Мамлюки

Мамлю́ки (также мамелю́ки, араб. مملوك‎, принадлежащий) — военное сословие в средневековом Египте, рекрутировавшееся из юношей-рабов тюркского (кипчаки) и кавказского (абхазы, черкесы, грузины и др.) происхождения. Мамлюки разговаривали на мамлюкско-кыпчакском языке, который относится к кипчакской группе языков тюркской семьи.

Юноши обращались в ислам, обучались арабскому языку и тренировались в закрытых лагерях-интернатах для несения военной службы. Предшественниками мамлюков были гулямы Арабского халифата.

История

Краткая хронология

• 977—980 — Фатимидский халиф Аль-Азиз начал формировать подразделения из иностранных пленников (из турецких рабов-солдат), тем самым создавая первые подразделения мамлюков.
• 1250 — мамлюкам удалось захватить власть в Египте. В составе заговорщиков была Шаджар ад-Дурр — мать султана-Айюбида. Один из восставших эмиров, Айбек, позже принял титул султана. Новая элита рекрутировалась прежним способом: в Золотой Орде продолжали покупаться рабы для касты. Известно две «династии» мамлюкских султанов: Бахри (1250—1382) и Бурджи (1382—1517).
• 1260 — мамлюки под предводительством Кутуза и Бейбарса разбили монгольскую армию при Айн-Джалуте (3 сентября) и отвоевали Сирию, включая Дамаск.
• 1261 — мамлюки предложили принцу-Аббасиду номинальный, но почётный пост халифа. Под их властью исламские святыни Аравии — Мекка и Медина.
• 1375 — мамлюкам удалось захватить киликийскую цитадель Сис, взять в плен и увезти в Египет царя Киликийской Армении Левона V Лузиньяна, царицу, двух принцесс, католикоса Погоса I и некоторых армянских князей, ознаменовав тем самым конец армянского Киликийского царства.
• 1419 — мамлюки подчинили эмират Караманидов.

• 1517 — государство мамлюков сломлено турецкой интервенцией, однако они сохранили свой привилегированный статус, хотя и подчинялись турецкому паше.
• 1769 — антитурецкий мятеж мамлюков.
• 1798 — французская армия Наполеона в битве у пирамид нанесла поражение коннице мамлюков, вооруженных устаревшими мушкетами.
• 1806 — турецкая армия разгромила взбунтовавшихся мамлюков.
• 1811, 1 марта — массовое убийство мамлюков. Египетский паша Мухаммед Али пригласил на торжественный ужин 600 мамлюков и приказал убить их. Это послужило сигналом для убийства мамлюков по всему Египту. Погибло около 4000 человек. Часть мамлюков бежала в Судан.

Мамлюкский султанат

см. также Делийский султанат

В XII веке правящая в Египте династия Айюбидов привлекала мамлюков для несения военной службы. В 1250 году лидеры мамлюков-тюрок отстранили Айюбидов, взяв власть в Египте в свои руки. Через 10 лет мамлюки под командованием султана Бейбарса разгромили монголо-татар в битве при Айн-Джалуте. В 1268 году ими были разгромлены крестоносцы, а ещё через 5 лет — исмаилиты-низариты. Владения Мамлюкского султаната включали Сирию и Палестину и часть территории Северной Африки. Мамлюки положили конец существованию на юге Малой Азии армянского царства Рубенидов.

Мамлюки были ревнителями суннитского ислама. После разгрома монголо-татарами Багдадского халифата они снова возродили Аббасидский халифат. Однако, реальная светская власть принадлежала не Аббасидским халифам, а мамлюкским султанам. Под защитой мамлюков находились и священные города мусульман, Мекка и Медина. При мамлюках наблюдался подъём культурной жизни в султанате.

В 1516 году турецкая армия во главе с султаном Селимом I разгромила мамлюков в сражении при Марж Дабике возле Алеппо и присоединила их владения к Османской империи. Мамлюки сохранили своё влияние в Египте в качестве влиятельного сословия вплоть до 1811 года, когда египетский султан Мухаммад Али распорядился истребить их.

