Манига, Лесли
| Лесли Манига Leslie Manigat<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 7 февраля — 20 июня 1988 года | |||
| Предшественник: | Жан-Клод Дювалье переходный период | ||
| Преемник: | Анри Намфи | ||
| Рождение: | 16 августа 1930 Порт-о-Пренс, Гаити | ||
| Смерть: | 27 июня 2014 (83 года) Порт-о-Пренс, Гаити | ||
| Супруга: | Мирланд Манига | ||
Лесли Франсуа Сен Рок Манига (фр. Leslie François Saint Roc Manigat; 16 августа 1930, Порт-о-Пренс, Гаити — 27 июня 2014, там же) — 35-й Президент Республики Гаити, избранный во время выборов 7 февраля 1988 года, однако вскоре в том же году был свергнут предыдущим Президентом, генерал-лейтенантом Анри Намфи.
Биография
Родился в семье матери-педагога и отца-политика. Манига был самым младшим из четырёх детей. Его дед Франсуа Манига был известным генералом и политиком, в конце XIX века был кандидатом в Президенты Гаити.
Окончив институт, преподавал в школе математику и впоследствии получил степень по философии в Сорбонне. После завершения своего исследования, он вступил в 1953 году в качестве наемных работников на службе в Министерстве иностранных дел Гаити. В 1958 году он поддержал нового президента Франсуа Дювалье и стал первым директором школы международных исследований при Университете Гаити. Однако, Дювалье в 1960 году обвинил его в подготовке студенческого протеста, за что был посажен в тюремное заключение, а вскоре после этого был изгнан из страны вплоть до смерти Дювалье.
Семья
Жена, Мирланд Манига, — лидер гаитянской оппозиции в конце 2000-х и кандидат в президенты на выборах 2010-11 годов.
Напишите отзыв о статье "Манига, Лесли"
Ссылки
- [haiti.uhhp.com/important_dates/important_dates15.html Important Dates in Haïti’s History]
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Манига, Лесли
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
