
укр. Мала Хортиця
47°50′06″ с. ш. 35°03′03″ в. д. / 47.83500° с. ш. 35.05083° в. д. / 47.83500; 35.05083 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.83500&mlon=35.05083&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 47°50′06″ с. ш. 35°03′03″ в. д. / 47.83500° с. ш. 35.05083° в. д. / 47.83500; 35.05083 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.83500&mlon=35.05083&zoom=12 (O)] (Я)
АкваторияСтарый Днепр
СтранаУкраина Украина
РегионЗапорожская область
РайонЗапорожский городской совет
Малая Хортица
Малая Хортица
Площадь0,07 км²

Ма́лая Хортица (укр. Мала Хортиця), остров Байда — остров, расположенный между правобережной частью Запорожья и островом Хортица в русле Старого Днепра. Входит в Национальный заповедник «Хортица»[1].

На острове размещалось поселение эпохи бронзы (3-4 тыс. до н. э.), он был заселён в античное время, в первые века нашей эры (черняховская культура), здесь жили славяне в эпоху Киевской Руси. В XVI в. на острове находился городок-замок — прототип Запорожской Сечи, а в 1736—1739 гг. на острове была устроена верфь[2].

Наибольшая длина и ширина острова — примерно 560 и 160 метров, соответственно; площадь — около 7 га[3][4]. На северной части острова скалы поднимаются над водой на 12-14 м, южная пологая часть заканчивается песчаной отмелью.

Более высокая северная часть острова занимает площадь около 2 га. Здесь расположены оборонительные сооружения и другие остатки крепости Запорожской верфи. За пределами укреплений XVIII в. остров спускается едва заметными террасами к сухому руслу, которое отделяет высокую часть острова от песчаной дюны. В прошлом остров иногда соединялся с материковым правым берегом Днепра[5].





Название

Остров известен под различными именами. Под названием Малая Хортица он упоминается в «Дневнике» Эриха Лясоты[6]. На плане 1737 г. он называется Верхнехортицким, «на котором заложен ретраншемент к адмиралтейству для строения судов, называемый „запорожская верфь”». На «Атласе Днепра» 1786 г. остров именуется Вырвой с того времени, когда после большого наводнения часть правого берега была отделена протоком («вырванная» площадь — 500 га). При меннонитах остров назывался Канцеровским, так как лежит напротив балки Канцеровки. Согласно версии краеведа В. Г. Фоменко, название балки происходит от тюркского «кансира», что означает «кровоточивая, истекающая кровью», и предполагает в этом месте большие бои. Скорее всего, название речки происходит от бурого цвета воды, благодаря выходам пластов красной глины. Потом остров именовали Гадючим, Гетманским, Лизы Чайкиной[7].

В последние годы остров называют «Байда», что совпадает с прозвищем Дмитрия Вишневецкого: слово (от тюрк. буйдак) означает свободный, неженатый, беззаботный человек[7].

Расположение

Остров отделён от материка протокой — Вырвой. Рядом, на землях бывшей меннонистской колонии Розенталь, находится балка Канцеровка. По ней протекает один из рукавов речки Верхняя Хортица. Канцеровскими называются также две скалы вдоль правого берега. Недалеко возвышается скала Рогозы (Рогозина), близ которой были сооружены редуты времен русско-турецкой войны 1736—1739 годов[7].

После строительства плотины Днепр немного обмелел. По рассказам старожилов до строительства Малая Хортица была меньше, чем сейчас: это была скала с укреплениями, от неё к правому берегу шёл «тиховод» (песчаная коса), который кончался в устье балки напротив острова. Этот тиховод служил пристанью для казачьих лодок[8].

Городок Вишневецкого

На острове находился дерево-земляной городок-крепость, построенный в 1556 году волынским князем Дмитрием Вишневецким (по прозвищу — Байда), явившемся прототипом Запорожской Сечи. Об этом говорят остатки укрепления XVI века, найденные здесь ружья, обломки сабель, топоры, наконечники стрел и копий, монеты того времени. Из своего укрепления князь неоднократно осуществлял нападения на татарские и турецкие крепости в низовье Днепра[7].

В начале 1557 года крымский хан Девлет I Гирей решил разорить внезапно появившийся на его землях городок. За двадцать четыре дня боёв крепость устояла и хан отступил. Запись об этом событии имеется в «Русской летописи» (по Никоновскому списку): «ушел от Вишневецкого с великим позором».