Правление мамлюков осуществлялось двумя династиями — Бахриты (1250—1390) и Бурджиты (1390—1516).

Бахриты

Имя	Годы правления	Примечание
Шаджар ад-Дурр	1250	вдова аль-Малика ас-Салиха ад-дина Айюба
Айбек аль-Муизз	1250—1257	Происходил из туркменов, во всяком случае, в среде мамлюков он был известен как Айбек ат-Туркмани.
аль-Мансур Али	1257—1259	Настоящими правителями страны при пятнадцатилетнем Али были могущественные эмиры Санджар аль-Халаби, атабек султана, Санджар аль-Гатми, лидер остававшихся в Египте бахритов, и Кутуз аль-Му’иззи, фаворит Айбека.
Кутуз аль-Музаффар	1259—1260	Был старшим эмиром мамлюков аль-Му‘изза Айбека, после прихода к власти последнего занял пост наместника султаната Египта.
Бейбарс I аль-Бундукдари	1260—1277	Известен успешными войнами в Палестине и Сирии против монгольских ильханов и европейских крестоносцев.
Саид Берке-хан	1277—1280	Отрёкся в августе 1279 года. На престол был возведён семилетний брат Берке-хана Саламыш под опекой Калауна.
Бадруддин Саламыш	1280	Через несколько месяцев после возведения на трон свергнут Калауном, который принял титул султана.
Сайфуддин Калаун	1280—1290
аль-Ашраф Халиль	1290—1294
Ан-Насир Мухаммад	1294—1295, 1299—1309, 1309—1340
аль-Адиль Китбуга	1295—1297
Ладжин аль-Мансур	1297—1299
Бейбарс II аль-Джахангир	1309
Абу Бакр аль-Мансур	1340—1341
Куджук аль-Ашраф	1341—1342
Ахмад ан-Насир	1342
Исмаил ас-Салих	1342—1345
Шабан I аль-Камиль	1345—1346
Хаджжи I аль-Музаффар	1346—1347
Ан-Насир аль-Хасан	1347—1351, 1354—1361
Салих Салахуддин	1351—1354
Мухаммад аль-Мансур	1361—1363
Шабан II аль-Ашраф	1363—1376
Али аль-Мансур	1376—1382
Хаджжи II ас-Салих	1382, 1389—1390

