Манас

Манас (кирг. Манас) — крупнейший киргизский эпос и имя его главного героя — богатыря, объединившего кыргызов. «Манас» включён в список шедевров нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО, а также в Книгу рекордов Гиннеса как самый большой эпос в мире.

Части и сказители

В советское время принято было называть эпос трилогией и исходить из деления на 3 части, известные в Кыргызстане: собственно «Манас», «Семетей» и «Сейтек». Основное содержание эпоса составляют подвиги Манаса.

Самые обширные варианты эпоса известны в синьцзянской школе, эпос состоит из восьми частей (кроме трех названных, это «Кененим», «Сейт Сурантаев», «Азылбача-Бекбача», «Сомбилек», «Чигитей»). В нем части, рассказывающей о внуке Манаса Сейтеке, прибавляются сказания, повествующие о его сыне Кенене и внуках Алымсыраке и Кулансыраке^{[уточнить]}.

Классическими принято считать версии Сагымбая Орозбакова (1867—1930) и Саякбая Каралаева (1894—1971). От Сагымбая исследователи записали в 1920-е годы только часть собственно о Манасе (около 179 тыс. строк); от Саякбая была записана вся трилогия (500 тыс. строк).

Кроме того, исследователи признают наиболее значительными записи части о Манасе, сделанные от сказителей Тоголока Молдо (1860—1942), Молдобасана Мусулманкулова (1884—1961), Шапака Ырысмендиева (1863—1956), Багыша Сазанова (1878—1958), Ибраима Абдырахманова (1888—1960), Мамбета Чокморова (1896—1973)

Наиболее известный синьцзянский сказитель Джюсюп Мамай(Джусуп Мамай) — его версия 8 частей эпоса занимает около 200 тыс. строк и опубликована в 18 томах в Урумчи (1984—1995).

Для сопоставительной оценки объёма эпосов важно иметь в виду стихотворный размер: в основном «Манас» сочинен 7- и 8-сложными силлабическими стихами, однако в варианте Сагымбая Орозбакова встречаются 4-, 5- и 6-сложные стихи, близкие к рифмованной прозе, а в варианте Саякбая Каралаева встречаются еще строки от 9-сложных до 12-сложных.

История эпоса

Традиция возводит возникновение эпоса к легендарной эпохе, называя первым исполнителем соратника самого Манаса — Ырчи-уула сына Ырамана, воспевшего подвиги героя на его похоронах; бытовавшие же в народе отдельно песни-плачи объединил в один эпос легендарный певец Токтогул (кыргызы первой половины XX века верили, что он жил 500 лет назад). Традиции известны и другие сказители, а также имена множества манасчи XIX века, чье творчество не было записано.

Современные ученые не пришли к единому мнению о времени возникновения эпоса. Выдвигались гипотезы о том, что его основа связана с событиями истории киргизов IX века. В. М. Жирмунский полагал, что исторический фон произведения в целом соответствует условиям XV—XVIII века, хотя в нем и имеются более древние представления.

Е. М. Мелетинский указывает, что эпическое время в «Манасе» не мифическое (в отличие от многих эпических сказаний тюркских народов Сибири), а историческое

Первые упоминания об эпосе относятся к XVI веку. Они содержатся в полуфантастическом сочинении Маджму ат-Таварих, где Манас показан как историческое лицо, действующее вместе с реально существовавшими Тохтамышем, хорезмшахом Мухаммедом и т. д.

Английский историк Артур Томас Хатто (Arthur Thomas Hatto) считает, что Манас был

собран для прославления шейхов Суфи из Ширкента и Казани … [и] крайне возможно что… [Манас] есть интерполяция, созданная в конце XVIII века.

