Мамертинцы
Мамертинцы (лат. mamertini — сыны Марса) — наёмники сиракузского царя Агафокла, вызвавшие в III веке до нашей эры серьёзные смуты в Сицилии. Распущенные по домам после смерти Агафокла (289 до н. э.), они на обратном пути домой завладели городом Мессиной, перебили всех мужчин, пригласили к себе ещё других авантюристов и основали (282 до н. э.) в этом городе разбойничью республику. Такая же участь постигла Гелу. Они совершали беспрестанные набеги на внутренние части острова и покорили его северо-восток. Сиракузский царь Гиерон II в 266 до н. э. двинулся против мамертинцев, разбил их при Милах и отбросил в Мессину, но благодаря вмешательству карфагенян не смог довершить их разгром. Мамертинцы обратились за помощью к Риму. После долгих колебаний, опасаясь, что мамертинцы отдадутся под покровительство Карфагена, консулы внесли вопрос о мамертинцах в собрание общин, и римский народ высказался в пользу мамертинцев, принятых в союз под именем civitas Mamertina foederata.
К царю Гиерону II было послано требование, чтобы он прекратил нападение на Мессину. Карфагеняне с большим неудовольствием смотрели на этот новый и неожиданный поворот в римской политике. Между тем, карфагенскому флотоводцу Ганнону, приведшему флот в гавань Мессины, удалось не только примирить Гиерона с мамертинцами, но и занять войсками городскую цитадель. В таком положении застал дело римский военачальник трибун Гай Клавдий, когда он весной 264 до н. э. прибыл в Региум с авангардом консульской армии, предводимой Аппием Клавдием Каудексом. Теперь мамертинцы заявили, что они уже не нуждаются в римской помощи.
Недовольный Гай Клавдий попытался пройти через пролив, но его эскадра была разбита бурей, и часть её попала в руки карфагенян. Спустя некоторое время он с успехом повторил попытку и затем подошёл к Мессине, где немедленно собрал жителей на собрание. На него был приглашён и карфагенский главнокомандующий Ганнон, чтобы по возможности уладить дело миром. Ганнон явился в собрание, где римский легат приказал вероломно схватить его и вынудил его отдать приказ очистить цитадель Мессины. За это Ганнон был в Карфагене обвинён в предательстве и распят на кресте. Как бы то ни было, карфагеняне очистили Мессину, и трибун Клавдий занял её. Так в 264 до н. э. началась Первая Пуническая война.
Источники
- Мамертинцы // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
Напишите отзыв о статье "Мамертинцы"
Ссылки
- Наемники // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Мамертинцы
– Приходи.– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
