Маний Ювентий Тална
| Маний Ювентий Тална |
Маний Ювентий Тална или Марк Ювентий Тална (лат. Manius Iuventius Thalna; умер в 163 году до н. э.) — древнеримский политический деятель из плебейского рода Ювентиев, консул 163 года до н. э.
Маний Ювентий был сыном Тита Ювентия Талны, претора 194 года до н. э. В 170 году до н. э. он был народным трибуном и вместе со своим коллегой Гнеем Ауфидием обвинил в злоупотреблениях претора предыдущего года Гая Лукреция Галла. Лукреций был осуждён и приговорён к выплате огромного штрафа[1].
В 167 году Маний Ювентий стал претором по делам иноземцев. Он попытался развязать войну с Родосом, чтобы возглавить в ней римский флот, и обратился для этого к народному собранию, но встретил противодействие со стороны трибунов и сената. Война так и не была объявлена[2].
В 163 году до н. э. Маний Ювентий получил консульство — первым из своего рода. Его коллегой стал Тиберий Семпроний Гракх, тоже плебей, что для той эпохи было редкостью[3]. Тална был отправлен на Корсику[4] для борьбы с местными племенами, периодически восстававшими против Рима. Переход командования к консулу указывает на серьёзность сложившегося на этом острове положения, но какие-либо подробности неизвестны[5].
Ювентий смог подчинить жителей острова, и в Риме даже назначили по этому случаю благодарственный молебен. Консул получил извещение об этом во время принесения им жертв богам и, читая письмо, упал перед жертвенником и скончался. Античные авторы считали причиной такой смерти радость[4][6].
Напишите отзыв о статье "Маний Ювентий Тална"
Примечания
- ↑ Тит Ливий. История Рима от основания города XLIII, 8.
- ↑ Тит Ливий, XLV, 21; 25.
- ↑ Friedrich Münzer. Iuventius 30. // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft (RE). Band X.2. Stuttgart, 1919. S. 1372.
- ↑ 1 2 Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения IX, 12, 3.
- ↑ Stephen L. Dyson. The Creation of the Roman Frontier. Princeton, 1985. S. 267.
- ↑ Плиний Старший. Естественная история VII, 182.
Отрывок, характеризующий Маний Ювентий Тална
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
