Манджера
| Город
Манджера
Mandurah
|
Манджера (англ. Mandurah) — второй по величине город австралийского штата Западная Австралия, расположенный примерно в 72 км к югу от Перта. Согласно переписи 2006 года, в городе проживало 67 813 человек[1].
Содержание
Климат
| Климат Манджера | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средний максимум, °C | 30,4 | 30,8 | 28,6 | 25,4 | 21,7 | 18,9 | 17,9 | 18,1 | 19,3 | 22,0 | 25,4 | 28,8 | 23,9 |
| Средний минимум, °C | 17,2 | 17,1 | 15,8 | 13,9 | 11,2 | 9,7 | 9,0 | 9,1 | 9,9 | 10,7 | 13,6 | 15,5 | 12,7 |
| Источник: www.bom.gov.au/climate/averages/tables/cw_009887.shtml | |||||||||||||
История
Коренными жителями местности, на которой располагается современный город, являются представители австралийских аборигенов. Традиционное же название этой местности — «Mandjoogoordap», которое переводится с одного из австралийских языков как «место встречи сердец»[2].
Активная колонизация региона европейцами началась в XIX веке и связана с именем английского колонизатора Томаса Пила (англ. Thomas Peel), который обосновался вместе с большой группой поселенцев в районе современной Манджеры в конце 1829—начале 1830 года. После его смерти в 1865 году городок продолжал развиваться, а основным занятием его местных жителей было рыболовство и садоводство. Кроме того, был построен консервный завод. Со строительством качественных дорог, связавших город с другими населёнными пунктами Западной Австралии (в том числе Пертом) и улучшением транспортной доступности, Манджера стала более привлекательным городком. Это способствовало развитию в регионе туризма, а сама Манджера стала излюбленным местом отдыха для отпускников. После того, как в начале XX века в городке прекратили своё существование консервный завод и лесопилка, туризм окончательно закрепился в качестве основной отрасли. При этом численность постоянного населения на тот момент оценивалась всего в 150 человек[2].
Вплоть до 1949 года Манджера находилась под контролем управления шоссейных дорог Мюррея, которое располагалось в Пинджаре. Однако ввиду географической удалённости и активного развития города местным населением было принято решение о проведении референдума, на котором было одобрено предложение о выходе из подчинения управлению Мюррея. Уже к середине 1949 года было сформировано управление шоссейных дорог Манджеры. Тем не менее деятельность управления не отличалась особой эффективностью, и впоследствии управление было распущено. Вместо него в июле 1956 года был назначен специальный уполномоченный, который по сути стал руководить городом. Тем не менее уже 26 апреля 1960 года управление возобновило свою деятельность, а 1 июля 1961 года в соответствии с новым законом о местном самоуправлении был сформирован совет графства Манджера (англ. Mandurah Shire Council)[2].
В течение 1970-х—1980-х годов Манджера активно развивалась, а численность населения росла. 1 июля 1987 года Манджера получила статус «тауна» (англ. Town), а 14 апреля 1990 года — статус «сити» (англ. City). В настоящее время Манджера является одним из крупнейших курортных центров Западной Австралии.
Население
По данным переписи населения 2006 года, в городе проживало 67 813 человек[1]. Показатели по половым категориям в городе были следующие: 33 261 мужчина и 34 552 женщины. Показатели по возрастным категориям: 5,9 % жителей до 4 лет, 14,3 % жителей от 5 до 14 лет, 11,2 % жителей от 15 до 24 лет, 36,6 % жителей от 25 до 54 лет, 32 % жителей старше 55 лет. Средний возраст составлял 41 год[1].
Национальный состав населения был 70 % австралийцев, 11,9 % англичан, 2,2 % новозеландцев, 1,3 % шотландцев, 0,7 % южноафриканцы, 0,7 % голландцев[1]. Доля жителей, родившихся за рубежом, составляла 21,9 %. Основным языком общения в городе (90,5 %) был английский язык. По религиозному составу: доля англиканцев составляла 28,4 %, атеистов — 23,7 %, католиков — 18,5 %, членов Объединённой церкви — 4,2 %[1].
Доля семей, в которых были дети, составляла 38,2 % жителей; доля бездетных семей — 47,2 %; доля неполных семей с хотя бы одним родителем — 13,8 %. Домашние хозяйства из одной семьи составляли 70 % всех домашних хозяйств Манджеры.
Средний еженедельный доход на человека старше 15 лет — AUD$ 395. Уровень безработицы в Манджере в 2006 году составлял 5,2 %[1].
Галерея
- Silver Sands Mandurah.jpg
Силвер-Сэндс (пригород Манджеры).
- Australian Sailing Museum, Mandurah, Western Australia.JPG
Австралийский музей мореходства.
- DawesvilleChannel from bridge 2007.jpg
Канал Дауэсвилл.
- Mandurah Foreshore 1.jpg
Побережье.
- Mandurah house.jpg
Типичный австралийский курортный домик.
- Mandurah Ocean Marina-02.jpg
Ocean Marina.
Напишите отзыв о статье "Манджера"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.censusdata.abs.gov.au/ABSNavigation/prenav/LocationSearch?collection=Census&period=2006&areacode=UCL516800&producttype=QuickStats&breadcrumb=PL&action=401 2006 Census QuickStats : Mandurah (Urban Centre/Locality)] (англ.). Australian Bureau of Statistics. Проверено 9 июня 2011. [www.webcitation.org/5zJvYOWIU Архивировано из первоисточника 9 июня 2011].
- ↑ 1 2 3 [www.mandurah.wa.gov.au/history.htm City's History] (англ.). City of Mandurah. Проверено 9 июня 2011. [www.webcitation.org/5zJubhWqf Архивировано из первоисточника 9 июня 2011].
Отрывок, характеризующий Манджера
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