Содержание и сюжет

После смерти кыргызского хана Ногоя старые враги кыргызов китайцы, воспользовавшись нерешительностью его преемников, захватывают земли кыргызов и вытесняют их из Ала-Тоо. Потомки Ногоя изгоняются в отдалённые края. Оставшиеся попадают под жестокий гнёт захватчиков. Младший сын Ногоя Жакып изгоняется на Алтай, и многие годы вынужден прислуживать алтайским калмакам. Занимаясь хлебопашеством и работая на золотых рудниках, он смог разбогатеть. В зрелом возрасте Жакып становится владельцем неисчислимого количества скота, но его душу гложет обида на то, что судьба не дала ни одного наследника. Он печалится и молит всевышнего о жалости, посещает святые места и приносит жертвы. Наконец, после чудесного сновидения его старшая жена зачала ребёнка, спустя девять месяцев она родила мальчика. В этот же день в табуне Жакыпа появляется на свет жеребёнок, которого он предназначает своему новорождённому сыну.

Жакып на радостях устраивает большой пир и называет мальчика Манасом. С детских лет в нём проявляются необычные качества, он отличается от всех своих сверстников необычайной физической силой, озорством и щедростью. Слава о нём разносится далеко за пределы Алтая. Живущие на Алтае калмаки спешат сообщить китайскому хану Эсенкану весть о том, что у непокорных кыргызов появился батыр, которого, пока он ещё не возмужал, следует захватить в плен и уничтожить. Эсенкан отправляет к кыргызам своих лазутчиков, переодетых в торговцев, и дает задание пленить Манаса. Они застают юного богатыря во время игры в ордо и пытаются захватить его. Манас вместе со своими сверстниками захватывает лазутчиков, все добро каравана раздает простому люду.

Против кыргызов направляется многотысячное войско калмакского богатыря Нескары. Объединив все соседние народы и племена, Манас выступает против Нескары, и одерживает над его войском блестящую победу. Оценив заслуги юного богатыря, видя в нём своего заступника, многие кыргызские роды, а также соседние племена маньчжуров и калмаков, решают объединиться под его началом. Манас избирается ханом.

Манас вступает в неравную битву с уйгурами и одерживает победу. В этой битве неоценимую помощь ему оказывает хан кыргызского племени катаганов батыр Кошой. Один из побеждённых уйгурских правителей Кайыпдан отдает Манасу свою дочь Карабёрык, которая сама выражает желание стать женой батыра.

По предложению Кошоя, Манас решает вернуть народу родные земли Ала-Тоо, захваченные противниками кыргызов. Собрав войско, он вступает в битву и побеждает. Кыргызы принимают решение перекочевать с Алтая на свои исконные земли. Манас со своим родом размещается возле священных чёрных гор Азирет.

Старый враг кыргызов — китайский хан Алооке, принимает решение остановить экспансию кыргызов и начинает готовиться к походу. Узнав об этом, Манас срочно выступает в поход со своими сорока дружинниками. Он легко рассеивает войско врагов и захватывает ставку хана Алооке. Видя решительность и отвагу богатыря Манаса, Алооке решает заключить с кыргызами мир и, в знак признания покорности, отдает Манасу своего сына Бооке.

В это время на южных рубежах усиливается противостояние кыргызских родов с афганским ханом Шоруком. Собрав войско, Манас вступает в битву. Побежденный афганский правитель заключает с кыргызами дипломатический брачный союз, выдав свою дочь Акылай за Манаса и отправив вместе с ней сорок её прислужниц.

Отдельная сюжетная ветвь эпоса повествует об истории богатыря Алмамбета. Она охватывает события, начиная от момента его рождения до прихода его к Манасу. Отец Алмамбета Соорондук являлся одним из крупных китайских полководцев. Долгое время он был бездетным, и, достигнув зрелого возраста, наконец, обретает сына. Алмамбет с детских лет постигает науки, овладевает искусством магии и колдовства, обучается в школе «Учение о Драконе» (на кыргызском языке «Ажыдаардын окуусу») вместе с ним обучаются дети из знатных семейств, однако оказывается лучшим среди них в обучении, а позже вырастает в отважного воина. Рассудительность, честность, отвага делают его знаменитым. В юном возрасте Алмамбет становится преемником своего отца, возглавив все войска китайской армии. Однажды, во время охоты, он встречает хана Кёкчё, который призывает его к свету и оставить колдовство. Вернувшись домой, Алмамбет призывает своих родственников обратиться в новую веру. Ни родители, ни родственники не хотят даже слушать Алмамбета. Соорондук приказывает арестовать сына, отказавшегося от «веры предков». Сбежав от китайцев, Алмамбет находит убежище у Кёкчё. Щедрость, разумность и справедливость Алмамбета способствуют укреплению его славы. Но джигиты хана Кёкчё ревностно относятся к новому приближённому своего правителя. Они пускают ложный слух о близости Алмамбета и супруги хана Кёкчё Акерчек. Не вынеся клеветы, Алмамбет покидает Кёкчё.

