Мамаев, Иван Кириллович

Иван Кириллович Мамаев
Дата рождения	6 ноября 1895(1895-11-06)
Место рождения	Трегубовка, Порзовская волость, Петровский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти	4 апреля 1938(1938-04-04) (42 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1917—1937
Звание
Награды и премии

Иван Кириллович Мамаев (6 ноября 1895, Трегубовка, Саратовская губерния — 4 апреля 1938, Москва) — советский военный советник в Китае, майор, востоковед, кавалер Ордена Красного Знамени.

Биография

Родился в семье служащих. В 1903 году переехал с родителями в Харбин, где выучил английский и китайский языки. В 1915 году поступил на Юридический факультет Московского университета. Продолжить учёбу ему не удалось, так как началась Первая мировая война. В конце февраля 1916 года направлен в Петергофскую школу прапорщиков, окончив которую 20 июля 1916 года, в звании прапорщика был направлен в 27-й сибирский запасный полк в Иркутске. В середине января 1917 года был направлен на румынский фронт в 309 полк 78-й дивизии 9-й армии, где был произведён в поручики. В феврале 1918 года прибыл в Харбин, затем в Никольск-Уссурийский, где работал при Ревкоме, потом в штабе Красной Гвардии. Перешёл на нелегальное положение во Владивостоке, где начал работу в профсоюзах.

Дальний Восток

В начале 1919 года приступил к организации партизанского отряда, будучи членом Ревкома, объединённого с большевиками. В 1919 году Мамаев был начальником штаба в отряде Сергея Лазо. В ноябре 1919 года был отозван во Владивосток, где принимал участие в Гайдовском восстании. С сентября 1920 года был взят Уполномоченным Коминтерна Г. Войтинским в Китай, где работал под его руководством в Ханькоу и Мукдене примерно по февраль 1921 г., организуя партийные ячейки. С февраля 1921 года работал на нелегальном положении в Харбине. В августе 1921 года был откомандирован в Иркутск, где работал в бюро Коминтерна и был одним из организаторов Первого дальневосточного съезда народов Востока, где он впервые встретился с В. К. Блюхером.

В 1921 году переведён в Москву, где преподавал в КУТВ. В 1924 году окончил восточное отделение Военной академии РККА, после чего некоторое время работал в Народном комиссариате иностранных дел.

Китай

В 1924 году был направлен военным советником в штаб В. К. Блюхера. В это время Сунь Ят-Сен пригласил В. К. Блюхера в Китай в качестве Главного военного советника Южно-Кантонской группы китайской армии. В 1924—1926 годах находился в Китае как военный советник Гуанчжоуской группы. Преподавал в школе ВАМПУ. Участвовал в боевых операциях в Гуандуне и Северном походе в качестве военного советника при 7-м (гуансийском) корпусе, а также в штурме Учана. 23 февраля 1928 году Приказом № 101 за подготовку и участие в Северном походе, а также за деятельность в Китае в 1924—1926 годах награждён орденом Красного Знамени СССР. В 1928—1933 годах служил в Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе. В 1933 году был направлен в оккупированный японцами город Дайрен.

Москва

В 1936 году после возвращения из Дайрена служил в Штабе РККА заместителем начальника 2-го Восточного отдела Разведывательного управления РККА. Одновременно окончил основной факультет академии им. Фрунзе. В марте 1937 начал преподавать на Восточном факультете Академии, был назначен старшим преподавателем кафедры страноведения и военной географии (приказ НКО № 0048 от 29.05.1937).

Арестован в ходе сталинских репрессий 5-го декабря 1937 года вместе с женой Раисой Моисеевной Мамаевой. Умер на допросе 4 апреля 1938 года в тюрьме. Свидетельство о смерти выдано 25 февраля 1941 года, а запись в книге актов гражданского состояния о смерти сделана 15 июля 1939 года.

В мае 1956 года дело И. К. Мамаева было прекращено на основании ст. 204 п. «б» за недоказанностью предъявленного обвинения. 17 июня 1998 года на основании ст. 3, п. «д» Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 года был реабилитирован.

Семья

Жена — Раиса Моисеевна (урожд. Сторожук; 29.1.1900 — 26.9.1982), востоковед, китаист.

• сын — Олег (7.11.1925 — 28.8.1994), океанолог, заведующий кафедрой океанологии МГУ.

Публикации

• Мамаев И. К., Колоколов В. С. Китай. — М.: Воениздат, 1924.
• О Китае. Политико-экономический сборник / Под ред. А. Лозовского. — М.; Л , 1928.
• Мамаев И. Кризис в Китае // Новый Восток. — M., 1930. — № 29.

Литература

• Колпакиди А. И., Прохоров Д. П. Мамаев Иван Кириллович // Империя ГРУ : Очерки истории рос. воен. разведки. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. — Т. 2. — С. 521—523. — (Серия «Досье»).

Ссылки

• www.hrono.ru/biograf/bio_m/mamaev_ik.html
• rkka.ru/handbook/personal/repress/major.htm
• militera.lib.ru/memo/russian/kazanin_mi/index.html
• alter-vij.livejournal.com/112278.html

Отрывок, характеризующий Мамаев, Иван Кириллович

Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.