Манаенков, Юрий Алексеевич

Юрий Алексеевич Манаенков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Секретарь ЦК КПСС
20 сентября 1989 года — 29 августа 1991 года
Первый секретарь Липецкого областного комитета КПСС
14 января 1984 года — 23 сентября 1989 года
Предшественник:	Павлов, Григорий Петрович
Преемник:	Донских, Виктор Васильевич
Второй секретарь Тамбовского областного комитета КПСС
1983 год — январь 1984 года
Рождение:	2 августа 1936(1936-08-02) (87 лет) дер. Новопокровка, Сосновский район, Тамбовская область, РСФСР, СССР
Супруга:	Манаенкова Валентина Ивановна (1940)
Дети:	сын Владимир (1964)
Партия:	КПСС
Образование:	Мичуринский плодоовощной институт
Награды:

Ю́рий Алексе́евич Мана́енков (р. 2 августа 1936 года, дер. Новопокровка Сосновского района Тамбовской области, РСФСР, СССР) — советский партийный и государственный деятель, первый секретарь Липецкого областного комитета КПСС (1984—89 гг.), секретарь ЦК КПСС (1989—91 гг.), депутат Верховных Советов СССР и России, народный депутат СССР.

Биография

Ю. А. Манаенков родился 2 августа 1936 года в деревне Новопокровка Сосновского района Тамбовской области. В 1958—1962 гг. работал в газете «За урожай» (Ламской район Тамбовской области) — литературным сотрудником, заведующим отделом, ответственным секретарём, заместителем редактора. В 1960 г. вступил в КПСС. В 1962—1963 гг. — инструктор Ламского райкома КПСС. В 1963—1964 гг. — заместитель редактора газеты «Ленинская правда» (Сосновский район).

В 1964 окончил Мичуринский плодоовощной институт. Работал старшим агрономом Староюрьевского производственного колхозно-совхозного управления, избирался секретарём парткома совхоза «Новоюрьевский». В 1965—1968 гг. — редактор районной газеты «Звезда» (Тамбовская область). Был членом Союза журналистов СССР.

В 1968 году переведён на партийную работу: в 1968—1973 — секретарь Ржаксинского, затем первый секретарь Умётского райкомов КПСС, в 1973—1975 — заведующий отделом организационно-партийной работы Тамбовского обкома КПСС. В 1974 г. окончил заочную ВПШ при ЦК КПСС.

В 1975—1981 — секретарь Тамбовского обкома КПСС. В 1981—1982 находился в командировке — в должности советника ЦК Народно-демократической партии Афганистана. В 1983—1984 — второй секретарь Тамбовского обкома КПСС.

В январе 1984 избран первым секретарём Липецкого областного комитета КПСС, в должности которого проработал до своего избрания секретарём ЦК КПСС в сентябре 1989 года. Был жёстким, требовательным, бескомпромиссным руководителем; впервые добился того, что все хозяйства агропромышленного комплекса области стали рентабельны.

С 1986 г. — член ЦК КПСС (избран XXVII, затем XXVIII съездом КПСС). С 20 сентября 1989 по 29 августа 1991 — секретарь ЦК КПСС; с 9 декабря 1989 по 19 июня 1990 г. — член Российского бюро ЦК КПСС. С 1990 г. — заведующий организационным отделом ЦК КПСС. Избирался руководителем мандатной комиссии XXVIII съезда КПСС.

Избирался депутатом Совета Союза Верховного Совета СССР 11-го созыва (1984—1989) от Липецкой области); в 1989—1990 — народный депутат СССР, в 1990—1993 — народный депутат РСФСР (член Комиссии Совета Национальностей Верховного Совета России по вопросам социального и экономического развития республик в составе РФ, автономных областей, округов и малочисленных народов; член фракции «Отчизна»).

Согласно воспоминаниям 1-го секретаря МГК КПСС Ю. А. Прокофьева, Манаенков принимал активное участие в деятельности ГКЧП, однако впоследствии к ответственности не привлекался.

12 декабря 1991 г., являясь членом Верховного Совета РСФСР проголосовал за ратификацию беловежского соглашения о прекращении существования СССР.

После распада СССР отошел от политической деятельности. Живёт в Москве, возглавляет липецкое землячество.

Семья

Женат, имеет сына.

Избранные публикации

• Манаенков Ю. А. Партийное руководство — процесс творческий. — М., 1988. — 157 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-250-00209-9.

Награды

• Орден Ленина
• Орден Трудового Красного Знамени (дважды)
• Орден «Знак Почёта»
• медали

Литература

• Липецкая энциклопедия. — Т. 2.
• Зенькович Н. А. [www.fedy-diary.ru/?page_id=5446 Манаенков Юрий Алексеевич] // Самые закрытые люди : Энцикл. биогр. : Ч. 3. — М.: ОЛМА-пресс : ОЛМА-пресс-Звезд. мир, 2002. — 765 с. — («Элита»). — 5000 экз. — ISBN 5-94850-035-7.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=83377 Биографические сведения на сайте www.biografija.ru]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_m/manaenkov.html Манаенков Юрий Алексеевич]. Биографии. Хронос. Проверено 21 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GDx4Trs3 Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/77886/Манаенков Манаенков, Юрий Алексеевич]. Большая биографическая энциклопедия. Академик. Проверено 21 апреля 2013.
• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&C0D/71ab53c9/index Манаенков Юрий Алексеевич]. Библиотека — Люди и Книги. Проверено 21 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GDxARSwy Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
• [www.cdni.ru/news/123-news1.html 2 августа исполняется 75 лет со дня рождения Манаенкова Юрия Алексеевича — профессионального журналиста, партийного деятеля]. ОКУ «Государственный архив новейшей истории Липецкой области» (2 августа 2011). Проверено 21 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GDxBKYPZ Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Манаенков, Юрий Алексеевич

– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…