И вот богатырь случайно встречает Манаса, выехавшего на охоту со своими сорока джигитами. Манас уже давно был наслышан об Алмамбете и поэтому встречает его с почестями, устраивает в честь него пир. Манас и Алмамбет становятся побратимами.

И так как Манас женился на Акылай и Карабёрык чтобы заключить мир, богатырь просит его отца Жакыпа подыскать для него супругу. После долгих поисков Жакып прибывает к хану Атемиру в Бухару, где ему приглянулась дочь хана Санирабига. Жакып сватает её, выплачивает богатый выкуп-калым, и Манас по всем правилам берёт в жены Санирабигу. Кыргызы нарекают супругу Манаса именем Каныкей, что означает «вышедшая замуж за хана». Сорок джигитов Манаса женятся на сорока девушках, приехавших вместе с Каныкей. Алмамбет берет в жены дочь покровителя диких горных животных, Арууке.

Узнав о Манасе, к нему решают вернуться родственники, находившиеся в изгнании далеко на севере. Это дети старшего брата Жакыпа — Усёна, прожившие долгие годы среди чужого народа, взявшие себе жен из калмаков и забывшие обычаи и нравы своих предков. Среди калмаков их прозвали Кёзкаманами.

В это время Манас вынужден отправиться на помощь к батыру Кошою. Афганский хан Тюлькю, воспользовавшись отсутствием Кошоя, совершает набег на племя катаганов и убивает сына кыргызского богатыря. Но младший брат Тюлькю, Акун, решает избежать кровопролития и улаживает вспыхнувшую между кыргызами и афганцами распрю. Тюлькю признает вину, выплачивает выкуп за убийство сына Кошоя и уступает свой престол Акуну. Манас и Акун заключают договор о дружбе и договариваются, о том, что их дети, в том случае, если у них родятся мальчик и девочка, будут обручены. Кроме этого сын кыргызского хана Кёкётёя (поселившегося в Ташкенте после изгнания Пануса), Бокмурун выражает желание взять в жены дочь Тюлькю по имени Канышай. По совету Манаса, Бакай едет со сватовством к Тюлькю и совершает все положенные обряды.

Во время отсутствия Манаса прибывают Кёзкаманы. Каныкей с радостью встречает родственников мужа, одаривает их по обычаю всем необходимым для ведения хозяйства. Вернувшийся из похода Манас устраивает пир в честь своих родственников. Он наделяет их землёй, дарит скот и различную утварь. Несмотря на такой радушный прием, завистливые Кёзкаманы устраивают заговор против Манаса. Они решают отравить батыра, занять престол и овладеть всем имуществом Манаса. Кёзкаманы находят удобное время, чтобы заманить к себе батыра вместе с его дружиной в гости. Возвратившись после очередного похода, Манас с радостью принял приглашение. В пищу батыра и его дружинников подмешивают яд. Уцелевший Манас отпаивает всех своих дружинников и возвращается в ставку. Кёзкаманы ищут виновных в неудаче, между ними вспыхивает ссора, все они пускают в ход ножи и гибнут.

Славный кыргызский хан Кёкётёй, достигнув преклонного возраста, покидает белый свет. Оставив своему сыну Бокмуруну завещание с наставлениями о том, как совершить погребение и как устроить все посмертные обряды, также он завещает обратиться за советом к Манасу. Похоронив Кёкётёя, Бокмурун три года готовится устроить тризну. Манас берет в руки всё управление тризной Кёкётёя. На тризну прибывают многочисленные гости из самых дальних стран. Бокмурун выставляет богатые призы победителям различных состязаний. Ряд кыргызских старейшин и ханов отдельных родов выражают недовольство тем, что Манас единолично распоряжается ходом тризны. Они собирают совет и решают, открыто высказать свои требования. Но заговорщиков усмиряет старец Кошой. Он уговаривает их не затевать ссоры при многочисленных гостях, среди которых есть давние враги кыргызов, и обещает заговорщикам усмирить Манаса после тризны.

