Малый Эрмитаж

Дворцовый флигель
Малый Эрмитаж
Малый Эрмитаж. Вид на Южный павильон и перспектива Висячего сада в сторону Северного павильона. Гравюра Н. Саблина. 1773 г.
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург
Координаты
Архитектурный стиль	классицизм
Автор проекта	Ж. Б. Валлен-Деламот, Ю. М. Фельтен
Основатель	императрица Екатерина II
Первое упоминание	1762 год
Строительство	1764—1775 годы
Основные даты: 1764 — Строительство южной части Висячего сада 1767 — Начало строительства Северного павильона 1840 — Реконструкция Висячего сада и Южного павильона 1850 — Реконструкция Северного павильона 2004 — реконструкция Висячего сада
Известные насельники	граф Григорий Орлов и прочие фавориты Екатерины II; великая княжна Мария Николаевна и герцог Лейхтенбергский; великий князь Николай Александрович
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810514001
Состояние	хорошее
Сайт	[www.hermitagemuseum.org/html_Ru/05/hm5_2_2.html Официальный сайт]

 памятник архитектуры (федеральный)

Малый Эрмитаж — памятник архитектуры, входящий в музейный комплекс Государственного Эрмитажа, построен в 1764—1775 годах архитекторами Ж. Б. Валлен-Деламотом и Ю. М. Фельтеном. Корпуса здания, выходящие на Дворцовую набережную и Миллионную улицу, являются связующим звеном между барочным Зимним дворцом и памятниками классицизма — Большим и Новым Эрмитажем. Своё название Малый Эрмитаж получил благодаря привычке Екатерины II устраивать здесь спектакли и увеселительные вечера — малые эрмитажи.

История строительства

В 1762 году даётся указание разобрать ветхие дома Головина и Крюйса, а на их месте возвести конюшни для рейторских лошадей, сараи для карет и дровяной двор. Однако, согласно проекту Франческо Растрелли Зимний дворец должен был иметь широкий обзор в том числе и с восточной стороны. Зодчий всё же представил свой проект новых сооружений, но его реализация затянулась. Возведение здания будущего Малого Эрмитажа, а также параллельно расположенных корпусов конюшни и Манежа с флигелем началось лишь в 1764 году под руководством Ю. М. Фельтена. Ядром композиции должен был стать «Оранжерейный дом» — павильон, выходящий на Дворцовую набережную, с простирающимся от него на юг висячим садом. Однако первой была возведена южная часть Висячего сада с павильоном, выходящим на Миллионную улицу («Южный павильон»). В 1769 году достраивают и Северный павильон (проект разработал Ж. Б. Валлен-Деламот), причём в павильоне был установлен подъёмный стол и созданы особые залы для проведения «Эрмитажей» (от фр. ermitage — место уединения). Строительные и отделочные работы были закончены в 1775 году с постройкой боковых галерей.

Северный павильон

История создания Малого Эрмитажа началась с задумки так называемого «Оранжерейного дома» с Зимним садом внутри с экзотическими растениями, где жили птицы и небольшие зверушки. Однако, проект этого павильона долго не был утверждён и поэтому первой начали строительство южной части Висячего сада. Лишь в марте 1768 года в Москву, где тогда находилась Екатерина II, была отправлена деревянная модель «каменной оранжереи» на апробацию и возвращена с замечаниями для архитектора Фельтена.

С видом на Неву разместились зал и два кабинетика по сторонам его. Именном в восточном находился подъёмный стол, который сервировался в нижнем этаже здания и посредством подъёмного механизма оказывался в зале (наподобие сохранившегося механизма в царскосельском Эрмитаже). Несколько позднее название «Эрмитаж» и утвердилось именно за этим зданием (от фр. ermitage — место уединения). Здесь после дневных забот в кругу немногих близких людей (не более 15 человек) императрица любила уединиться, поиграть в карты, отобедать. Но самым большим сокровищем Эрмитажа стали картины и скульптура, приобретаемые Екатериной II, ставшие основой коллекции будущего музея. Стены всех помещений были украшены картинами в несколько ярусов.

В южной части павильона, где теперь в полу размещена копия античной мозаики, находился зимний сад, в центре которого стояла статуя. На балюстраде верхнего яруса сада в декоративных кадках красовались померанцевые и миртовые деревья. Наличием зимнего сада и объясняется первоначальное название павильона — «Оранжерея», как значится в архивных документах. Убранство интерьеров дополняли хрустальные люстры.

Фасад, запроектированный архитектором Валлен-Деламотом, отличает богатство и утончённость архитектурных форм раннего классицизма. Два верхних этажа украшает портик из шести коринфских колонн и двух скульптур — статуй Флоры и Помоны. Завершает здание аттик с скульптурной группой. В Северном павильоне Малого Эрмитажа находится Павильонный зал, созданный в 1850-х годах А. И. Штакеншнейдером. Там же сейчас находятся знаменитые часы «Павлин».

