Мангазея

Исчезнувший город Мангазея Страна РоссияРоссия Регион Ямало-Ненецкий автономный округЯмало-Ненецкий автономный округ Координаты 66°41′36″ с. ш. 82°15′16″ в. д.66.69333° с. ш. 82.25444° в. д. / 66.69333; 82.25444    Основан 1600 Исчезнувший город с 1672

К:Населённые пункты, основанные в 1600 году

Мангазе́я — первый русский заполярный город XVII века в Сибири. Располагалась на севере Западной Сибири, на реке Таз в месте впадения в неё реки Мангазейки.

Предположительно, город-порт и торговая фактория Мангазея располагался на правом, более низком берегу глубокой судоходной реки Лососёвой при её впадении в Таз. Позднее Лососёвая была переименована в Мангазейку.

Краткое описание

Место, где располагался город, лежит в Западно-Сибирской низменности около 180 км вверх по течению реки Таз к югу от её впадения в Северный Ледовитый океан.

Название города, предположительно, происходит или от имени самодийского князя Маказея (Монгкаси), или от старинного названия реки Таз.

В памятнике древнерусской литературы «Сказание о человецех незнаемых на восточной стране и о языцех розных» конца XV — начала XVI века, встречающемся в рукописях с XVI по XVIII века и представляющем собой полуфантастическое описание 9 сибирских народов, живущих за «Югорской землей», сообщается:

«На восточной стороне, за Югорскою землею, над морем, живут люди Самоеды, зовомые молгонзеи. Яд их — мясо оленье да рыба, да межи собою друг друга ядят…»

В 1560 году английский дипломат и представитель Московской компании Антоний Дженкинсон, проникнув в присоединённое незадолго до этого к России Поволжье, сумел достичь Бухары. В 1562 году он опубликовал в Лондоне «Карту России, Московии и Тартарии», на которой указал уже название местности «Молгомзея».

По мнению историка Н. И. Никитина, название молгонзея восходит к коми-зырянскому молгон — «крайний, конечный» — и обозначает «окраинный народ».

После того как город был оставлен и прекратил своё существование, в местных языках городище теперь носит название «Тагаревы хард», что означает «Разломанный город».

История Мангазеи

XVI век и первое поселение

Ещё в XVI веке через ямальский волок поморы совершали свои походы в Обскую губу. В 1572 году на реке Таз возникает их первая торговая фактория — морской и речной порт.

Мангазея основана была по инициативе царской администрации — в качестве опорного пункта для продвижения русских вглубь Сибири и укреплённого центра сбора ясака.

В 1600 году по указу царя Бориса Годунова из Тобольска на реку Таз был отправлен отряд из 100 стрельцов и служилых казаков во главе с воеводой Мироном Шаховским и письменным головой Данилой Хрипуновым. В пути немногочисленный отряд подвергся вооруженному нападению «воровской самояди» — предположительно юраков или селькупов. Потеряв в бою около 30 человек, служилые люди сумели, однако, добраться до реки и заложить деревянный острог и церковь.

В следующем 1601 году из Тобольска, Сургута и Березова на помощь им отправлен был более крупный отряд в 200 человек служилых людей во главе с воеводами Василием Мосальским и Савлуком Пушкиным. Они помогли завершить возведение деревянного острога и основать посад. Строительство велось на правом, высоком берегу реки Таз, в 300 км от её устья.

В 1603 году в Мангазею послан был воеводой Федор Юрьевич Булгаков, основавший там гостиный двор и доставивший туда священника и церковную утварь.

В 1606 году в Мангазею прибыли новые воеводы Давыд Жеребцов и Курдюк Давыдов. Воеводская власть в крае была установлена окончательно.

XVII век. «Под государевой рукой»

В 1607 году начато было строительство городских крепостных укреплений — возведены Давыдовская, Ратиловская, Успенская, проезжая Спасская и Зубцовская башни. Четырёхстенный пятибашенный город сразу стал значительным экономическим центром.