Спустя год заговорщики требуют от Кошоя, чтобы он возглавил их посольство к Манасу и помог им сместить своенравного правителя. Кошой, сославшись на возраст, отказывается идти на поводу у заговорщиков. Тогда они решают отправить к Манасу гонцов известить о том, что все знатные главы кыргызских родов собираются навестить его как гости. Их замысел заключался в том, чтобы, придя к Манасу многочисленной группой, заставить его совершить какой-либо промах в ритуале гостеприимства, затеять ссору и выставить затем требования отказаться от титула хана. Манас выражает согласие принять знатных гостей со всей их многочисленной свитой. Прибывших гостей встречают сорок дружинников и размещают всех прибывших по своим юрта и аилам. Увидев такое единство дружинников и убедившись в непоколебимости власти Манаса, кыргызские ханы понимают, что попали в неловкую ситуацию. На вопрос Манаса о цели их прибытия никто не решается ответить что-либо вразумительное. Тогда Манас сообщает им, что до него дошла весть о готовящемся против кыргызов походе. Китайский хан Конурбай, затаивший злобу за прежние поражения, собирает многотысячное войско, чтобы вновь подчинить себе кыргызов. Манас призывает кыргызских ханов упредить врага и самим выйти в поход, объединёнными силами разгромить врага на его территории и прекратить всякие попытки завоевать кыргызов. Ханы вынуждены принять предложение Манаса. Ханом всех кыргызов на период великого похода избирается Бакай, а Алмамбет становится главным полководцем кыргызского войска. Он ведет их к столице китайцев Бейджину.

Пройдя долгий и трудный путь, кыргызское войско достигает границ китайского государства. Оставив войско на привале, Алмамбет, Сыргак, Чубак и Манас отправляются на разведку. Проникнув вглубь территории врага, они угоняют многочисленные табуны. Китайские отряды устремляются в погоню за угонщиками. Завязывается битва, кыргызам удается разбить и рассеять многотысячное вражеское войско. Согласно эпосу Манас со своим войском (тюменами) захватывает Пекин («Бээжин» перевод с кыргызского языка «дурная кобыла») и правит шесть месяцев. Китайцы выплачивают им дань и заявляют о желании заключить мир. Манас великодушно решает пощадить Конурбая и остальных китайских вельмож. Но Конурбай не мог смириться с поражением и по одному убивает лучших кыргызских батыров. Погибают Алмамбет, Чубак и Сыргак. Тайно проникнув в боевую ставку Манаса, Конурбай наносит богатырю смертельную рану, ударив его в спину копьём, когда безоружный батыр совершал утренней молитвы багымдат намаз. Вернувшись на родину, Манас не может оправиться от раны и умирает. Каныкей хоронит богатыря в кумбезе. Трагическая концовка первой части трилогии достигает реалистичной достоверности. В предсмертном завещании Манаса говорится о родоплеменных распрях, ослаблении мощи объединённого Манасом кыргызского народа. Рождение сына Манаса — Семетея уже предопределяет в будущем отмщение за поражение отца. Так возникла вторая, идейно и сюжетно связанная с первой частью поэма, посвящённая жизнеописанию и подвигам сына Манаса Семетея и его сподвижников, которые повторяют героизм своих отцов и добиваются победы над иноземными захватчиками.

