Малый барабан
| Барабанная установка |
|
|
1. Тарелки | 2. Напольный том-том | 3. Том-том |
| Другое |
|
Райд | Чайна | Сплэш | Сиззл |
 Файлы на викискладе
|
Ма́лый бараба́н (также военный барабан, рабочий барабан, снэр, итал. tamburo или tamburo militare, фр. caisse claire, нем. kleine Trommel, англ. snare drum) — ударный музыкальный инструмент, принадлежащий к мембранофонам с неопределённой высотой звучания[1][2]. Один из основных ударных инструментов симфонического оркестра, а также джаза и других жанров, где входит в состав ударной установки (часто в нескольких экземплярах разных размеров).
Представляет собой металлический, пластиковый или деревянный цилиндр, затянутый с обеих сторон кожами (в современном виде вместо кожи — мембрана из полимерных соединений в просторечии называемая «пластик»), с внешней стороны одной из которых натянуты струны или металлические пружины, придающие звучанию инструмента дребезжащий оттенок. На современных инструментах эти струны можно с помощью специального рычага отдалить от мембраны, таким образом, убирая характерное дребезжащее звучание инструмента
Содержание
Техника игры на малом барабане
Играют на малом барабане двумя деревянными палочками, их вес зависит от акустики помещения (улицы) и стиля исполняемого музыкального произведения (тяжелые палки производят более сильный звук). Во время исполнения барабан располагается на специальном штативе (стойке) или ремне через плечо (на марше). Основой техники игры на малом барабане является дробь — тремоло большой стремительности, сливающееся практически в сплошной рокот. Дробь можно исполнять от едва слышного шуршания в пианиссимо до фортиссимо. Также на малом барабане хорошо получаются сложные ритмические формулы (рудименты) и отдельные удары.
Для приглушения звучания малого барабана используется кусок обыкновенной ткани, который кладётся на мембрану, или специальные принадлежности, которые кладутся, приклеиваются или прикручиваются.
При исполнении медленных композиций в джазе помимо палочек используется иногда пара специальных щёток, которыми музыкант совершает круговые движения, создавая лёгкое «шуршание», служащее звуковым фоном для солирующего инструмента или голоса.
Применение малого барабана в музыке
Малый барабан вошёл в состав оперного и симфонического оркестров в конце XVIII ― начале XIX века, хотя эпизодические появления в партитурах близких по конструкции инструментов можно встретить и ранее: так, в 1706 году Марен Маре предписал использование в опере «Альциона» провансальского тамбурина ― инструмента, схожего с малым барабаном по строению. Гендель применил малый барабан в «Музыке к королевскому фейерверку» в 1749, а Глюк ― в опере «Ифигения в Тавриде» (1779). Бетховен в увертюре «Победа Веллингтона, или Битва при Виттории», написанной в 1813 году, ввёл в партитуру барабаны с различной высотой звучания для изображения английской и французской армий. Широко использовал малый барабан в своих сочинениях Джоаккино Россини, в том числе в знаменитом вступительном соло из увертюры к опере «Сорока-воровка». За это необычное по тем временам использование малого барабана композитор получил прозвище «Тамбуроссини» (от tamburo ― «малый барабан»)[3].
Реформатор симфонической партитуры Гектор Берлиоз в своём трактате «Искусство инструментовки» утверждал[4], что несколько малых барабанов, звучащих в унисон, предпочительнее, чем один. Этому принципу он следовал и в своих сочинениях: например, в Траурном марше к финальной сцене «Гамлета» Берлиоз использовал шесть малых барабанов с приглушённым звучанием.
В XIX веке малый барабан нередко использовался в военных сценах оперных спектаклей, таких как «Риенци» Вагнера (1836), «Гугеноты» Мейербера (1840). Важную роль малый барабан играет в сочинениях Римского-Корсакова, Элгара, Равеля, Нильсена, Шостаковича, Бриттена, Сешнса. В «Болеро» Равеля малый барабан в непрерывно нарастающей динамике звучит на протяжении всего сочинения, 169 раз повторяя двухтактовую ритмическую фигуру. Дмитрий Шостакович впоследствии применил тот же приём при написании Седьмой симфонии («эпизод нашествия» ― средний раздел первой части). Карл Нильсен в Пятой симфонии поручил малому барабану объёмный эпизод, в течение которого исполнитель должен «импровизировать, изо всех сил пытаясь остановить оркестр»[5]. В Концерте для кларнета с оркестром того же автора малый барабан ― единственный ударный инструмент, включённый в партитуру, что с учётом его ответственной партии и компактного состава оркестра, выводит его практически на уровень второго солиста наряду с кларнетом.
С развитием композиторской техники в XX веке малый барабан постепенно перестал трактоваться как инструмент исключительно ритмический: композиторы начали использовать его для особых тембровых эффектов, для чего предписывалось использование палочек из разных материалов или «джазовых» щёточек, удары по разным местам мембраны или по обручу и др. Одним из первых авторов, открывших новые тембровые возможности малого барабана, стал Бела Барток: этот инструмент широко используется в его Первом фортепианном концерте (1926), Сонате для двух фортепиано и ударных (1937) и других сочинениях.
В партитуре симфонического оркестра партия малого барабана пишется на нитке (горизонтальной линии, на которой указывается только ритм) под партией бубна, над партией тарелок.
Напишите отзыв о статье "Малый барабан"
Примечания
- ↑ Купинский К. М. Школа игры на ударных инструментах. ― М.: Музыка, 1981
- ↑ Агафонников Н. Н. Симфоническая партитура. ― Л.: Музыка, 1981
- ↑ [vsl.co.at/en/70/3196/3211/3214/5803.vsl VIENNA ACADEMY > Percussion > Drums > Tenor drum > HISTORY]
- ↑ Treatise on Instrumentation by Hector Berlioz enlarged and revised by Richard Strauss. ― Edwin Kalmus publisher of music, New York, 1948.
- ↑ Robert Simpson. Carl Nielsen, Symphonist, 1865—1931. USA: Hyperion. ISBN 0-88355-715-0
Ссылки
- [www.drumspeech.com/articles.php?id=231 Как изготовить малый барабан]
- [funkydrummer.ru/materials/articles/uprazhneniya-dlya-barabanshhikov-na-pede Упражнения для барабанщиков на пэде]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Малый барабан
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