В 1608 году в Мангазею регулярно доставлялся уже ясак не только местными племенами — самоедами (ненцами) и остяко-самоедами (селькупами) — но и проживавшими значительно южнее енисейскими остяками (кетами) и тунгусами (эвенками).

В 1612 году в Амстердаме голландский торговый агент Исаак Масса издал географический чертеж Мангазеи, на котором были показаны церкви, воеводский двор и хозяйственные постройки.

В 1616 году архангелогородцы, идя вдоль Мезенских и Пустозёрских берегов через Вайгачский пролив в Карское море, спустились по протекающей поперёк полуострова Ямал реке Мутной до озера Зелёного, откуда вышли в Обскую губу, проложив таким образом морской путь в Мангазею из Архангельска.

Однако в 1620 году — в начале правления Михаила Фёдоровича Романова — плавание «морским путём», через ямальский волок в Мангазею под страхом смертной казни было запрещено.

Есть несколько версий о причинах запрета:

1. Контролировать морской путь в Мангазею государству не представлялось возможным, в то время как все пути по Оби и её притокам были перекрыты таможенными постами, и невозможно было провезти ни одну шкурку соболя, не заплатив казне государственную пошлину;
2. Пользовались морским путём в основном поморы, подрывая таким образом, «монополию» купечества на пушнину;
3. Англичане и голландцы были чрезвычайно предприимчивыми нациями, имели богатый опыт морских плаваний и освоения новых земель — сырьевых рынков и рынков сбыта своей продукции; английский и голландский торговые и военные флота были лучшими в мире, профессиональная выучка матросов и капитанов флотов были очень высоки, а корабли прекрасно оснащены и вооружены; вслед за английскими и голландскими купцами неизбежно шла армия, а за нею — и администрация. Таким образом Сибирь могла стать английской или голландской колониями, как Северная Америка, Индия, Индонезия и другие. По обнаруженным в 1914 историком Любименко И. И. архивным документам хранящимся в английском спецхране, Англия планировала захват земель и установление своего протектората в Мангазее и сопредельных территориях^{[неавторитетный источник? 2740 дней]}. Московская власть и богатое купеческое сословие, справедливо опасались проникновения Англии и Голландии в русские владения на Севере и, закрытием морского пути, купировали проблему потери своего влияния и территории.

«Исчезновение» Мангазеи

Закрытие морского пути привело к тому, что английские, голландские, а также большая часть русских купцов перестали торговать в Мангазее, это привело к экономическому упадку города. После очередного пожара город не смог оправиться и Мангазея исчезла: вначале как город, порт и торговая фактория, а затем и как историческое и географическое понятие. Глухие отзвуки о существовании в древности «златокипящей Мангазеи» остались в преданиях, легендах, устном творчестве и немногочисленных документах, похороненных в архивах. Историки и географы долгое время не проявляли никакого интереса к легендарному сибирскому городу. В культурном, историческом и географическом аспектах Мангазея повторила судьбу гомеровской Трои: с течением времени Мангазею стали считать легендарным городом — никогда не существовавшим на самом деле и, видимо, просто выдуманным и опоэтизированным в народной памяти и культуре национального фольклора.

Материальные и документальные свидетельства существования Мангазеи

В 1940—1941 годах экспедиция на советском гидрографическом судне «Норд» обнаружила на о-вах Фаддея и в заливе Симса на восточном побережье полуострова Таймыр остатки зимовья русских землепроходцев и предметы начала XVII века. Дальнейшие исследования находок, в том числе человеческих останков, проведенные археологами во главе с А. П. Окладниковым, позволили заключить, что около 1618 года русские мореходы под предводительством Акакия Мурманца сумели обогнуть полуостров Таймыр, попав в море Лаптевых северным морским путём.

В 1956 году известный полярный исследователь и историк географических открытий М. И. Белов предложил руководителем безвестной экспедиции считать мангазейского жителя Ивана Толстоухова.