В 1558 году крымский хан Девлет I Гирей подошёл к берегам Хортицы. Вишневецкий долго отбивался от хана, но потом, лишившись всякого пропитания и потеряв много людей, а ещё больше коней, съеденных казаками, под конец оставил Хортицу и ушёл к Черкассам и Каневу, откуда известил царя о всем происшедшем на Хортице и ждал от него дальнейших приказаний.

Казаки покинули Хортицу и после их ухода «город» Вишневецкого, вероятно, был разрушен татарами, так как московский царь, собираясь воевать с Крымом, хотел строить новое укрепление «между Хортицей и Черкассами», которое бы заменило «город» Вишневецкого.

Согласно описанию Яворницкого, укрепления северной части острова имеют вид подковы, южная и северная стороны которой высятся на 40 саженей, западная — 56 саженей. В середине укреплений выкопаны 25 ям, в которых росли груши. С точки зрения военных специалистов укрепления Малой Хортицы представляют собой редан с флангами, закрытые с горжи и траверсами и ориентированные вверх и вниз против течения Днепра[8].

Запорожская верфь, 1736—1739

Указом от 3 сентября 1736 года главное командование и строительство Днепровской флотилией было поручено вице-адмиралу Науму Акимовичу Сенявину. Сенявин и инженер-майор Ретш выбрали для строительства судов место на острове «Вышняя Хортица». На этом острове был заложен ретраншемент и на зиму поставлена военная команда, состоявшая из капитана, мичмана и 100 человек нижних чинов; генерал-фельдмаршал Миних приказал назвать это место «Запорожской верфью» и доставил её карту в Адмиралтейскую коллегию. Запорожская верфь была расположена в северной части острова и представляла собой земляное укрепление с валами и рвом. Западный вал имел длину 85 м, южный — 110 м, северный — 105 м, кроме того западный вал имел ров глубиной 1,5 м. Внутри укрепления находились: пороховой погреб, 8 солдатских землянок, 2 офицерские землянки. В южной части острова за пределами его укреплений располагалось 26 землянок, в которых жили запорожские казаки и 5 землянок для их старшины. Строили суда для Днепровской флотилии запорожские казаки и солдаты регулярной армии во главе с галерным мастером. Из представленного Минихом 11 августа 1736 г. в Сенат чертежа видно, что прообразом судов была запорожская чайка. Суда эти имели 24 весла, были длиной 60 футов, шириной 11 футов и глубиной 3 фута. Весь флот на Днепре в это время состоял из 462 судов подобного типа, большая их часть (399) находилась у Хортицы и Малышевского редута. Для обслуживания этой флотилии «находилось служителей и адмиралтейских разных мастеров … при Хортицком острове 564 человека». В 1739 году русские войска в связи с заключением союзницей России Австрией сепаратного мира с Турцией и из-за эпидемии чумы оставили Хортицкий остров и Запорожскую верфь. Из-за недостатка транспорта и невозможности провести суда вверх через пороги армия оставила много пушек, бомб и другого тяжёлого груза[2]

Современность

Остров входил в памятник природы (позже геологический заказник) республиканского значения «Днепровские пороги»[9][10]

После пуска в 1972 г. нового машинного зала Днепрогэс-II остров Байда стал исчезать: начал быстро вымываться берег — каждый год периметр острова уменьшался на метр, скалы были раскопаны археологами-любителями, траву и деревья жгли бакенщики, туристы. Посредине острова была куча мусора, расплодились змеи. В 1980 г. комитет комсомола завода Запорожсталь решил устроить на острове молодёжную туристическую базу[11].

При поддержке администрации завода была укреплена береговая линия. На буксирах и баржах на остров из карьера был завезён гранитный булыжник. Всего было завезено 12 барж гранита. Для предотвращения вымывания песка с береговой линии острова, щели между булыжниками засыпались щебёнкой. Для устройства двух небольших пляжей из села Беленькое были привезены 8 барж песка. Чтобы придать живописный вид острову были высажены деревья из местных питомников — по берегу ивы, в центре острова — акация, шелковица. Для того, чтобы вывести гадюк была организована мини-ферма ежей. На острове живут фазаны, куропатки, дикие гуси. Все это стоило заводу около 8,6 тыс. рублей[11].

В обустройстве острова помогала комсомольская организация завода, секретарём которой был Владимир Литвин. В 1983 году были установлены 47 палаток и база была торжественно открыта. Однако недолговечность палаток (продержались лишь 2 года) и заповедность острова (запрет строить из бетона и кирпича) привели к тому, что было решено построить деревянные домики. Колыбы (деревянные домики) были изготовлены в обмен на некондиционное железо в Ивано-Франковской области[11].