Не проходит и сорока дней после смерти Манаса, как Жакып начинает требовать, чтобы Каныкей была отдана в жёны одному из сводных братьев Манаса. На место Манаса приходит его сводный брат Кобеш, который притесняет Каныкей и стремится уничтожить младенца Семетея. Каныкей вынуждена бежать с младенцем к своим родственникам. Семетей растёт, не ведая о своём происхождении. Достигнув шестнадцатилетнего возраста, он узнаёт о том, что является сыном Манаса и выражает желание вернуться к своему народу. Он возвращается в Талас, где находилась ставка его отца. Враги Манаса, среди которых были сводные братья Абыке и Кобеш, а также предавшие его дружинники погибают от руки Семетея. Батыр женится на Айчурёк, с которой был помолвлен ещё до рождения, по обещанию Манаса. Он совершает набеги на китайскую территорию и в единоборстве убивает Конурбая, отомстив ему за смерть отца. Семетея предает Канчоро, вступивший в сговор с врагом Кыясом. Получив смертельное ранение от Кыяса, Семетей внезапно исчезает. Его преданный соратник Кюлчоро попадает в плен, а Айчурёк становится добычей врагов. Предатель Канчоро становится ханом. Айчурёк ждет ребёнка Семетея, но об этом никто не догадывается.

Героическая поэма «Семетей» — наиболее часто исполняемый цикл трилогии. Мужественные герои поэмы также становятся жертвами несправедливости, но виновниками их гибели оказываются не иноземные захватчики, а внутренние враги.

Эпическому повествованию о борьбе против внутренних врагов посвящена третья часть «Манаса» — «Сейтек». Она повествует о богатыре Сейтеке, внуке Манаса и является логическим продолжением предшествующих частей. В этой части присутствует та же идейная основа, связанная с желанием сохранить единство народа, избавиться от внешних и внутренних врагов и добиться мирной жизни. Сюжетную основу эпоса «Сейтек» составляют следующие события: воспитание Сейтека в стане врагов отца, не знающего о своем происхождении, возмужание Сейтека и раскрытие тайны его происхождения, изгнание врагов и возвращение Семетея к своему народу, объединение народа и наступление мирной жизни. В образах Семетея и Сейтека отражено стремление народа сохранить легенды о Манасе в героической жизни его потомков.

Манасоведение

Манасоведение (кирг. Манастаануу) — отдельное направление исследований в составе киргизоведения, занимающееся научным исследованием Манаса. Представители данного научного направления называются манасоведами. Научное исследование эпоса началось во второй половине XIX века Ч. Валихановым и В.Радловым. Валиханов записал один из эпизодов («Поминки по Кёкётёю») в 1856 году и частично перевёл его на русский язык. Основной центр — Национальный центр манасоведения и художественной культуры НАН КР (директор — Акматалиев, Абдылдажан Амантурович).

1000-летие эпоса

В 1994 году Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о всемирном праздновании 1000-летия эпоса «Манас». Празднование состоялось в 1995 году. Основные торжества были проведены в Таласе. По случаю юбилея были учреждёны Памятный золотой орден «Манас-1000» и памятная золотая медаль.

Влияние

В филателии

• Почтовые марки
• Stamp of Kyrgyzstan 010.jpg

  Почтовая марка Кыргызстана

• 1990 CPA 6202.jpg

  Почтовая марка СССР

Памятники

• Памятники Манасу в Бишкеке: перед зданием филармонии и на центральной площади «Ала-Тоо».
• Первый за пределами Кыргызстана памятник Манасу был открыт в Москве 24 февраля 2012 года, он расположен на территории парка Дружбы.
• Монументальный комплекс «Айколь Манас» в Оше. Открыт в мае 2013 года
• Памятник в Узгене. Открыт в декабре 2011

Названы в честь эпоса

• Университет «Манас» — название университета в городе Бишкеке [www.manas.edu.kg/ Официальный сайт]
• Манас — аэропорт и село в пригороде Бишкека.
• Манас (кинотеатр) — кинотеатр в Бишкеке.
• Манас — стадион в г. Кара-Балта.
• Астероид (3349) Манас открыл советский астроном Николай Степанович Черных в 1979 году.
• Орден «Манас» — высшая награда Кыргызстана.
• Манас — опера, написанная композитором Абдыласом Малдыбаевым.
• Манас — озеро в Китае.
• Манас — озеро в Горном Алтае.
• Манас — улица в Алматы, южной столице Казахстана.
• Манас, Семетей, Сейтек — школьные структуры, аналоги советских комсомольцев, пионеров и октябрят.
• Манасаро́вар — пресное озеро на Тибетском нагорье в Тибетском автономном округе Китая, расположенное в 950 км к западу от Лхасы.

