Манизер, Матвей Генрихович

Матвей Генрихович Манизер
Жанр:	скульптор
Стиль:	социалистический реализм
Награды:
Звания:
Премии:

Матве́й Ге́нрихович Ма́низер (1891—1966) — советский скульптор. Народный художник СССР (1958). Вице-президент АХ СССР (1947—1966). Лауреат трёх Сталинских премий (1941, 1943, 1950). М. Г. Манизер создал ряд произведений, ставших классикой социалистического реализма. Автор посмертной маски Сталина.

Биография

Матвей Манизер родился 5 (17 марта) 1891 года в Санкт-Петербурге в семье известного художника Генриха Манизера. Брат Г. Г. Манизера.

В 1908—1909 годах учился в Центральном училище технического рисования имени А. Л. Штиглица, в 1909—1911 годах — в Рисовальной школе Общества передвижных выставок, в 1911—1916 годах — в Академии художеств. С 1921 года — на преподавательской работе.

С 1926 года — член АХРР. В 1937—1941 — председатель правления ЛО СХ РСФСР. Действительный член и вице-президент АХ СССР (с 1947 года). Член ВКП(б) c 1941 года.

Создал ряд памятников монументальной скульптуры, в том числе Т. Г. Шевченко в Харькове (1935) и Киеве (1938), В. Володарскому на проспекте Обуховской Обороны, «Жертвам 9 января 1905 года» на кладбище Памяти жертв 9-го января (бывшем Преображенском православном), Д. И. Менделееву во дворе Технологического института на Московском проспекте, памятник В. И. Ленину в Петрозаводске (арх. Ильин Л. А.), В. И. Ленину (1925), В. И. Чапаеву (1932) и В. В. Куйбышеву (1938) в Самаре, В. И. Ленину перед Домом правительства в Минске (1934 г.), В. И. Ленину в Ульяновске (1940), И. П. Павлову в Рязани (1949); статуя Зои Космодемьянской в Третьяковской галерее (1942), барельеф Пушкина на месте его последней дуэли, барельеф «Рабочий» на здании Петровского пассажа в Москве.

К числу наиболее известных работ Манизера относится скульптура «Дискобол», история которой восходит, по воспоминаниям автора, к серии работ «на физкультурные темы», выполненной в 1926 году совместно с Е. А. Янсон-Манизер и Т. С. Кирпичниковой:

«Эти сравнительно небольшие вещи впоследствии получили распространение в бронзовых и цинковых отливках завода „Красный Выборжец“, предназначенных для призов. Одна из этих фигурок, попав в Харьков, послужила поводом к заказу большой фигуры „Дискобол“, которую я выполнил в 1927 году. Бронзовые отливки её находятся в Харькове и в Парках Культуры и Отдыха в Ленинграде и в Москве»

— М. Г. Манизер

Памятник В.И. Ленину в Лютерштадт-Айслебен	Скульптурная группа «Партизаны» в вестибюле станции метро Партизанская

С 1941 года жил в Москве. В 40-е годы скульптором была выполнена статуя А. С. Пушкина для нового здания вокзала в городе Пушкин (станция Детское село).

Большие монументальные работы Манизер осуществил для Московского метрополитена. Наиболее известна станция «Площадь Революции» (1936—1939), где в низких углах арочных проходов размещены большие фигуры с атрибутами различных родов деятельности — пограничник с собакой, птичница с курицей, молодой рабочий с шестеренкой и т. д. В 1943 году передал присуждённую ему Сталинскую премию суммой 100 000 рублей в Фонд обороны.

Матвей Генрихович Манизер скончался 20 декабря 1966 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 6).

Сочинения

• Скульптор о своей работе, том 1-2, Москва, Ленинград, 1940—52.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1941) — за памятник В. И. Ленину в Ульяновске (1940)
• Сталинская премия первой степени (1943) — за скульптуру «Зоя Космодемьянская» (1942)
• Сталинская премия второй степени (1950) — за памятник академику И. П. Павлову в Рязани (1949)
• Народный художник РСФСР (16 ноября 1943)
• Народный художник СССР (1958)
• орден Ленина
• орден Красной Звезды
• медали

Ученики

• Кузнецов, Ксанфий Андреевич
• Першудчев, Иван Гаврилович
• Гликман, Гавриил Давидович

Семья

• отец — Манизер, Генрих Матвеевич (1847—1925) — русский художник
• брат — Манизер, Генрих Генрихович (1889—1917) — русский этнограф и языковед. Основные труды по этнографии и языкам индейцев Юж. Америки, собрал богатые этнографические коллекции.
• жена — Янсон-Манизер, Елена Александровна (1890—1971) — советский художник и скульптор.
• сын — Гуго — советский художник.

Память

• В честь скульптора назван завод художественного литья «Монументскульптура» (Санкт-Петербург, Расстанный проезд, 1).
• В 1965 году на киностудии «Центрнаучфильм» был создан фильм-портрет «Призвание скульптора» о Манизере (режиссёр Томберг, Владимир Эрнестович).

См. также

• Изобразительное искусство Ленинграда

Ссылки

• [www.artonline.ru/encyclopedia/387 Манизер Матвей Генрихович. Биография и творчество художника на Artonline.ru]
• [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/izobrazitelnoe_iskusstvo/MANIZER_MATVE_GENRIHOVICH.html Краткая биография в онлайн-энциклопедии «Кругосвет»]
• Манизер Матвей Генрихович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Манизер, Матвей Генрихович

– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.