Бурджиты

Имя	Годы правления	Примечание
Баркук аз-Захир	1382—1389, 1390—1399	Основатель династии Бурджитов, родился в Черкесии. Утвердился на престоле в 1382 г. При нём все эмирские должности были заняты черкесами, вследствие чего все последующие султаны выходили только из среды черкесов. Перед смертью провозгласил своим наследником 13-летнего сына Фараджа.
Фарадж ан-Насир	1399—1405, 1405—1412	Сын Баркука, рождённый греческой невольницей. Его правление стало несчастьем для страны. Воспользовавшись тем, что различные мамлюкские группировки развернули борьбу за власть, Тимур в 1400 г. вторгся в Сирию, захватил Алеппо, Хомс и Дамаск. После этого в стране установились анархия и безначалие. После неудавшейся попытки захвата власти Абдул-Азизом аль-Мансуром, мамлюки-заговорщики бежали в Сирию. Там их принял на службу правитель Дамаска Шайх. С 1406 по 1412 г. Фарадж предпринял пять неудачных походов в Сирию. В самом Каире против него постоянно плелись заговоры. После похода 1412 года попал в плен и был приговорен к смерти. Помилован аль-Мустаином.
Абдул-Азиз аль-Мансур	1405	В 1405 группа мамлюков попыталась возвести на престол Абдул-Азиза аль-Мансура. Его правление продолжалось всего несколько месяцев. Его сторонники засели в каирской крепости, однако Фараджу удалось овладеть цитаделью. Абдул-Азиз аль-Мансур был сослан в Александрию и вскоре умер.
Абуль-Фадль аль-Мустаин	1412	В 1412 г. Фарадж ан-Насир предпринял очередной поход в Сирию, взяв с собой халифа аль-Мустаина. Султан потерпел поражение и был осажден в Дамаске. Сирийцы взяли в плен халифа и провозгласили его султаном. Аль-Мустаин упорно отказывался от этой сомнительной чести.
Шайх аль-Муайяд	1412—1421	Через несколько месяцев после того, как аль-Мустаин взошёл на трон, Шайх аль-Муайяд отстранил его от власти и сам стал султаном. Шайх аль-Муайяд сумел восстановить в стране мир и порядок. После его смерти в 1421 году, его сторонники провозгласили султаном его полуторагодовалого сына Ахмада аль-Музаффара.
Ахмад I аль-Музаффар	1421	После восхождения на престол почти сразу тот был низложен эмиром Татаром, который велел казнить всех приспешников Шайха аль-Муайяд.
Татар аз-Захир	1421	Через три месяца после восхождения на престол Татар аз-Захир заболел и умер. Трон передал своему 10-летнему сыну Мухаммаду I.
Мухаммад I ас-Салих	1421—1422	Взошёл на трон после смерти отца. Низложен управляющим султанского дворца Барсбоем а 1422 году.
Барсбой аль-Ашраф	1422—1438	Низложил Мухаммада I ас-Салиха. Был алчным, вспыльчивым и жестоким правителем. Предпринял три экспедиции на Кипр, который со времен третьего крестового похода находился в руках крестоносцев. В последние годы его правления Египет подвергся эпидемии чумы, засухе, нашествию саранчи и голоду.
Юсуф аль-Азиз	1438	В 1438 г. Барсбой умер, завещав престол своему сыну Юсуфу. В том же году он был смещён своим опекуном Джакмаком.
Джакмак аз-Захир	1438—1453	Сместил с престола Юсуфа аль-Азиза. Подавил все мятежи в Сирии, после чего начал войну с Родосом. Скончался в 1453 г. в возрасте 80 лет.
Усман аль-Мансур	1453	Сын Джакмака. Был жестоким, глупым и алчным правителем. Смещён в результате восстания мамлюков.
Инал аль-Ашраф	1453—1461	В 1453 г. мамлюки подняли против Усмана аль-Мансура восстание и провозгласили султаном командовавшего до этого в войне против Родоса египетским флотом, эмира Инала. Во время его правления султанские невольники по своему желанию назначали и смещали всех высших чиновников.
Ахмад II аль-Муайяд	1461	Сын Инала аль-Ашрафа. Смещён мамлюками после нескольких месяцев правления.
Хушкадам аз-Захир	1461—1467	После свержения Ахмада II аль-Муайяда мамлюки возвели на престол управлявшего до этого султанским доменом, грека Хушкадама. Он был мнительным и трусливым. Обрушил на своих противников целую лавину убийств, пыток и публичных экзекуций.
Билбай аз-Захир	1467—1468	Пришёл к власти после смерти Хушкадама аз-Захира. Служил марионеткой в руках мамлюков.
Тимур-буга аз-Захир	1468	Пришёл к власти после смерти Билбая аз-Захира. Служил марионеткой в руках мамлюков.
Каит-бай аль-Ашраф	1468—1496	Пришёл к власти в 1468 году. Он был жестоким, умным и дальновидным. При нём в 1485 г. началась первая война с турками, проходившая на территории малоазийских княжеств. Выиграл оба сражения и в 1491 г. заключил выгодный для Египта мир, по которому турки отказались от притязаний на Альбистан и Киликию.
Мухаммад II ан-Насир	1496—1498	Попытался вооружить египетскую армию огнестрельным оружием, но большинство мамлюков сочли эту реформу нечестивой. Молодой султан был убит в 1498 г. в Газе.
Кансух аз-Захир	1498—1500	Избран султаном после смерти Мухаммад II. Убит через два года после начала правления.
Джанбалат аль-Ашраф	1500—1501	Избран султаном после смерти Кансуха аз-Захира. Правил в течение короткого времени.
Туман-бай I аль-Адиль	1501	Избран султаном после смерти Джанбалата аль-Ашрафа. Правил в течение короткого времени.
Кансух аль-Гаури	1501—1516	Занял при поддержке эмиров трон в 1501 году в возрасте 60 лет. До этого был главным визирем. Быстро подавил оппозицию и при помощи чрезвычайных мер пополнил казну. В 1503 г. Кансух ал-Гаури построил новый ипподром, ставший одним из главных центров мамлюкской общины. Старался править гуманно, не злоупотребляя казнями. Отравлен во время сражения с турками на Дабикском поле близ города Алеппо в Сирии.
Туман-бай II аль-Ашраф	1516—1517	Избран султаном после смерти Кансуха аль-Гаури. До этого исполнял обязанности наместника Египта. К началу его правления турки овладели всей Сирией и подступили к границам Египта. В январе 1517 г. при Риданиийе (близ Каира) турки разгромили мамлюков и вступили в Каир. Через семь дней Туман-бай с отрядом мамлюков ворвался в столицу и поднял там восстание, завершившееся почти полным истреблением мамлюкской конницы. После этого Туман-бай попал в плен и был казнен.

