Мелик-шах I
| Мелик-шах ملكشاه<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1072 — 1092 | ||
| Предшественник: | Алп-Арслан | |
| Преемник: | Махмуд I (в Исфахане) Баркиярук (в Рее) | |
| Вероисповедание: | Суннитский ислам | |
| Рождение: | 16 августа 1055 | |
| Смерть: | 19 ноября 1092 (37 лет) | |
| Место погребения: | Мерв | |
| Отец: | Алп-Арслан | |
| Супруга: | Таркан-хатун | |
| Дети: | Баркиярук Мухаммед Санджар Махмуд | |
Абуль-Фатх Джалал ад-Дин Мелик-шах ибн Алп-Арслан (Малик-шах) (перс. ملكشاه, тур. Melikşah, туркм. Mälikşa; 16 августа 1055 — 19 ноября 1092) — сельджукский султан (1072—1092), сын и преемник Алп-Арслана. В правление Мелик-шаха сельджукское государство пришло к точке своего наивысшего могущества[1]. При Мелик-шахе I столица империи была перенесена из Рея в Исфахан.
Содержание
Завоевания
В самом начале своего правления Мелик-шах подавил мятеж своего дяди Кавурда и казнил его. Мелик-шах расширял границы Сельджукской империи. Были захвачены Северная Сирия и часть Палестины. Позже, в 1074 году, он решил двинуть свои военные силы против караханидского хана Шамс аль-Мулька, властителя Самарканда. Главное сражение произошло недалеко от Карши. Ханские войска были наголову разбиты Сельджукидами. После этого ими были захвачены Бухара и Самарканд. В 1079 году состоялся поход в Грузию и Армению. Некоторое время Сельджукиды воздерживались от крупных походов, но уже в 1089 году началась новая военная кампания, по ходу которой была захвачена Фергана. Сельджукская империя расширилась до границ Восточного Туркестана.
Строительство, искусство и наука
Кроме военной деятельности, Мелик-шах занимался и восстановлением разрушенных и разорённых после войн и восстаний районов проживания его подданных. Его государство разделялось на 12 вассальных княжеств управляемых сельджукскими аристократами и военачальниками. Для того, чтобы облегчить пути сообщения между своими ленными владениями Мелик-шах улучшал дороги, также он строил здания общего пользования — караван-сараи, были возведены сотни мечетей, медресе, дворцов. При дворе процветали искусство и поэзия, а также наука. При Мелик-шахе была проведена реформа календаря, созданы высшие школы в Герате, Багдаде, учёным оказывалось всяческое покровительство. В качестве визиря (главного министра) при нём служил Низам аль-Мульк, предполагаемый автор трактата Сиасет-наме («Книга о правлении»). В это время жили и творили Омар Хайям, Абу Хамид аль-Газали.
Внутренняя политика
Будучи ортодоксальными суннитами, султаны осуществляли преследования шиитов, в частности, исмаилитов Хасана ибн Саббаха. Последователям Саббаха удалось занять крепость Аламут недалеко от Казвина, и войско под командованием эмира Арслан-Таша, отправленное Малик-шахом, не смогло отбить её. Гулям султана Кзыл Саруг осадил крепость Дару в Кухистане, но прекратил военные действия в связи со смертью Мелик-шаха, наступившей 19 ноября 1092 года, возможно, по причине отравления. Султан был похоронен рядом с могилой своего отца Алп-Арслана в Мерве. После смерти Мелик-шаха началась борьба за власть между его сыновьями[2].
Напишите отзыв о статье "Мелик-шах I"
Примечания
- ↑ Мелик-Шах // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI–XIII вв. — С. 67, 69, 71.
</ol>
Литература
- [gumilevica.kulichki.net/HE2/he2307.htm История Востока]. — Восточная литература, 1995. — Т. 2: Восток в средние века.
- Ирмияева Т. Ю. [kitap.net.ru/islam/irmiyaeva43.php?s=1 История мусульманского мира. От Халифата до Блистательной Порты]. — Челябинск: Урал ЛТД, 2000. — 352 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-8029-0122-5.
- Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI–XIII вв. — М.: Издательство «Наука», ГРВЛ, 1978. — 2400 экз.
Ссылки
- Мелик-Шах // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мелик-шах I
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
