Мамад

Центр политических исследований
Основание
создан	1948
Материнская организация	МИД Израиля

Центр политических исследований МИД Израиля (ивр. ‏המרכז למחקר מדיני, ממ"ד‏‎; Мамад) занимается аналитической работой по оценке политической информации. Входит в состав Министерства иностранных дел.

История

Центр политических исследований МИД Израиля (Мамад) Создан на базе существовавшего отдела исследований МИД в 1948 г.

Задача

Центр политических исследований МИД Израиля занимается сбором и анализом данных, полученных из дипломатических представительств Израиля за рубежом и из открытых источников (газет, радио и т. п.). На основе собранной и проанализированной информации Центр составляет обзоры и долгосрочные аналитические документы по отдельным странам и проблемам.

Структура

Организационно Центр состоит из четырёх региональных отделов: североафриканского, аравийского, Багдадского полумесяца, других (неарабских) регионов, и двух функциональных отделов: экономического и стратегического. Более 70 процентов сотрудников Центра служат в первых трех отделах, занятых арабскими странами.

Хотя Центр действует самостоятельно, он находится в постоянной зависимости от «Моссад», сотрудники которого составляют в нём большинство, а в вопросах, связанных с дипломатической службой и иностранным дипломатическим персоналом, Центр активно сотрудничает с контрразведывательной службой Шабак.

Источники

• [archive.is/20121218173825/www.mfa.gov.il/MFAHeb/MFAArchive/2003/mamad.htm Мамад], на сайте МИДа Израиля  (иврит)
• [books.google.co.il/books?id=75lbhBLsVcwC&pg=PA228&lpg=PA228&dq=%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80+%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B9+%D0%B8+%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE+%D0%BF%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F+%D0%9C%D0%98%D0%94&source=bl&ots=qtwRNp413P&sig=RbIdiUYDr0A7Q9R7vTJDz7BJnB0&hl=iw&ei=FnuKTPWlJdKA4Qb345GlCg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CAYQ6AEwAA#v=onepage&q=%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%20%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B9%20%D0%B8%20%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D0%BF%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F%20%D0%9C%D0%98%D0%94&f=false Центр исследований и политического планирования МИД]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мамад

Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.