Мальмгрен, Финн
| Финн Адольф Эрик Юхан Мальмгрен | |
| Finn Adolf Erik Johan Malmgren | |
 Умберто Нобиле и Финн Мальмгрен на борту дирижабля «Италия» над Баренцевым морем, 5 мая 1928 года | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
метеорологический институт (Уппсала) |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
участник экспедиций Умберто Нобиле |
Финн Адольф Эрик Юхан Мальмгрен (швед. Finn Adolf Erik Johan Malmgren; 9 февраля 1895, Гётеборг — июнь 1928, Арктика) — шведский геофизик, участник нескольких океанографических и арктических экспедиций, автор работ по физическим и химическим свойствам морского льда.
Биография
Среднее образование Финн Мальмгрен получил в Гётеборге, Зундсвалле (Sundsvall) и Стокгольме. С 1912 по 1916 год учился в Уппсальском университете. В 1917 г. Мальмгрен стал ассистентом профессора Акселя Хамберга в его обсерватории в городе Партетьякко (Pårtetjåkko). С 1920 года работал в Метеорологическом институте в Уппсале и Гидрографическом институте, где стал ассистентом профессора Отто Петтерсона[1]. Мальмгрен участвовал в арктической экспедиции на корабле «Мод» вместе с Руалем Амундсеном и Харальдом Свердрупом в 1922—1925 годах и в экспедиции на дирижабле «Норвегия» под командованием Умберто Нобиле на Северный полюс в 1926 году.
Мальмгрен был одним из участников экспедиции Нобиле в Арктику 1928 года на дирижабле «Италия». 25 мая произошла катастрофа дирижабля. Из шестнадцати членов экипажа семеро погибли, а оставшиеся, в том числе Мальмгрен, были выброшены на лёд. При этом Мальмгрен повредил плечо. 30 мая Мальмгрен и два итальянских штурмана Филиппо Цаппи и Адальберто Мариано вышли из лагеря, чтобы, добравшись до бухты Конгсфьорд на Шпицбергене, сообщить о катастрофе. Если верить Мариано и Цаппи, где-то 15 июня истощённый Мальмгрен сказал спутникам, что у него нет сил идти дальше, и те по просьбе самого Мальмгрена оставили его.[2]
Цаппи и Мариано были обнаружены советским лётчиком Чухновским и приняты на борт ледокола «Красин» 12 июля. Тело Мальмгрена не было найдено, хотя сообщалось, что советский пилот за день до спасения итальянцев видел их вместе рядом с лежащим на льду телом. Однако летчик мог легко принять за лежащее тело тряпки, разбросанные Мариано и Цаппи по льду как знак летчикам.[2][3] Поскольку, по описанию очевидцев, Цаппи после спасения хорошо выглядел и носил тёплую одежду Мальмгрена, существует точка зрения (впрочем, не имеющая сколь-либо существенных доказательств), что Мальмгрен мог быть съеден.[2]
В советско-итальянском фильме Михаила Калатозова «Красная палатка» (1969) роль Финна Мальмгрена исполнил Эдуард Марцевич.
Двоюродной сестрой Финна Мальмгрена (по матери, урождённой Мальмгрен) была художница Вера Стравинская.
Напишите отзыв о статье "Мальмгрен, Финн"
Примечания
- ↑ Гидрографический институт Петтерсона расположен на острове в заливе Гуллмарсфьорд (Gullmarsfjord).
- ↑ 1 2 3 Самойлович Р.Л. Во льдах Арктики. Поход "Красина" лето 1928 года. Издание 3е, персмотренное и дополненное.. — Ленинград: Издательство всесоюзного арктического института, 1934.
- ↑ [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,787439-1,00.html Ring Around Nobile]. Time (6 августа 1928). Проверено 18 ноября 2008. [www.webcitation.org/66KE6RIP9 Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].
Отрывок, характеризующий Мальмгрен, Финн
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