Известный голландский географ Николаас Витсен в книге «Северная и Восточная Тартария» — первом европейском труде о Сибири, изданном в 1692 году в Амстердаме, — ссылаясь на сведения, полученные от тобольского наместника А. П. Головина, сообщает, что в 1680-х годах из Туруханска вниз по Енисею «вышли в море 60 человек», чтобы оттуда направиться к Лене и «обогнуть Ледяной мыс». Никто из них назад не вернулся. Витсену было известно, что этот поход возглавлял «Иван, у которого прозвище Толстое Ухо, сын видного русского дворянина».

В вахтенном журнале бота «Оби-Почталион», плававшего у берегов Таймыра в XVIII веке, в июле 1738 года была сделана следующая запись:

Паренаго репортовал: «написано на кресте: 7195 год. Ставил оный крест мангазейский человек Иван Толстоухов».

Надпись на кресте означала, что Иван Толстоухов поставил его в 1687 году.

По мнению М. И. Белова, экспедиция Толстоухова, покинув зимовье Крестовское, продолжала путь на север, затем, обогнув Северо-Восточный мыс, двигалась вдоль западного берега Таймыра и в следующем году достигла Пясинского залива. В северной части залива Толстоухов соорудил зимовье и провел там ещё одну зиму. Это зимовье обнаружил летом 1740 года Фёдор Минин, который нанёс толстоуховское зимовье на составленную им карту, которую отослал в Петербург в Адмиралтейств-коллегию.

Оказавшийся среди вещей русской экспедиции нож с надписью «Акакий Муромец» даёт основание предположить, что он принадлежал одному из тех Муромцев, которые таинственно исчезли из списков Енисейского уезда как раз в 1680-х годах, когда Иван Толстоухов двигался к северной части Таймыра. Вполне возможно, — утверждает М. И. Белов, — что Акакий Муромец шёл вместе с Толстоуховым и вместе с ним погиб на Таймыре.

«Златокипящая» Мангазея и её роль в российской истории и культуре

Раскопками установлено, что Мангазея состояла из кремля-детинца с внутренними постройками (воеводский двор, съезжая изба, соборная церковь, тюрьма) и посада, делившегося на торговую половину (гостиный двор, таможня, купеческие дома, 3 церкви и часовня) и ремесленную (80—100 жилых домов, литейные мастерские, кузницы и др.). Всего в городе было четыре улицы и свыше 200 жилых домов.

В городе, кроме казаков, стояла сотня стрельцов с пушками. Мангазея ведала всеми «тазовскими и нижнеенисейскими инородцами» — главным образом ненцами и селькупами — которые уплачивали наложенный на них «государев ясак» пушниной в казну «Большого Белого Царя», который, в свою очередь, обязался защищать местные племена и народы от воинственных соседей и разрешать внутриплеменные споры и конфликты.

Русские «купеческие людишки» вели меновую торговлю с окружающим местным населением: выменивали меха, особенно соболиные, сами промышляли соболя, занимались также рыболовством, скотоводством, судоходством, ремёслами — литейным, косторезным и другими.

О богатстве города ходили легенды, за Мангазеей прочно закрепилось прозвание «златокипящая»; это был чрезвычайно богатый торгово-купеческий город, где товары и золото находились в большом по объёму и быстром по времени осуществления сделок торговом обороте, приносившим баснословные прибыли. Только за период 1630-1637 годов — время для Мангазеи далеко не лучшее — отсюда было вывезено около полумиллиона шкурок соболей. Торговые связи сибирского города выходили далеко за пределы России: через поморские города Европейского Севера России он был связан с крупными компаниями Западной Европы. Массы крестьян различных категорий, представители крупнейших торговых домов — именитых «гостей», как тогда называли купцов, Усовых, Ревякиных, Федотовых, Гусельниковых, Босовых и других — впервые объявились именно в Мангазее.

