Мама и папа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

В лингвистике понятие «мама и папа» относится к последовательности звуков /ma/, /mama/ и им подобных, которые во многих, часто совершенно между собой не связанных языках, соответствуют словам «мать» и «отец».





Примеры

Ниже примеры из разных языков

Индоевропейские языки

  • В русском языке имеются слова мама, папа, деда и баба (деда — только в детской речи).
  • Итальянское mamma, румынское mama, испанское mamá и португальское mamãe. В латыни, к которой восходят эти языки, существовали слова mater и pater.
  • В английском языке существует тенденция использовать открытые гласные [ɑ] и [ɐ] в словах mama/momma и mum/mom.
  • В голландском языке mama и papa также являются наиболее распространенными обращениями ребенка к своим родителям.
  • В армянском языке մայր [mayr] — мать; հայր [hayr] — отец; պապ [pap] — дед; տատ [tat] — бабушка. Дети чаще обращаются к родителям մամա [mama] для матери и պապա [papa] для отца.
  • Из-за широкой распространённости mama и papa были приняты в интерлингве.

Неиндоевропейские языки

  • Грузинский язык примечателен тем, что в нём сходные по форме слова имеют обратное по сравнению с другими языками значение: «отец» будет მამა mama, в то время как «мать» будет დედა deda.
  • В китайском языке слову «мать» соответствует ма, мама, му и нян. Папа будет ба, баба (китайское «б» не обладает звонкостью и близко к «п» без придыхания), фу или де.
  • Ma используется для обозначения матери в изолированном североамериканском языке кутенай, распространённом на юго-востоке Британской Колумбии.
  • В японском языке основными словами со значением «мать» и «отец», не сочетающимся с гоноративами, является хаха и тити, которые несомненно происходит из прото-старояпонских *папа и *тити (современное японское /h/ восходит к губно-губному фрикативу [ɸ], который, в свою очередь, является формой более старого *п). Наряду с родными терминами, в японском функционируют заимствования: мама и папа, имеющие неформальный оттенок. Обычными словами для названия чужих матери и отца, а также для вежливого обращения к собственным родителям, являются китаизмы о-ка:-сан и о-то:-сан. Эти слова считаются вежливыми.
  • В тайском языке «мать» будет me3e (долгое e с глоттализированным нисходящим тоном), а «отец» — pho3o (с придыхательным /pʰ/).
  • В тагальском языке, принадлежащем к австронезийской семье языков, матерей зовут nánay или ináy (уменьшительное от iná «мать»), а отцов — tátay (наоборот, форма, не связанная со словом amá «отец»). Благодаря контактам с испанским и английским языками, также используются mamá, papá, ma(m(i)), и dad [dʌd] или dádi.
  • В кечуа и аймара mama означает «мать». «Отец» на аймара tata, а на кечуа — tayta [tajta].

Объяснение

Причиной этого интересного межязыкового феномена считается простота произнесения используемых звуков. Исследования показали, что дети, учащиеся говорить, упражняют открытый гласный звук [a] и губные согласные (чаще всего [p], [b], и [m]). Практически не существует языков, в которых отсутствовали бы губные согласные, а открытый гласный, подобный [a], имеется во всех без исключения языках. Тагальские слоги -na-/-ta- мама/папа параллельны более популярным ma/pa в назальности/оральности согласных и совпадают по месту артикуляции. Существуют, однако, отклонения от этого правила.

Понятия материнства и отцовства как таковые никак не связаны со звуками. Поразительное межъязыковое сходство между этими терминами считается результатом природы овладения языком (Jakobson, 1962). Согласно Якобсону, эти слова — первые похожие на слова звуки, которые произносят лепечущие дети. Родители склонны ассоциировать первые детские звуки с собой.

Поэтому нет оснований приписывать существующее сходство между словами общему происхождению. Основные термины для родства мама и папа часто могут быть «ложными друзьями» — неродственными словами, совпадающими в разных языках (Например, къхунг ba, иврит аба, китайский папа, персидский baba, и французский papa (все со значением «отец»), хауса «baba»; или навахо ма, китайский māma, суахили mama, кечуа mama, английский mama).

В японском языке первоначальное детское мама интерпретируется как «еда» (сюда же лат. mamma «грудь, сосок»). В некоторых испанских диалектах papa в детской речи также употребляется в этом значении, а buba или pupa значит «боль» (сравни с русским «бо-бо» или английским boo-boo). Эти понятия — первые, которые дети стремятся передать своим родителям. С точки зрения этой идеи можно рассмотреть также английские poo (какать) и pee (пи́сать), не говоря уже о английском baby, испанском bebé и кечуа wawa («дитя»), все из которых характеризуются простой слоговой структурой и губными согласными.

Кроме того, психолингвистические эксперименты показали, что мозг новорожденного лучше всего реагирует именно на звучание слов с повторяющимися смежными слогами (например, на псевдослова типа мубаба, пенана), но не на слова с разными слогами (типа мубаге, пенаку) либо слова без смежного повторения одинаковых слогов (бамуба, напена)[1].

См. также

Напишите отзыв о статье "Мама и папа"

Примечания

  1. [top.rbc.ru/society/30/08/2008/232693.shtml Ученые объяснили, как дети учатся говорить] (30 августа 2008 г.)

Литература

  • Jakobson, R. (1962) «Why 'mama' and 'papa'?» In Jakobson, R. Selected Writings, Vol. I: Phonological Studies, pp. 538—545. The Hague: Mouton.
  • Larry Trask. [www.sussex.ac.uk/webteam/gateway/file.php?name=where-do-mama2.pdf&site=1 Where do mama/papa words come from?]
  • de l'Etang A. M., Bancel P. J. [books.google.com/books?id=MV46AAAAQBAJ&pg=PA417&dq=%22the+age+of+mama+and+papa%22&hl=en&sa=X&ei=rA5zU_HLLMevyATzpoKwCg&ved=0CDgQ6AEwAA#v=onepage&q=%22the%20age%20of%20mama%20and%20papa%22&f=false The Age of Mama and Papa] // Bengtson J. D. In Hot Pursuit of Language in Prehistory: Essays in the four fields of anthropology. — 2008. — P. 417-438.
  • de l'Etang A. M., Bancel P. J. [books.google.com/books?hl=en&lr=&id=S64bAgAAQBAJ&oi=fnd&pg=PA333&dq=Pierre+Bancel+mama&ots=FrFXLkRgjC&sig=T4HR9DdfYOCB-I55tBqZEAF3_wg#v=onepage&q=Pierre%20Bancel%20mama&f=false Brave new words] // Abraham W., van Gelderen E. New Perspectives on the Origins of Language. — 2013. — P. 333.

Отрывок, характеризующий Мама и папа

– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»