Литература

Издания:

• Мамай Жүсүп. Манас. Т. 1-18. Урумчи, 1984—1995.

Переводы эпизодов эпоса:

• Манас. Киргизский эпос. Великий поход. М., 1946.
• Манас. Эпизоды из киргизского народного эпоса. М., 1960.
• Манас: киргизский героический эпос. / Пер. А. С. Мирбадалевой, Н. В. Кидайш-Покровской. В 4 кн. (Серия «Эпос народов СССР» — «Эпос народов Евразии». М.: Наука. 1984—1995.
• на казахский: Манас. Кыргыз халкының батырлык дастаны. 1-2 китап. Алматы, 1961—1962.
• на узбекский: Манас. Киргиз хəлк эпоси. Миртемир терж. Кит. 1. Таш., 1964.
• на немецкий: Manas der Hochnerzige. Kirgisiche Heldenepos. B., 1974.
• на венгерский: Manasz. Kirgiz Hösének. Budapest, 1979.
• The Memorial Feast for Kökötöy-Khan, A. T. Hatto, Oxford University Press. 1977.
• Manas. Translated by Walter May. Rarity, Bishkek, 2004. ISBN 9967-424-17-6

Исследования:

• Манас: энциклопедия. В 2 т. Бишкек, 1995. (на киргизском языке, см. её материалы: ky:Категория:"Манас" эпосу).
• Киргизский героический эпос «Манас». М., 1961. Статьи из сборника:
  • С. 15-84. Ауэзов М. Киргизская народная героическая поэма «Манас».
  • С. 85-196. Жирмунский В. М. Введение в изучение эпоса «Манас».
  • С. 197—234. Богданова М. Об особенностях киргизского героического эпоса «Манас».
  • С. 235—256. Берков П. Н. Алтайский эпос и «Манас».
  • С. 282—297. Юнусалиев Б. М. Об опыте создания сводного варианта эпоса «Манас».
• «Манас» — героический эпос киргизского народа. М., 1968. Статьи из сборника:
  • С. 148—176. Бернштам А. Н. Эпоха возникновения киргизского эпоса «Манас». К происхождению имени «Манас».
  • С. 212—231. Юнусалиев Б. М. Киргизский героический эпос «Манас».
• Керимжанова Б. «Семетей» и «Сейтек». Фрунзе, 1961.
• Мусаев С. Эпос «Манас». Научно-популярный очерк. Фрунзе, 1979.
• Кыдырбаева Р. З. Генезис эпоса «Манас». Фрунзе, 1980.
• Кыдырбаева Р. З. Сказительское мастерство манасчи. Фрунзе, 1984.
• Кыдырбаева Р. З. Эпос «Манас». Генезис, поэтика, сказительство. Бишкек, 1996.
• Spirited Performance. The Manas Epic and Society in Kyrgyzstan. N. van der Heide, Amsterdam, 2008.

Компаративисты:

• Боура С. М. Героическая поэзия. / Пер. с англ. М., 2002. С. 143—147, 477—479, 485—487, 650—651 и др. места книги
• Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса. М., 1963. (2-е изд. 2004). С. 366—375
• Путилов Б. Н. Эпическое сказительство. М., 1997. С. 48-51.
• Райхл К. Тюркский эпос. / Пер. с англ. М., Вост. лит., 2008. С. 76-80, 88.

См. также

• Манкурт

Ссылки

• [www.eposmanas.ru Кыргызский эпос «Манас». Прозаический и стихотворные варианты эпической трилогии, текст эпоса на кыргызском языке]
• Б. М. Юнусалиев. [literatura.kg/articles/?aid=809 Кыргызский героический эпос «Манас». На сайте «Новая литература Кыргызстана»]
• [www.youtube.com/watch?v=cAKt48ogNt0&feature=related Эпос «Манас» в исполнении Саякбая Каралаева]
• [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1371634440 Ибраев К. Жусуп Мамай — последний великий кыргызский сказитель-манасчы из китайского Синьцзяна]

Отрывок, характеризующий Манас

– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.