Во времена расцвета города в первой трети XVII века здесь скапливалось до 2 тыс. купцов и промышленников.

После пожара 1619 года и ввиду неимоверных трудностей по доставке в город провианта и прочих запасов, а также вследствие уменьшения поголовья пушных зверей в Тазовском крае и основания Туруханска и Енисейска, влияние Мангазеи стало уменьшаться.

В 1630-1631 годах между мангазейскими воеводами Кокаревым и Палицыным разгорелась вражда, город и уезд лихорадило от этой распри, которая доходила до вооружённых столкновений. Нормальная жизнь населения была нарушена, воеводское «двоевластие» причиняло очевидный ущерб государственным интересам. И мангазейский «мир» в этой обстановке взял на себя функции управления. Мангазейцы составили коллективную «одиначную запись», в которой объявили о своей решимости укротить распрю воевод, пресекать их действия, нарушающие порядок и нормальную жизнь населения: чтобы воеводы «впредь со всяким оружием ходить не велели, и меж собою убийства не учинили, и над… городом и …казною никакие порухи и худа не делали». Свои подписи под этим документом поставили более 250 человек. Участники «одиначной записи» обязались «стоять и говорить друг за друга накрепко, бесстрашно». Жители проявили не только единство и сплоченность, но и острое чувство государственного порядка. «Мир» выступал в качестве ответственного за все происходящее и против воцарившейся в Мангазее анархии воеводского несогласия. Однако второй большой пожар в 1642 году привёл к быстрой деградации города, который окончательно запустел в 1662 году.

В 1672 году вышел официальный указ царя Алексея Михайловича об упразднении города. Окончательно Мангазея была оставлена в 1677 году, а её гарнизон был переведён на Енисей — в Туруханское зимовье.

Новая Мангазея — Туруханск

В 1607 в устье Нижней Тунгуски было срублено Туруханское зимовье. В 1672 здесь был заложен русский город — Новая Мангазея. С 1780-х годов Новая Мангазея уже называется Туруханском и числится в Томской губернии. Позднее поселение называется уже Старотуруханском. Сегодня города не существует, и на его месте находится село Старотуруханск.

История изучения

Планомерное научное изучение Мангазеи началось в 1862—1863 годах, когда экспедиция Ю. И. Кушелевского на шхуне «Таз» прибыла на эти земли, чтобы установить границы средневекового городища. Хотя экспедиции и не удалось полностью решить свою задачу, ею было более-менее точно определено место будущих раскопок.

Первым, кто обнаружил, задокументировал точное местоположение заброшенного города и сделал краткое его описание, был российский путешественник В. О. Маркграф. В 1900 году, совершая поездку по рекам Енисею, Оби и Уралу, он обследовал городище и отписал о своей находке в Российское географическое общество. Следующая попытка исследовать легендарный город была предпринята в 1914 году томским биологом И. Н. Шутовым, который также обследовал городище и собрал небольшую коллекцию из обнаруженных на поверхности предметов.

В ходе более планомерных советских экспедиций 1927 и 1946 годов был детально изучен рельеф городища и составлен его первый план. Исследования 1946 года проводил российский археолог В. Н. Чернецов, но раскопки осуществлялись недолго и в сентябре были свёрнуты.

Летом 1964 года Мангазею посетила группа энтузиастов, в которую входил писатель Борис Лиханов. В последующие несколько лет эти экспедиции продолжались и обнаружили в окрестностях бывшей Мангазеи следы древних поселений.

Полномасштабное научно-археологическое изучение Мангазеи началось летом 1968 года с прибытия на место комплексной историко-археологической и физико-географической экспедиции АН СССР. В 1968—1970 годах, затем — в 1973 году здесь проводились археологические исследования под руководством профессора, доктора исторических наук М. И. Белова.

