Мальмфрида Киевская
| Мальмфрида Киевская Malmfred af Kijev, Malmfred Haraldsdotter of Holmgard | |
| Рождение: | 1095/1102 |
|---|---|
| Смерть: | после 1137 |
| Род: | Рюриковичи |
| Отец: | Конунг Гардарики Харальд (Мстислав Великий) |
| Мать: | Христина Ингесдоттер |
| Супруг: | 1. Сигурд I Крестоносец, король Норвегии (ок. 1111) 2. Эрик II (король Дании) (1133) |
| Дети: | Кристина Сигурддаттер |
Мальмфрида (Маль(м)фрид Мстиславна[1]) — согласно сагам («Круг Земной», «Гнилая кожа», «Сага о Кнютлингах»), дочь конунга Гардарики по имени Харальд (Мстислава Великого) и Кристины Шведской. В русских источниках не упоминается; неизвестно и её славянское имя. Она была замужем за двумя скандинавскими монархами — королями Норвегии и Дании.
Биография
Обстоятельства заключения её первого брака известны весьма мало. Традиционно считается, что около 1111 года она находилась в Шлезвиге у ярла Эйлива и там состоялась её свадьба с норвежским королём Сигурдом I Крестоносцем, возвращавшимся из крестового похода. Однако в «Церковной истории» нормандского хрониста XII века Одерика Виталиса указано, что Сигурд, возвращаясь из Иерусалима, остановился на Руси, и там взял в жены дочь короля. Сведения Одерика об этом путешествии Сигурда являются уникальными, впрочем, маршрут крестоносцев нередко пролегал через Русь, а как невеста могла оказаться в Шлезвиге — неясно[1].
Этот брак описывается как несчастливый. В 1128 муж окончательно отверг её (о разводе упоминает Снорри) и стал жить с некой Цецилией, что спровоцировало конфликт с церковными иерархами, занявшими непримиримую позицию[1].
У Мальмфриды с Сигурдом была дочь Кристен (названа в честь бабки по матери), которая вышла замуж за соратника отца по крестовому походу ярла Эрлинга Скакке и стала матерью короля Норвегии Магнуса V.
Мальмфрида устроила брак своего пасынка Магнуса, сына Сигурда от одной из любовниц, с дочерью своей сестры Ингеборги и датского принца Кнуда Лаварда Кристин Кнудсдоттер (ум. в 1178). Однако брак этот, согласно сагам, тоже не был удачным, Магнус не любил свою жену.
Когда в 1130 году Сигурд умер от чумы и её пасынок Магнус стал новым королём, Мальмфрида уехала в Данию к сестре. Там она включилась в борьбу сестры и её мужа Кнуда Лаварда за престол с его дядей Нильсом. В этой борьбе их поддерживал Магнус. Однако в 1131 году Нильс убил Кнуда, заманив его в ловушку.
В 1133 Мальмфрида вышла замуж за Эрика Незабвенного (Эмуна), приходившегося убитому Кнуду Лаварду единокровным братом. Вскоре им пришлось бежать от преследования Нильса в Норвегию к Магнусу. Однако жена Магнуса, её племянница Кристин предупредила их о том, что тот хочет предать их и выдать Нильсу. Тогда Эрик и Мальмфрида нашли защиту у противника Магнуса в борьбе за норвежский престол Харальда Гилли. Из-за этого Магнус отослал от себя Кристин.
В следующем году Эрик победил Нильса и стал королём Дании. Сохранилась его грамота Лундскому собору, в котором он называет супругу внучкой шведского короля.
Эрик был непопулярным королём. В июле 1137 он был убит на тинге. Судьба Мальмфриды после этого убийства неизвестна. Детей у них не было, его единственный наследник Свейн-Пётр Грате, был, скорей всего, рожден от наложницы.
Источники
- [fmg.ac/Projects/MedLands/RUSSIA,%20Rurik.htm#_Toc198014267 Фонд средневековой генеалогии]
- «The Large Danish Encyclopedia» (1998 edition)
- Nils Petter Thuesen. «Magnus 4 Sigurdsson Blinde» I: Norsk biografisk leksikon, 2. utg. Bd 6. 2003.
- Knut Helle. Aschehougs Norgeshistorie. Bd 3. Under kirke og kongemakt. 1995
Напишите отзыв о статье "Мальмфрида Киевская"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. — М.: «Индрик», 2006. — 904 с. — 1000 экз. — ISBN 5-85759-339-5. С, 246-7
Отрывок, характеризующий Мальмфрида Киевская
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