Когда туристическую базу приняла комиссия из заповедника, то начальником турбазы был назначен пенсионер, бывший горновой завода Дмитрий Зыско, который стал общественным инспектором.

Киевский учёный, Сергей Жанович Пустовалов проводил регулярные кратковременные раскопки на острове. В августе 2003 года Пустовалов обнаружил гномон XVI века, который пополнил коллекцию Национального заповедника «Хортица». По мнению Пустовалова солнечными часами мог пользоваться князь Вишневецкий[12].

Первоначально на острове Байда проводился фестиваль авторской песни и песенной поэзии «Байда», однако позже фестиваль, сохранив название, проводился уже вне острова.

Сотрудники турбазы имеют свой домик на острове, отвечают за порядок и имущество базы, перевозят на лодке людей[11]. На острове есть улица «Малая Хортица»[13].

Археологическое исследование

Первые археологические раскопки на острове осуществили перед началом Второй мировой войны М. Л. Макаревич и А. В. Бодянский (материалы раскопок утрачены). В 1950 и в 1953 гг. на острове работал В. Ф. Пешанов, которым были заложены три шурфа в разных местах укреплений XVIII в. Отдельной траншеей был разрезан вал ХVIII в. Найденный при раскопках материал, он отнёс к периоду бронзы и черняховской культуры, XVIII в. Первые, более значительные работы провёл на острове в 1968 году Р. А. Юра (Юра, 1969). В течение полевого сезона он раскопал две землянки нижних чинов, перерезал траншеей южный вал укреплений XVIII в. Автор пришел к выводу, что древние слои городища были полностью уничтожены во время строительства вала верфи, и поэтому дальнейшие исследования на острове проводить не стоит (Юра, 1969). Этот вывод привёл к тому, что специалисты-археологи надолго оставили остров без внимания. Только в 1989 году В. С. Ильинский провёл небольшие разведки на городище (Ильинский, Пустовалов, 1992) в связи с созданием Хортицкого историко-культурного заповедника и изучением в его пределах всех археологических памятников[5]. Малой Хортицей активно занимался С. Ж. Пустовалов.

Напишите отзыв о статье "Малая Хортица"

Примечания

  1. Кабінет Міністрів України; Постанова вiд 06.04.1993 № 254 [zakon1.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=254-93-%EF&p=1310406715577520 Про Національний заповідник «Хортиця»]
  2. 1 2 Козырев В. К., Шовкун В. [www.cossackdom.com/articles/k/kozirev_verf.htm Запорожская верфь] // Південна Україна XVIII—XIX століття. Записки науково-дослідної лабораторії історії Південної України. ЗДУ. — 2000. — Вип. 5. — С 202—205.
  3. Малая Хортица на сайте [wikimapia.org/#lat=47.8348369&lon=35.0523305&z=16&l=0&m=b&gz=0;350498199;478327771;16094;50989;15235;0;0;41915;22531;41771 wikimapia.org]
  4. [www.freemaptools.com/area-calculator.htm Area Calculator Using Maps]
  5. 1 2 Пустовалов С. Ж. [www.library.ukma.kiev.ua/e-lib/NZ/NZV3_1998_histori/08_pystovalov_s.pdf Деякі підсумки розкопок городища на острові Мала Хортиця (Байда)] (укр.) // Мицик Ю., Кірсенко М., Балабушевич Т., Довженко Н. Наукові записки : Зб.. — Київ: КМ "Academia", 1998. — Т. 3, Історія. — С. 67-74.
  6. Еріх Лясота. Щоденник 1594 року // [litopys.org.ua/suspil/sus17.htm Тисяча років української суспільно-політичної думки. У 9-ти т.] / Упор., передм., приміт. В. Шевчука. — К.: Дніпро, 2001. — Т. 2. Кн. 1 — XVI ст. — 560 с. — ISBN 966-578-039-5.
  7. 1 2 3 4 Галина и Максим Остапенко. [khortytsalife.com/history-khortitsa/khortytsa.html История нашей Хортицы]. [www.webcitation.org/66kp9KWwA Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
  8. 1 2 Яворницький Д. Історія й топографія восьми запорізьких січей // [exlibris.org.ua/cossacks/r104.html Історія запорізьких козаків].
  9. [zakon1.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=1180-63-%F0&p=1310406715577520 Додаток № 2] до розпорядження Ради Міністрів Української РСР від 7 серпня 1963 року N 1180-р
  10. Рада Міністрів УРСР; [zakon1.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=500-74-%EF&p=1310406715577520 Постанова вiд 28.10.1974 № 500]
  11. 1 2 3 4 Беляева Лариса. Дмитрий Зыско: «Хозяин необходим не только в государстве, но и на острове» // Регион. — 04.09.2003.
  12. Беляева Лариса. Ценный экспонат Хортицкого музея // Регион. — 29.04.2004.
  13. [www.meria.zp.ua/test/index.php?id=42&pid=2863 Додаток до рішення міської ради 16.04.2009 № 48. Перелік найменування вулиць на о. Хортиця у м. Запоріжжі]. Запорізька міська рада. [www.webcitation.org/66kpBFxOo Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].