Летом 1967 года путешественник и потомственный помор Дмитрий Буторин и писатель Михаил Скороходов повторили на карбасе «Щелья» торговый путь купцов XVII века (т. н. «Мангазейский ход») из Архангельска в Мангазею.

См. также

• Василий Мангазейский — сибирский первомученик
• Новая Мангазея
• Зашиверск
• Присоединение Сибири к Российскому государству
• Пустозёрск

Литература

Книги

• Белов М. И. Раскопки «златокипящей» Мангазеи. Публичные лекции, прочитанные в лектории им. Ю. М. Шокальского. — Л.: Изд-во Географического общества СССР, 1970. — 40 с.
• Белов М. И. По следам полярных экспедиций. — Л.: Гидрометеоиздат, 1977. — 144 с.: ил[www.polarpost.ru/Library/Belov-Po_sledam/text-po_sledam_expediciy-02.html].
• Белов М. И. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI—XVII вв. — Ч. 1-2. — М., 1981.
• Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. Мангазейский морской ход. — Ч.1. — Л., 1980. — 163 с.
• Бычков А. А. «Исконно русская земля Сибирь». — М.: Олимп: АСТ: Астрель, 2006. — 318 с. — (Историческая библиотека). — ISBN 5-271-14047-4.
• Визе В. Ю. [www.emaproject.com/lib_about.html?id=pb00001577&query=%D0%92%D0%B8%D0%B7%D0%B5 История исследования Советской Арктики. Карское и Баренцово моря]. — 3-е изд. — Архангельск: Севкрайгиз, 1935. — 250 с. — 15 000 экз.
• Дьяконов М. А. Путешествия в полярные страны. — Л.: Изд-во Всесоюзного Арктического ин-та, 1933. — 208 с. — (Полярная библиотека).
• Дьяконов М. А. История экспедиций в полярные страны. — Архангельск: Архангельское обл. изд-во, 1938. — 487 с.
• Елегечев И.З. Мангазея: Роман. – Воронеж, 1982.
• Житков Б. М. [www.emaproject.com/lib_about.html?id=pb00002586 Город Мангазея и торговый путь через Ямал]. — М.: Унив. тип., 1903. — 15 с.
• Кушелевский Ю. И. Северный полюс и земля Ялмал. Путевые записки. — СПб.: Тип. М. В. Д., 1868. — 155 с.
• Никитин Н. И. Сибирская эпопея XVII века: Начало освоения Сибири русскими людьми. — М.: Наука, 1987. — 173 с.
• Никитин Н. И. Освоение Сибири в XVII веке. — М.: Просвещение, 1990. — 144 с. — ISBN 5-09-002832-X.
• Обручев С. В. Таинственные истории. — М. Мысль, 1973. — 108 с.
• Пасецкий В. М.. Арктические путешествия россиян. — М.: Мысль, 1974. — 230 с.: ил.
• Пасецкий В. М. Русские открытия в Арктике. — Часть 1. — СПб.: Адмиралтейство, 2000. — 606 с.: ил. — (Золотое наследие России).
• Ципоруха М. И. Покорение Сибири. От Ермака до Беринга. — М.: Вече, 2013. — 368 с. — (Моя Сибирь). — ISBN 978-5-4444-1008-0.

