Мандриково
Посёлок
Мандриково
Показать/скрыть карты
|
Ма́ндриково — заброшенный посёлок золотодобытчиков в пределах Билибинского района Чукотского АО России.
Назван в честь первого председателя Анадырского ревкома, расстрелянного в этих местах белогвардейцами.
Расположен на берегу реки Омолон на границе округа с Магаданской областью, расстояние до окружного центра — 870 км.
Основан в 23 сентября 1966 года в целях разработки россыпных месторождений Иннахского золотоносного узла[1] как прииск «Омолон», а 24 апреля 1968 года был переименован в прииск им. Мандрикова[2], который вошёл в состав Билибинского ГОКа.
В связи с истощением месторождения прииск был закрыт, вместе с ним ликвидирован и посёлок[3].
Улицы посёлка:[4]: Геологическая, Горняков, Зелёная, Иннахская, Новосёлов, Почтовая.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мандриково"
Примечания
- ↑ [tfi.chukotnet.ru/Public/Neznan/gordis.htm Чукотский филиал ФГУ «ТФГИ по Дальневосточному федеральному округу»]
- ↑ Н. Н. Диков. История Чукотки с древнейших времён до наших дней. — М.: «Мысль», 1989. — С. 462. — 492 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00275-9.
- ↑ [www.lawmix.ru/pprf/82423/ Постановление Правительства РФ от 21.04.1995 № 396 «О мерах социальной защиты населения поселка Мандриково Билибинского района Чукотского автономного округа, связанных с ликвидацией прииска имени Мандрикова Билибинского горно-обогатительного комбината»]
- ↑ [www.gosspravka.ru/87/003/000011.html Система «Налоговая справка»]
Источники
- [wikimapia.org/17130142/ru/Посёлок-Мандриково Мандриково]
|
Отрывок, характеризующий Мандриково
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.