Характеристики

Подготовка

Комплекс военной и физической подготовки у мамлюков назывался фурусия. В него входила стрельба из лука, фехтование, упражнения с копьём и другим оружием, борьба. Важнейшим навыком для мамлюка была стрельба из лука. Мамлюки также обучались владению арбалетом в конном и пешем строю. В качестве великолепной тренировки мамлюкам служила охота, которая была организована наподобие монгольской, во время которой проводились масштабные облавы на животных.

Вооружение

Защитное вооружение воина-мамлюка состояло из подбитой ватой боевой одежды юшмана (был в виде как халата, так и рубашки), кольчуги и ламеллярного доспеха — джавшана. Защитой головы простому воину служил тюрбан, богатые мамлюки носили металлические шлемы с кольчужными бармицами. В XV веке наибольшее распространение получили кольчато-пластинчатые доспехи. Основным оружием был лук, были также вооружены копьями, мечами, саблями и булавами; имели на вооружении также и арбалеты, которыми активно пользовались во время осад и морских боёв. С конца XIV века мамлюки стали использовать артиллерию. В походе воин-мамлюк имел всего одну лошадь, а также одного или двух верблюдов для перевозки багажа и снаряжения. В армии мамлюков не было единообразной униформы, однако многие носили красную или жёлтую одежду. Большинство знамён были жёлтого цвета, так как этот цвет был цветом прежней Айюбидской династии. Главным отличием офицеров были пояса, украшенные золотом, серебром и драгоценными камнями.

Тактика

Конница мамлюков была обучена маневрированию, ложным отступлениям и прочим приёмам. Пехота была способна преодолевать большие дистанции и быть готовой к отражению неожиданных нападений. Пехота также была обучена эффективно действовать против кавалерии. Нужно сказать, что мамлюки редко использовали пеших воинов в боях, в большинстве случаев полагаясь на кавалерию. Кавалеристы из элитных подразделений были обучены боевым действиям в пешем строю, умели они сооружать и полевые укрепления. Во время сражения мамлюки старались выбрать наиболее удобную позицию впереди холмов, во избежание неожиданной атаки противника в тыл. Построение армии мамлюков на поле боя было традиционным, с центром и двумя флангами. Если армия противника была малочисленной, то мамлюки старались окружить её. Напротив, если врагов было больше, то мамлюкские полководцы старались не разворачивать войска широким фронтом. Одним из главных тактических приёмов мамлюков было засыпание противника градом стрел. Именно таким образом мамлюки сумели остановить крестоносцев под Газой.

Организация

Армия мамлюков состояла из 3-х отдельных частей (в их число не входили вспомогательные части, а также неопытные рекруты): личной гвардии султана, отрядов эмиров и свободных наёмников-гвардейцев (халка). Мамлюки эмиров были хуже подготовлены, чем султанские, так как в основном не проходили обучение в элитных школах. После смерти эмира его мамлюки входили в состав отрядов других эмиров или свободных халка. Все мамлюкские офицеры имели земельные участки-ирты или другие доходные места, пожалованные им за службу султанами. Владельцы иртов были освобождены от налогов, однако во время войны обязаны были выступить в поход с отрядом вооружённых людей. Ирты не передавались по наследству и, будучи собственностью султанов, выдавались в условное владение.

