Ордубади, Мамед Саид
| Мамед Саид Ордубади | ||||
| азерб. Məmməd Səid Ordubadi | ||||
 На почтовой марке СССР, посвящённой 100-летнему юбилею Ордубади. 1972 | ||||
| Имя при рождении: |
Мамед Гаджи-ага оглы Ордубади | |||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
Ордубад, | |||
| Место смерти: | ||||
| Гражданство (подданство): | ||||
| Род деятельности: |
Писатель,журналист | |||
| Жанр: |
Стихи, романы | |||
| Язык произведений: | ||||
| Награды: |
| |||
| [ordubadi.ev-muzeyi.az/az/ i.ev-muzeyi.az/az/] | ||||
Маме́д Саи́д Ордубади́ (азерб. Məmməd Səid Ordubadi, настоящее имя Мамед Гаджи-ага оглы; 24 марта 1872, Ордубад, Эриванская губерния, Российская империя — 1 мая 1950, Баку, Азербайджанская ССР) — азербайджанский советский писатель, Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР (1938). Печатался с 1903. В 1930-х годах стал основоположником жанра исторического романа в азербайджанской литературе[1].
Творчество
Родился М. С. Ордубади 24 марта 1872 года в старинном азербайджанском городе Ордубад Нахичеванского уезда в семье прославленного поэта, который писал стихи под псевдонином «Фагир».
В ранних произведениях Ордубади выступает с антиармянских и панисламистских позиций («Канлы Саналар» (Кровавые годы), «Последние дни Андалузии»)[2]. В первых сборниках стихов «Беспечность» (1906) и «Родина и свобода» (1907) определяются такие черты его поэзии, как призыв к свободе, критика невежества и фанатизма. Революция 1905—07, сотрудничество в журнале «Молла Насреддин» способствовали формированию революционного миропонимания писателя. В своих сатирических произведениях писатель боролся против религии, духовенства и дворянства.
После Октябрьской революции Ордубади вступил в ряды компартии и участвовал в походах Красной армии в качестве сотрудника одной из красноармейских газет.
С 1920 состоял ответственным редактором газеты «Йени йол» (Новый путь) — органа Бакинского комитета партии. Был членом АЗАПП со дня её основания. В 1926 Ордубади написал актуальную пьесу о борьбе с бюрократизмом и волокитой в советских учреждениях.
В романах «Путешествие двух мальчиков в Европу» (1908), «Несчастный миллионер» (1914) высказаны просветительские идеи, дана критика деспотического режима в феодальном Иране. В 1933 издал роман «Тавриз туманный» в котором изображает персидскую революцию 1908, критикуя работу духовенства, русского самодержавия и крупного купечества.
В 1935 году составил либретто для оперы «Наргиз» Муслима Магомаева[3].
В 1936 году составил либретто (совместно с поэтом Хабибом Исмаиловым) для оперы «Кёроглы» Узеира Гаджибекова.
В 1939 году составил либретто для оперы «Низами» Афрасияба Бадалбейли.
В своих поэтических и беллетристических произведениях последнего периода Ордубади развивает идею единения трудящихся армян, грузин и турок («Арарат») в связи с советизацией Закавказья; рисует распад азербайджанской буржуазии («Кладбище»).
Основное содержание романов «Борющийся город» (1938), «Подпольный Баку» (1940) — освободительное движение в Азербайджанереволюционная борьба бакинского пролетариата.
Роман «Меч и перо» (1946—48), действие которого происходит в средневековом Азербайджане, посвящён поэту Низами. Написал также ряд драматургических произведений, либретто опер и оперетт; перевёл на азербайджанский язык произведения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. Акопяна и др. Награждён орденом Ленина, орденом «Знак Почёта» и медалями.
М. С. Ордубади умер 1 мая 1950 года. Похоронен в Баку на Аллее почётного захоронения.
Память
- Building in Baku where Ordubadi lived.jpg
Дом в Баку, где жил М. С. Ордубади.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Барельеф на стене дома в Баку, где жил М. С. Ордубади. Скульптор Натик Алиев.
- USSR stamp M.Ordubadi 1972 4k-3974.jpg
Почтовая марка СССР, посвящённая М. С. Ордубади, 1950
- Stamps of Azerbaijan, 2012-1048.jpg
Почтовая марка Азербайджана, посвящённая 140-летию М. С. Ордубади, 2012
Напишите отзыв о статье "Ордубади, Мамед Саид"
Примечания
- ↑ Фейзуллаева А. Г. Азербайджанские писатели в России: роль контактных связей в историческом развитии национальной литературы. — Б.: Элм, 2006. — С. 129. — 321 с.
В историю азербайджанской литературы М.С.Ордубади вошел как основоположник жанра исторического романа.
- ↑ [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le8/le8-3112.htm?cmd=2&istext=1 Ордубади] // Литературная энциклопедия, т.8.:"Ранние произведения О. насыщены национализмом и отчасти панисламизмом. В своей книге «Канлы Саналар» (Кровавые годы) О. резко выступает против армян вообще; в пьесе «Последние дни Андалузии» даже проповедует «священную войну» против иноверцев."
- ↑ Абасова Э. Г. Магомаев А. М. // Музыкальная энциклопедия / под ред. Ю. В. Келдыша. — М.: Советская энциклопедия, Советский композитор, 1976. — Т. 3.
Отрывок, характеризующий Ордубади, Мамед Саид
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.
Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