• Северный кабинет Малого Эрмитажа. Акварель Э.П. Гау. 1860-е.jpg

  Э. Гау. Северный кабинет

• Павильонный зал Северного павильона.JPG

  Павильонный зал

• Peacock Clock.jpg

  часы «Павлин»

• Кабинет Кваренги Северного павильона.JPG

  Кабинет Кваренги

Южный павильон

Выходящий на Миллионную улицу Южный павильон Фельтен решил, соединив уходящее в прошлое барокко и нарождающийся классицизм. Отделка первого этажа повторяет мотивы обработка фасада Зимнего дворца. Два следующих этажа архитектор расчленил пилястрами и украсил барельефными панно. В 1840—1843 годах В.П. Стасов надстроил четвёртый этаж.

Висячий сад

Ещё до возвращения из Москвы императрицы Екатерины II в 1763 году было дано указание о постройке при новом дворце Висячего сада. В 1764 году начались в спешном порядке работы по возведению этого уникального сооружения и уже в 1766 году в построенной южной части были высажены деревья и кустарники. С 1769 года по бокам сада начинают возводить картинные галереи. Планировка сада определялась конфигурацией нижележащих помещений - сараев для хранения дров. В 1841 году эти сараи и сам сад были перестроены Василием Стасовым

Манеж и конюшни

В 1840-х годах в период реконструкции Малого Эрмитажа архитектор Василий Стасов перестраивает помещения, находящиеся под Висячим садом. Здесь, между Южным и Северным павильонами появляются Манеж, конюшни и каретный сарай. Заново возводятся опорные каменные аркады на мощных столбах, совершенствуются своды перекрытий над залами. В Манеже большепролётные своды опираются на мощные столбы, по периметру в уровне антресольного этажа устроена галерея. В конюшнях своды опираются на гранитные колонны. Во вновь устроенных подвалах размещают прогрессивную систему отопления - Аммосовские печи. Тёплый воздух также поступал в шанцевые своды, которые были запроектированы между сводами перекрытий первого этажа и Висячим садом. Строится оригинальная система канализации, которая в 1870-х годах совершенствуется Штакеншнейдером. В конюшнях были установлены поилки для лошадей по проекту Монферрана.

В 1931 году администрация Эрмитажа, пытаясь решить финансовые затруднения, сдала в аренду конюшни и Манеж Кавалерийской школе Осоавиахима. В период 1938 - 1940-х гг. главным архитектором Эрмитажа А. В. Сивковым ведётся реконструкция Манежа и конюшен под выставочные залы. Также в центре устраивается сквозной проход на уровне антресоли первого этажа, который через новые галереи-переходы позволил связать первые этажи Зимнего дворца (через зал Древнего Египта) и Нового Эрмитажа. Переходы между зданиями имеют сплошное остекление с двух сторон и достаточно нарядный классицизированный облик. Тёмная галерея-переход в Малом Эрмитаже оформлена весьма лаконично. Пол перехода набран из цементных плиток двух цветов, гладкие стены с лёгким карнизом, на котоый опираются своды, покрыты краплаком. Двери сделаны из красного дерева и ведут на балконы, откуда открывается вид на вновь устроенные залы. Пол в этих залах был сделан наливным, мозаичным. Ворота конюшен были демонтированы, также частично изменены сами проёмы первого этажа. До 2014 года здесь размещалось хранилище музея, в декабре 2014 год залы приняли первых посетителей, а хранение переехало в Старую Деревню.

С 2016 года со стороны Шуваловского проезда устроен дополнительный вход в музей для посетителей с интернет-билетами.

Литература

• В. М. Глинка, Ю. М. Денисов, М. В. Иогансен и др.; Под общ. ред. Б. Б. Пиотровского  /. Эрмитаж. История строительства и архитектура зданий. — Л.: Стройиздат, Ленинградское отделение, 1989. — С. 313. — 560 с. — ISBN 5-274-00375-3.
• А. Н. Петров, Е. А. Борисова, А. П. Науменко и др.; Гл. ред. Г. Н. Булдаков  4-е изд. /. Памятники архитектуры Ленинграда. — Л.: Стройиздат, Ленинградское отделение, 1976. — С. 62. — 574 с.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Малый Эрмитаж
• [www.hermitagemuseum.org/html_Ru/05/hm5_4_1_2.html Официальный сайт. История Малого Эрмитажа во времена Екатерины II]
• Ю. М. Пирютко. [encspb.ru/object/2804004895 Эрмитажные здания]. Энциклопедия Санкт-Петербурга. Проверено 2 февраля 2012.

Отрывок, характеризующий Малый Эрмитаж

– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.