Мальгин, Андрей Викторович

Андрей Мальгин
Имя при рождении:	Андрей Викторович Мальгин
Род деятельности:	журналист, литературовед, литературный критик, издатель, предприниматель, политический деятель
Дата рождения:	20 апреля 1958(1958-04-20) (66 лет)
Место рождения:	Севастополь, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Отец:	Виктор Мальгин

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

	Запись голоса А.В. Мальгина
	Из интервью «Эхо Москвы» 28 июня 2011
Помощь по воспроизведению

Андре́й Ви́кторович Мальги́н (род. 20 апреля 1958 года, Севастополь) — советский и российский журналист, литературовед, литературный критик, издатель, предприниматель, политический деятель.

С января 2009 года живет в городке Монтекатини-Терме (Тоскана, Италия).

Биография

Родился в 1958 году в Севастополе в семье офицера ВМФ. В возрасте одного месяца был перевезён родителями в Московскую область, куда отца перевели по службе. Ещё учась в средней школе, начал публиковаться в «Комсомольской правде», в разделе «Алый парус», которым тогда руководил Юрий Щекочихин и которого Мальгин считает своим первым учителем в журналистике.

В 1975 году поступил на международное отделение факультета журналистики МГУ и в 1977 году по студенческому обмену был отправлен на учёбу в Варшавский университет, на факультет журналистики и политических наук. Из Польши присылал статьи о современной музыке в журналы «Ровесник» и «Студенческий меридиан», совместно с Татьяной Бодровой готовил музыкальные программы для радиостанции «Юность» Всесоюзного радио. По его утверждению, был первым советским журналистом, взявшим интервью у Эрика Клэптона, приехавшего в Польшу с гастролями.

В 1980 году был выслан из Польши по решению КГБ СССР, после чего с большим трудом восстановился на журфаке МГУ и в течение восьми лет был невыездным.

В 1982 году закончил журфак МГУ и поступил на работу в отдел литературоведения «Литературной газеты». Опубликовал множество статей и рецензий на книги современных авторов. Много писал о молодых поэтах (А. Парщиков, И. Жданов, А. Еременко, М. Кудимова, О. Хлебников, В. Коркия), организовывал их литературные вечера. Вечер молодой поэзии с участием музыкантов Бориса Гребенщикова и Сергея Курёхина, организованный Мальгиным, был запрещен, когда публика уже прибыла к Центральному дому работников искусств, в результате чего в соседних со зданием КГБ на Лубянке переулках произошло нечто вроде стихийных волнений. После этого случая был уволен из «Литературной газеты». В 1986—1990 годах заведовал отделом литературы и искусства газеты «Неделя», где активно публиковал ранее запрещённых авторов. В частности, там впервые после его эмиграции был опубликован Сергей Довлатов. Мальгин как публикатор эмигрантской литературы не раз упоминается в переписке Довлатова, писатель подарил ему две книги с такими надписями: «Люблю я Мальгина Андрея, что очень странно, не еврея» и «Люблю Андрея Мальгина на фоне разного г…» После смерти Довлатова Мальгин опубликовал некролог в газете «Московские новости».

C началом перестройки выпустил несколько литературоведческих книг. Автор брошюр «Поэзия труда» (1986) и «Публицистика в поэзии (Роберт Рождественский и Евгений Евтушенко)» (1988), а также сборника интервью с советскими поэтами «Беседы о поэме» (1990, включены интервью с Евтушенко, Рождественским, Львом Озеровым, Егором Исаевым, Игорем Шкляревским, Андреем Вознесенским), опубликованных издательством «Знание» в массовой научно-популярной серии «Новое в жизни, науке, технике». В 1990 году выпустил отдельным изданием более развёрнутый очерк поэзии Роберта Рождественского.

В марте 1990 года был избран депутатом Моссовета на первых демократических выборах. В 1990 году основал общественно-политический журнал «Столица» и стал его главным редактором (до мая 1996 года). В дальнейшем занимался рекламным и издательским бизнесом. Являлся соучредителем (треть доли) и до 2008 года издателем газеты бесплатных объявлений «Центр Плюс», купленной впоследствии конкурентом-холдингом «Медиа3».

Писатель

В 2005 году Мальгин впервые выступил как прозаик, опубликовав в издательстве Kolonna publications острый политический роман-памфлет «Советник президента». Роман стал бестселлером, некоторые обозреватели рынка сравнивали его популярность даже с книгой Дэна Брауна «Код да Винчи». Роман пользовался успехом и издавался дважды. Книга переведена на французский и венгерский языки. Продолжением книги стала пьеса «Присядкин на том свете», опубликованная в сборнике «Путин.doc». Дмитрий Быков, прочитав роман, отозвался о нём так:

«Шишкин лес» отдыхает… Вы найдете тут всех — иных под прозрачными псевдонимами, иных в предельно обобщённом виде, но мало не покажется никому. Чиновники Московской мэрии, гении воровства и совершенно азиатского лизательства; молодые гэбешные волки из президентской администрации; журналисты и шоумены, скурвившиеся прожектора перестройки и маразмирующие шестидесятники, мальчики и девочки из растленной золотой молодежи… никого не пожалел человек, который в начале девяностых искренне верил в возможность какого-то нового пути! Всю силу своего разочарования вложил он в эту трёхсотстраничную книгу

— Быков Д.Л. Собеседник №2 (1052), 12-18.01.2005, с.10.

Автор сценария телесериала Дело следователя Никитина (2012).

Блогер

Начиная с 2005 года по предложению издателя Дмитрия Волчека начал вести собственный блог в Живом Журнале. В 2008 году опубликовал отдельным изданием записи своего блога, в ряде случаев вместе с комментариями других пользователей.

12 октября 2011 года выложил на сервис YouTube цитату из записи «Нашего радио» песни Андрея Макаревича «К нам в Холуёво приезжает Путин», в первые два дня её посмотрело более 100 000 человек. 18 октября «Наше радио», сославшись на нарушение авторских прав, заблокировало видеозапись этой песни путём блокировки учётной записи Мальгина на ресурсе YouTube. К тому времени ролик с песней посмотрели 250 тысяч пользователей, а запись передачи, в которой была исполнена песня — 3800 человек.

Оценки

Дмитрий Быков считает, что Мальгин — один из лучших российских журналистов и редакторов, а Юлия Латынина пишет, что он «ведёт один из самых лучших российских блогов в ЖЖ». Валерия Новодворская утверждала, что «Андрей Мальгин достоин самых высоких почестей и самого большого уважения, потому что мало найдется редакторов, которые вот так поступят, согласятся скорее на гибель своего издания, чем на предательство, скорее уйдут в никуда, чем будут служить делу враждебному».

Семья

Андрей Мальгин женат, дочь Анастасия погибла в результате самоубийства 14 февраля 2008 года.

В начале 2009 года Мальгин усыновил с женой 11-месячного ребёнка и по состоянию на 2011 год проживает большую часть времени с семьёй в собственном доме в Тоскане, Италия; в России бывает наездами.

Ссылки

• [amalgin.ru Личный сайт Андрея Мальгина]
• [www.alebedev.ru/archive/56/60/5302.html Прохиндей и прохиндейка. Исторический очерк Андрея Мальгина]
• [www.vz.ru/columns/2005/5/26/69.html Виктор Топоров. Биологическая справедливость сатиры]
• [os.colta.ru/media/net/details/34763/page1/ М. Артемьев «Портреты политблогеров: Андрей Мальгин»]

Отрывок, характеризующий Мальгин, Андрей Викторович

«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.