Мамаса (округ)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мамаса
индон. Mamasa
Герб
Входит в

Западный Сулавеси

Административный центр

Мамаса

Официальный язык

Индонезийский язык

Население

140 082 чел.

Площадь

2759,23 км²

[mamasakab.go.id Официальный сайт]
Координаты: 02°55′55″ ю. ш. 119°23′08″ в. д. / 2.932056° ю. ш. 119.385694° в. д. / -2.932056; 119.385694 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-2.932056&mlon=119.385694&zoom=9 (O)] (Я)

Мамаса (индон. Mamasa) — округ в провинции Западный Сулавеси, Индонезия. Административный центр — город Мамаса (индон.). Население — 140 082 чел. (2010)[1].





География

Округ находится на юго-западе острова Ява. Граничит с округами Мамуджу на севере и северо-западе, Полевали-Мандар (индон.) на юге, Маджене (индон.) на западе, Тана-Тораджа и Пинранг (индон.) (оба — Южный Сулавеси) на востоке.

Общая площадь, занимаемая округом — 2759,23 км²[2].

Климат влажный тропический.

Административное деление и демография

В административном плане округ делится на 13 районов[2]:

Название Площадь, км² Доля площади округа, % Население,
чел. (2004)
Плотность
населения, чел./км²
1 Сумароронг (индон.) 204,78 7,42 8891 43
2 Мессава (индон.) 123,76 4,49 6845 55
3 Пана (индон.) 184,00 6,67 8447 46
4 Носу (индон.) 104,45 3,79 4259 41
5 Табанг (индон.) 282,75 10,25 6245 22
6 Мамаса (индон.) 254,25 9,21 14 210 56
7 Тандук-Калуа (индон.) 162,10 5,87 9433 58
8 Балла (индон.) 60,25 2,18 5175 86
9 Сесена-Паданг (индон.) 176,39 6,39 12 079 68
10 Мамби (индон.) 347,95 12,61 15 666 45
11 Бамбанг (индон.) 120,05 4,35 9319 78
12 Табулахан (индон.) 530,50 19,23 9090 17
13 Аралле (индон.) 208,00 7,54 11 648 56

Религия

В численном плане абсолютно преобладают протестанты. Также в округе проживают представители и других конфессий — мусульмане, католики и др.[1]

Конфессия Последователей, чел.
Протестантизм 104 480
Ислам 23 078
Католицизм 4244
Другие 6489

Экономика

Основу местной экономики составляют сельское хозяйство, строительство, туризм и гостиничный бизнес и др.

В округе выращивают такие сельскохозяйственные культуры, как рис, кукуруза, маниок, сладкий картофель, арахис, соевые бобы, кофе и какао. Также развито и животноводство — местные жители разводят крупный рогатый скот, буйволов, свиней, лошадей и коз[3].

В районе Сумароронг работает аэропорт[4].

Напишите отзыв о статье "Мамаса (округ)"

Примечания

  1. 1 2 [sp2010.bps.go.id/index.php/site/tabel?tid=321&wid=7600000000 Penduduk Menurut Wilayah dan Agama yang Dianut] (индон.). Sensus Penduduk 2010. Проверено 20 января 2014.
  2. 1 2 [mamasakab.go.id/index.php?jenis=content&id=11 KEADAAN GEOGRAFIS DAN BATAS ADMINISTRASI WILAYAH KABUPATEN MAMASA Geographica Condition and Administration Location of Mamasa Agency.] (индон.). Официальный сайт округа Мамаса. Проверено 20 января 2014.
  3. [mamasakab.go.id/index.php?jenis=ct_bwh&kode_cont=43 Pertanian] (индон.). Официальный сайт округа Мамаса. Проверено 20 января 2014.
  4. Bambang Susantono. [www.indii.co.id/news_daily_detail.php?id=2144 Airports and the New Trend of Aerotropolis] (англ.). Indonesia Infrastructure Initiative (4 November 2011). Проверено 20 января 2014.

Отрывок, характеризующий Мамаса (округ)

«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.