Литература

  • Фоменко В. Г. Кічкаська переправа і городок на Малій Хортиці // Історичні джерела та їх використання. -К.:Наук. думка, 1966. -Вип. 2. -С. 110—122.
  • Пешанов В. Ф. Отчет о раскопках на М.Хортице // Архив Запорожского областного краеведческого музея. — № 114.
  • Ильинский В. Е., Бодянский А. В. Археологические разведки на о. Байда // Вестник краеведа. — Запорожье, 1990. — Вып. II
  • Ильинский В. Е., Козловский А. А., Пустовалов С. Ж. Отчет о работе на о. Большая и Малая Хортица в 1991 г. // НА ИА НАНУ 1991/84. — С.27-31.
  • Ильинский И. Е., Пустовалов С. Ж. Отчет о работе на о. Малая Хортица (Байда) в 1992 г. // НА ИА НАНУ 1992/77.
  • Іллінський В. Є., Пустовалов С. Ж. Фортеці на о. Мала Xортиця // Праці центру пам’яткознавства. — Вип. 1. — Київ, 1992. — С. 142—156.
  • Іллінський В. Є., Пустовалов С. Ж., Козловський А. О. Звіт про роботи археологічної експедиції Байда-93 // НА ИА НАНУ 1993/105.
  • Пустовалов С. Ж. Розкопки багатошарової фортеці на о. Мала Хортиця // Археологічні дослідження в Україні. — Луцьк, 1993. — С. 89—40
  • Козловський А., Пустовалов С. Дослідження на о. Мала Хортиця в 1995 р. // Нові дослідження пам’яток археології козацької доби в Україні. — К., 1996. — С.59-61.
  • Пустовалов С. Ж. Підсумки й перспективи досліджень на о. Мала Хортиця (Байда) // Запорозьке козацтво в пам’ятках історії та культури. — Запоріжжя, 1997. — С.51-55.
  • Пустовалов С. Ж. [www.library.ukma.kiev.ua/e-lib/NZ/NZV3_1998_histori/08_pystovalov_s.pdf Деякі підсумки розкопок городища на острові Мала Хортиця (Байда)] (укр.) // Мицик Ю., Кірсенко М., Балабушевич Т., Довженко Н. Наукові записки : Зб.. — Київ: КМ "Academia", 1998. — Т. 3, Історія. — С. 67-74.
  • Пустовалов С. Ж. [sites.znu.edu.ua/historySciWorks/4/pustovalov.pdf Многослойное городище на о. Малая Хортица (Байда)] // Наукові праці історичного факультету Запорізького державного університету. — Запоріжжя: Просвіта, 1998. — Вип. IV. — С. 162—188.
  • Козырев В. К., Шовкун В. [www.cossackdom.com/articles/k/kozirev_verf.htm Запорожская верфь] // Південна Україна XVIII—XIX століття. Записки науково-дослідної лабораторії історії Південної України. ЗДУ. — 2000. — Вип. 5. — С 202—205.
  • Пустовалов С. Ж. Князь Дмитро Вишневецький, велике історичне значення острова Мала Хортиця (Байда) та інше… // Музейний вісник. — Запоріжжя, 2003. — № 3. — С. 133—139
  • Ленченко В. Замок Дмитра Вишневецького. Історія і проект реконструкції: (На острові Мала Хортиця (нині о. Байда) // Пам’ятки України : історія та культура, 2007. — № 2. — С.46-51.
Поэзия
  • Ребро П. П. (укр.) Острів Байди: Поезії. Пісні. -Запоріжжя: Хортиця, 1999. −56 с.

Ссылки

  • [baburka.zp.ua/photo/bayda/index.htm Фото на сайте «Территория Бабурка»]
  • [esu.com.ua/images/galleries-images/Z/zaporizyka%20oblasty/zaporizyka%20oblasty.%20vid%20na%20ostriv%20horticya.jpg Ілюстрація до статті «Запорізька область»] // Енциклопедія сучасної України

Отрывок, характеризующий Малая Хортица

Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.