Малберри-стрит (Манхэттен)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Малберри-стрит (Манхэттен)Малберри-стрит (Манхэттен)

</tt>

</tt> </tt> </tt> </tt>

Улица Нью-Йорка
Малберри-стрит
англ. Mulberry Street
40°43′13″ с. ш. 73°59′49″ з. д. / 40.7202° с. ш. 73.9970° з. д. / 40.7202; -73.9970 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.7202&mlon=-73.9970&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 40°43′13″ с. ш. 73°59′49″ з. д. / 40.7202° с. ш. 73.9970° з. д. / 40.7202; -73.9970 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.7202&mlon=-73.9970&zoom=14 (O)] (Я)
БороМанхэттен
РайонЧайнатаун, Нолита
Протяжённость1,4 км
Малберри-стрит

Ма́лберри-стрит (англ. Mulberry Street, букв. Шелковичная улица) — одна из улиц Нижнего Манхэттена (Нью-Йорк), центральная улица Маленькой Италии. Своё название улица получила благодаря тутовым деревям, ранее обрамлявшим Mulberry Bend (небольшой изгиб Малберри-стрит).





Расположение

Малберри-стрит берёт начало у Уорт-стрит и заканчивается у Бликер-стрит. Улица проходит параллельно Бакстер-стрит (западнее) и Мотт-стрит (на востоке). Ранее Малберри-стрит находилась в самом центре трущобного квартала Пять точек.

Участок от Уорт-стрит до Канал-стрит относится к манхэттенскому Чайна-тауну, на отрезке между Канал-стрит и Брум-стрит расположилась Маленькая Италия, а от Брум-стрит начинается район Нолита.

Достопримечательности

Главной достопримечательностью Малберри-стрит является Маленькая Италия — бывший район проживания италоамериканцев в Нью-Йорке — с большим количеством итальянских ресторанов, кафе и магазинов с сувенирами. Во время ежегодного празднования дня Св. Януария на Малберри-стрит перекрывают дорожное движение, и на улице проходит торжественная процессия с уличными празднованиями.

У южного конца улицы находится единственный парк Чайна-тауна Columbus Park, разбитый в 1897 году. Вдоль участка Малберри-стрит у парка расположены несколько китайских похоронных бюро. Далее улица занята продуктовыми лавками и небольшими магазинами, типичными для китайского квартала.

В северной части Малберри-стрит на пересечении с Хаустон-стрит находится Здание Пака, построенное в новом романском стиле. Ранее в нём размещалась редакция юмористического журнала Пак, сейчас это офисное здание, украшенное двумя позолоченными статуями Пака — героя комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». Чуть южнее на Малберри-стрит находятся Собор св. Патрика и Русская католическая церковь св. Михаила.

Малберри-стрит в культуре

Напишите отзыв о статье "Малберри-стрит (Манхэттен)"

Ссылки

  • [www.nysonglines.com/mulberry.htm Виртуальный тур по Малберри-стрит]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Малберри-стрит (Манхэттен)

Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.