Статьи

• Бахрушин С. В. Мангазейская мирская община в XVII в. // Бахрушин С. В. Научные труды. Т. III. М.: Изд-во АН СССР, 1955.
• Белов М. И. Пинежский летописец о разведочном походе поморов в Мангазею (конец XVI в.) //Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. — Л., 1972. — С. 279—285.
• Буцинский П. Н. К истории Сибири: Мангазея и мангазейский уезд (1601 г.—1645 г.) (рус.) // Записки Императорского Харьковского университета : журнал. — Харьков, 1893. — Вып. I. — С. 33-98.
• Вершинин Е. В. О соотнесении данных письменных источников и археологии при раскопках Мангазеи //Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2004 г., г. Тобольск). — Тобольск, 2004. — С. 14-18.
• Визгалов Г. П. Русское посадское домостроение на севере Западной Сибири в XVII веке (по материалам новых исследований Мангазеи) //Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2004 г., г. Тобольск). — Тобольск, 2004. — С. 19-25.
• Косинцев П. А., Лобанова Т. В., Визгалов Г. П. Историко-экологические исследования в Мангазее //Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2004 г., г. Тобольск). — Тобольск, 2004. — С. 36-39.
• Кочедамов В. И. Город Мангазея // Известия высших учебных заведений. Строительство и архитектура, 1969, № 2, С. 82-88. [www.russianlaw.net/files/art/kochedamov/mangazeya.pdf Электронное репринтное издание].
• Липатов В. М. Легенды и быль о Василии Мангазейском //Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2004 г., г. Тобольск). — Тобольск, 2004. — С. 40-43.
• Пархимович С. Г. Магические строительные обряды в Мангазее //Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2004 г., г. Тобольск). — Тобольск, 2004. — С. 47-53.
• Пархимович С. Г. Новые исследования Мангазейского городища //Земля Тюменская: Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея: 2005. — Вып. 19. — Тюмень, 2006. — С. 159—167. — ISBN 5-88081-556-0
• Солодкин Я. Г. [ostrog.ucoz.ru/publ/voevody_i_pismennye_golovy_mangazei_pervoj_poloviny_xvii_veka_novye_materialy/22-1-0-118 Воеводы и письменные головы Мангазеи первой половины XVII века (Новые материалы)] //Западная Сибирь: история и современность: Краеведческие записки. — Вып. 4. — Тюмень, 2001. — С. 16-19.
• Полетаев А. В. [ostrog.ucoz.ru/news/mangazejskaja_ssylka_v_xvii_v/2012-10-18-875 Мангазейская ссылка в XVII в.]
• Полетаев А. В. [ostrog.ucoz.ru/news/osen_mangazei_dva_dokumenta_po_istorii_staroj_mangazei/2012-10-23-877 Осень Мангазеи (Два документа по истории «старой» Мангазеи)]
• Ополовников А. В., Крадин Н. П. [ostrog.ucoz.ru/publ/steny_i_bashni_mangazei/205-1-0-346 Стены и башни Мангазеи]
• Portal R. [zaimka.ru/portal-russkie-v-sibiri/ La Russes en Sibérie au XVII siècle] // Revue d’histoire moderne et contemporaine. 1958. Janvier-Mars. P. 5-38. Рус. пер.: Порталь Роже. Русские в Сибири в XVII веке.

Ссылки

• [www.mvk-yamal.ru/yamal/storiya/mangazeya «Златокипящая» Мангазея] (статья на сайте Ямало-Ненецкого окружного музейно-выставочного комплекса им. И. С. Шемановского)
• [wordweb.ru/2007/12/05/zlatokipjashhaja-mangazeja.html «Златокипящая» Мангазея] (статья на сайте «История в историях»)
• [www.ruschudo.ru/miracles/333/ Чудеса России: Мангазея]
• [ostrog.ucoz.ru/news/k_istorii_sibiri_mangazeja_i_mangazejskij_uezd_1601_g_1645_g/2010-11-18-520 П. Н. Буцинский К истории Сибири. Мангазея и мангазейский уезд (1601 г.—1645 г.)]
• [ostrog.ucoz.ru/news/rospisnoj_spisok_goroda_mangazei_1625_1626g/2011-07-25-598 Росписной список города Мангазеи. 1625—1626 г.]
• [pravfilms.ru/load/filmy/dokumentalnoe_kino/film_quot_dalnij_svet_mangazei_quot_smotret/2-1-0-386 Документальный фильм «Дальний свет Мангазеи»]
• [topwar.ru/79135-mangazeya-pervyy-opyt-arkticheskoy-alternativy.html «Мангазея — первый опыт арктической альтернативы»]

Отрывок, характеризующий Мангазея

– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.