Мангазейский уезд

Мангазе́йский уе́зд — административно-территориальное образование в России, сложившееся в 1601 году в составе Тобольского разряда. Охватывало территории от устья Оби до устья Енисея.

Центр — город Мангазея.

В 1610 году из-за района реки Сым (приток Енисея) вышел конфликт у мангазейских казаков с кетскими. На 1629 год в состав уезда входили следующие зимовья инородцев-самоедов (по данным ясачной книги): Хонтайское (Хонтангское) — при реке Хонтанге; Есейское — при озере Есей; Пясидское; Леденкин Шар; Верхотазское — при реке Таз; Худасейское — при реке Худасее; Туруханское — при реке Турухане; Имбацкое — при реке Енисее и речке Имбаке; Закаменное — при Енисее; Усть-Непское; Пайраково; Усть-Тетерское; Усть-Чуюнское. В 1638 году была основана Дыбчасская слобода.

В 1646 году ненцы фактически взяли город Мангазея в осаду.

В 1670 году в Новую Мангазею переводится из Мангазеи воеводское управление. В 1677 году Мангезейский уезд был отнесён к Енисейскому разряду. С 1724 года — в составе Енисейской провинции. В 1735 году Мангазейский уезд стал Новомангазейским уездом (с 1780 года — Туруханский уезд).

Воеводы

• Давыд Жеребцов (1605-1609)

Литература

• [archiv.72to.ru/images/data/image/atd_to.pdf Административно-территориальное деление Тюменской области (XVII—XX вв.)] / Под ред. В. П. Петровой. — Тюмень, 2003. — С. 17. — 304 с. — 1,000 экз. — ISBN 5-87591-025-9.
• Буцинский П. Н. К истории Сибири: Мангазея и мангазейский уезд (1601 г.—1645 г.) (рус.) // Записки Императорского Харьковского университета : журнал. — Харьков, 1893. — Вып. I. — С. 33-98.
• Газенвинкель К. Б. XI. Мангазея // [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=39463 Систематический перечень воевод, дьяков, письменных голов и подьячих с приписью в сибирских городах и главнейших острогах с их основания до начала XVIII века. К истории Сибири XVII в.]. — 1-е изд. — Тобольск: Тип. Губ. Правления, 1892. — С. 32-34. — 58 с.

Отрывок, характеризующий Мангазейский уезд

В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.