Во второй половине XIII века египетская армия была значительно увеличена в численности благодаря реформам султана Бейбарса. Она включала в себя 40 000 воинов, 4 000 из которых были мамлюками. В начале XIV века армия мамлюков насчитывала уже 24 000 всадников, расквартированных в Египте, 12 400 из них состояли в отрядах эмиров. В провинциях располагались 13 000 мамлюков и 9 000 халка. Самым престижным подразделением армии мамлюков были отряды гвардейцев султана. Они принимали участие во всех важнейших военных походах султанов. Офицеры-эмиры различались по рангу. Эмиры-сотники командовали отрядом в 1 000 воинов и имели отряд личной охраны в 100 воинов. Эмиры сорока командовали отрядом в 100 воинов, их личная охрана насчитывала 40 человек. В мамлюкской армии имелась также должность эмира-десятника.

Отряды-халка имели также особые элитные подразделения, состоявшие из сыновей султанов, эмиров и мамлюков, избравших военную карьеру. При Айюбидах отряды халка были достаточно престижными подразделениями, однако со временем их боеспособность и высокий статус сильно упали. К XIV веку в ряды халка мог вступить любой желающий, заплатив для этого определённый денежный взнос.

Бейбарс значительно увеличил жалование мамлюкам. Помимо месячного жалования, мамлюки раз в полгода или год получали определённую сумму на покрытие расходов на одежду, воины также получали дневной мясной рацион, а раз в 2 недели — сумму на покупку корма для коня. В дополнение к доходам, получаемым с ирт, мамлюкские офицеры перед походом, а также с воцарением нового монарха получали богатые подарки. В начале XV века жалование простого воина составляло 3 динара, а жалование офицера — 7 динаров.

Мамлюки грузинского происхождения

Мамлюки грузинского происхождения в Египте сохраняли свой родной язык, старались быть в курсе происходящего на Кавказе, принимали в гостях своих родителей и других родственников, посылали подарки членам своей семьи или давали денег на постройку необходимых зданий (в том числе защитных башен, или даже христианских храмов) в их родных местах в Грузии. Грузинские мамлюки всячески поддерживали друг друга в силу сильно развитого чувства этнической солидарности.

См. также

• Гулямы
• Янычары
• Сарбазы
• Сакалиба
• Седьмой крестовый поход
• 13-я горная дивизия СС «Ханджар» (1-я хорватская)
• Делийский султанат
• Список султанов Египта

Литература

• Али-заде, А. А. Мамлюки : [[web.archive.org/web/20111001002751/slovar-islam.ru/books/M.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
• Рыжов К. В. Бахриты // Все монархи мира. Мусульманский Восток. VII—XV вв. — М. : Вече, 2004. — ISBN 5-94538-301-5.</span>
• Рыжов К. В. Бурджиты // Все монархи мира. Мусульманский Восток. VII—XV вв. — М. : Вече, 2004. — ISBN 5-94538-301-5.</span>
• Погосян В. А. [annuaire-fr.narod.ru/bibliotheque/Pogosian-mono/Introduction.html Армяне — сподвижники Наполеона: история и мифы]. Ереван, Издательство «Эдит Принт», 2009. ISBN 978-9939-52-163-3

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Мамлюки

• [www.islam.ru/pressclub/histori/tukavosi/ Тюркские и кавказские воины и правители. Мамлюки в истории Ислама]
• «Мамлюки. Башкирский след» [youtube.com/watch?v=GV3XbXjCMsI Видео] на YouTube
• [www.wdl.org/ru/item/6807 Qur’an Carpet Page; al-Fatihah (Ковровая страница корана; «al-Fatihah» («Открывающая книгу»))] — редкий Коран мамлюков XIV века

Отрывок, характеризующий Мамлюки

Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.