Малиновский, Бронислав Каспар

Бронислав Малиновский
Bronisław Malinowski
Бронислав Малиновкий в 1930 году
Дата рождения:	7 апреля 1884(1884-04-07)
Место рождения:	Краков, Австро-Венгрия
Дата смерти:	16 мая 1942(1942-05-16) (58 лет)
Место смерти:	Нью-Хейвен, штат Коннектикут, США
Научная сфера:	Культурная антропология
Место работы:	LSE, Йельский университет
Альма-матер:	Ягеллонский университет
Известные ученики:	Фэй Сяотун
Известен как:	один из основоположников структурного функционализма
Награды и премии:	Мессенджеровские лекции (1932)

Не следует путать с бегуном Брониславом Малиновским.

Брони́слав Ка́спар Малино́вский (польск. Bronisław Kasper Malinowski; 7 апреля 1884 года, Краков — 16 мая 1942 года, Нью-Хейвен, штат Коннектикут) — британский антрополог польского происхождения, основатель функционализма в антропологии и социологии.

Биография

Малиновский родился в Кракове на территории Австро-Венгерской империи. Отец его был профессором-лингвистом, мать — из польской семьи землевладельцев. Был превосходным учеником в школе, но рос болезненным ребёнком. После окончания школы он поступил в Краковский университет. В 1908 году получил докторскую степень (Ph. D.) по физике и математике. Под впечатлением книги «Золотая ветвь» (англ. The Golden Bough) Дж. Фрэзера, увлёкся антропологией и начал искать возможность работы с дикими племенами. Для лечения туберкулеза переехал в Германию, где проработал два года в Лейпцигском университете у Вундта. В 1910 году переехал в Англию для обучения в Лондонской школе экономики (LSE), где позже работал по 1939 год.

С началом Первой мировой войны уехал в британскую колониальную территорию Папуа, где выполнил полевые исследования сначала на Маилу (1914), а затем на островах Тробриан (1915—1918). Там он встретил Рэдклифф-Брауна, который дал ему советы по полевой работе. В отличие от других исследователей первобытных племен, Малиновский жил среди туземцев и лично узнавал их быт. Именно его теория включенного наблюдения, является теперь ключевой в методологии антропологии.

В 1916 году получил докторскую степень (D. Sc.) по антропологии. В 1920—1921 годах, лечась от туберкулеза, прожил год на Тенерифе (Канарские о-ва). К 1922 году стал преподавать в LSE.

В 1933 году читал лекции в Корнеллском университете, а в 1939—1942 годах был приглашённым профессором Йельского университета. Принял приглашение университета, поскольку после начала Второй мировой войны не мог вернуться на континент.

Выдающийся учёный умер на 58 году жизни от сердечного приступа, во время подготовки к полевым исследованиям в Оахака, Мексика. Был похоронен на кладбище Эвергрин в Нью-Хейвен, штат Коннектикут (США).

Научная деятельность

Б. Малиновский считается виднейшим этнографом современности. Одним из важнейших было его замечание о полевых исследованиях. Цель этнографа у него — «понять мировоззрение аборигена, его отношение к жизни, изучить его взгляды на мир».

В основе его учения была культура как целое и органичное в обществе, имеющее четкую функцию (отсюда и название школы — Функциональная школа). «Пережитков» (введенных Э. Тайлором) нет, все обычаи имеют важное значение и в настоящем. Все социумы стойки — племя, это первый порядок, все народы Африки — второй, колонии — третий.

Важна и социальная ответственность, тут Б. Малиновский выделяет главнейшую задачу этнографа:

Этнография, наука о человеке и его культуре, большей частью избегала жизненных проблем: она пыталась укрыться за китайской стеной антикварных интересов. Во всех гуманистических изысканиях имеется сильное стремление заниматься мертвыми остатками вместо того, чтобы иметь дело с действительностью, поддерживать чисто академический интерес к теориям и воздерживаться от проверки доктрин на трудном пути практической деятельности. Этнограф прошлого чувствовал себя спокойно, плетя гипотезы о том, что случилось, когда человек старался развиваться от питекантропа эректуса или кого бы там ни было: пытаясь изобрести «происхождения» и «развития», антрополог сам изготовлял из своего внутреннего сознания различные «истории» и «диффузии». И многие этнографы современности заняты изучением влияния египетской культуры на Центральную Африку, спорят о том, возникли ли все цивилизации в Месопотамии, Атлантиде или на Памире.

Библиография

• The Trobriand Islands (1915)
• Argonauts of the Western Pacific (1922)
• Crime and Custom in Savage Society (1926)
• Myth in Primitive Society (1926)
• Sex and Repression in Savage Society (1927)
• The father in primitive psychology (1927)
• The Sexual Life of Savages in North-Western Melanesia (1929)
• Coral Gardens and Their Magic: A Study of the Methods of Tilling the Soil and of Agricultural Rites in the Trobriand Islands (1935)

Изданные посмертно

• The Scientific Theory of Culture (1944)
• The Dynamics of Culture Change (1945)
• Magic, Science, and Religion (1948)
• A Diary In the Strict Sense of the Term (1967)

Издания на русском языке

• Малиновский, Бронислав. Научная теория культуры = Scientific Theory of Culture / Пер. И. В. Утехин. — 2-е изд. испр. — М.: ОГИ (Объединенное Гуманитарное Издательство), 2005. — 184 с. — ISBN 5-94282-308-1, 985-133572-X.
• Малиновский, Бронислав. Аргонавты западной части Тихого океана = Argonauts of the Western Pacific / Пер. с англ. В. Н. Поруса. — М.: РОССПЭН, 2004. — 584 с. — ISBN 5-8243-0505-6.
• Малиновский, Бронислав. Избранное: Динамика культуры / Пер.: И. Ж. Кожановская и др. — М.: РОССПЭН, 2004. — 960 с. — ISBN 5-8243-0504-8.
• Малиновский, Бронислав. Магия. Наука. Религия : Пер.с англ. = Magic, Science, and Religion / Вступ. статьи Р. Редфилда и др. — М.: Рефл-бук, 1998. — 288 с. — (Созвездия мудрости (Astrum Sapientiae)). — ISBN 5-87983-065-9.

Литература

• Сонгинайте Н. С. [www.ecsocman.edu.ru/jssa/msg/180344.html Социальная антропология Бронислава Малиновского] // Журнал социологии и социальной антропологии. — 1998. — Т. 1. — № 2. — С. 33 — 40
• [sites.google.com/site/psychoanalysisbiography/Home/m/malinowski Овчаренко В. И. Бронислав Малиновский (биография)]

Отрывок, характеризующий Малиновский, Бронислав Каспар

Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.