Маниковский, Алексей Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Алексе́й Алексе́евич Манико́вский (13 (25) марта 1865 — январь 1920, Туркестан) — генерал от артиллерии (1916 год). Временно управляющий военным министерством Временного правительства (1917). Начальник Артиллерийского управления и Управления снабжения Рабоче-крестьянской красной армии (РККА).





Образование

Окончил Тифлисский кадетский корпус (1883), Михайловское артиллерийское училище (1886), Михайловскую артиллерийскую академию (1891), Офицерскую артиллерийскую школу (1898).

Артиллерийский офицер

После окончания академии два года служил на Ижевском оружейном заводе.

  • С 28 августа 1900 года — заведующий практической частью Усть-Двинской крепостной артиллерии.
  • С 4 апреля 1901 года — заведующий практической частью Либавской крепостной артиллерии; одновременно с 7 июля 1904 заведовал обучающимися в крепостном отделе Офицерской артиллерийской школы.
  • С 2 ноября 1904 года — штаб-офицер для делопроизводства и поручений управления инспектора артиллерии 2-й Маньчжурской армии. В этой должности участвовал в русско-японской войне.
  • С 9 февраля 1906 года — командир Усть-Двинской крепостной артиллерии.
  • С 25 сентября 1906 (или с 1911 года) — командир Кронштадтской крепостной артиллерии.
  • В 1913 году был произведён в генерал-лейтенанты.
  • С 23 марта 1914 года — комендант Кронштадтской крепости и главный руководитель оборонительных работ в Кронштадте.

Специалист в области береговой артиллерии, автор ряда трудов по теории и практике её стрельбы.

Начальник ГАУ

В первой половине 1915 года деятельность Главного артиллерийского управления (ГАУ) была подвергнута резкой критике за неспособность восполнить нехватку снарядов (так называемый «снарядный голод»), которая угрожала боеспособности русской армии. В этой кризисной ситуации 24 мая (9 июня) 1915 генерал Маниковский был назначен начальником ГАУ.

Заменён же был Сухомлинов либеральным Поливановым и честным Шуваевым, а Сергей, хотя и великий князь, — таким славным русским человеком, как Маниковский.

Игнатьев А. А. [militera.lib.ru/memo/russian/ignatyev_aa/42.html Пятьдесят лет в строю. Книга IV, глава 12]. — М.: Воениздат, 1986. — С. 626. — ISBN 5-203-00055-7.

Проявил себя энергичным руководителем, смог наладить производство боеприпасов и к 1917 году полностью удовлетворить нужды фронта. При нём как расширялись существующие военные производства — оружейные, артиллерийские, снарядные, пороховые — так и развернулось строительство новых заводов. С фронта были отозваны квалифицированные специалисты в области артиллерии, которые включились в работу под руководством Маниковского. Деятельность ГАУ способствовала тому, что в 1917 русское военное командование смогло запланировать масштабное наступление, которое не состоялось из-за начавшегося после Февральской революции развала армии.

Один из сотрудников Маниковского, выдающийся оружейник В. Г. Фёдоров вспоминал:

Маниковский обладал всеми — буквально всеми — качествами для идеального начальника, колоссальной кипучей энергией и исключительными способностями. Он брал все решения на одного себя, с маху разрубал все встречавшиеся препятствия своими быстрыми и энергичными приказами… Далёкое предвидение, способность быстро разбираться во всяком запутанном деле, смелость в решениях и привлечение к себе всех сотрудников сердечностью и прямотой своего к ним отношения — были основными качествами этого выдающегося человека. Его любимыми словами было изречение: «Промедление смерти подобно!» Вообще, он говорил мало, хотя и был выдающимся оратором — его выступления отличались необыкновенным энтузиазмом и горячим призывом к присутствующим.

Считал, что приоритет при распределении военных заказов должен отдаваться казённым заводам; резко критиковал завышение цен и плохое качество продукции частных производителей, ориентированных на сверхприбыли. В связи с этим промышленники настаивали на отставке Маниковского и почти добились своей цели. В марте 1916 года военный министр дал согласие на перевод генерала обратно на должность коменданта Кронштадтской крепости (после этого Маниковский попросил отправить его в действующую армию). Однако возможность срыва снабжения армии боеприпасами в случае ухода компетентного начальника ГАУ заставила военное руководство оставить Маниковского на его посту.

После этого конфликты с промышленниками продолжились — генерал настаивал на обязательности выполнения частной промышленностью государственных заказов. Он предложил создать на всех частных заводах «ячейки военных производств», находящиеся под контролем ГАУ. По мнению Маниковского, сильные государственные предприятия должны господствовать в промышленности в период войны, а в мирное время — служить регулятором цен и авангардом технического прогресса. При этом Маниковский допускал и активное развитие частного предпринимательства, но в общих рамках государственно-монополистического капитализма.

Деятельность в 1917

Был близок к части думской оппозиции, один из лидеров которой, Н. В. Некрасов во время Февральской революции прочил Маниковского на роль военного диктатора. С 6 марта 1917 — помощник военного министра. Временно управлял военным министерством после отставки А. И. Гучкова (конец апреля — начало мая 1917) и после отбытия в отпуск — фактической отставки — А. И. Верховского (октябрь 1917). 25 октября 1917 был арестован в Зимнем дворце вместе с министрами Временного правительства. В конце октября освобождён и принял на себя техническое руководство военным ведомством при большевистской власти. Пытался сохранить остатки боеспособности армии, выступил против выборности командиров, в связи с чем обвинён в нелояльности и 20 ноября 1917 вновь арестован (вместе с начальником Генерального штаба В. В. Марушевским). Через 10 дней освобождён.

Служба в Красной армии

Служил в РККА, в 19181919 — начальник Артиллерийского управления, Управления снабжения РККА. Был постоянным членом Артиллерийского комитета. Во многом именно ему большевики были обязаны созданием своей артиллерии и организацией системы снабжения армии боеприпасами. В январе 1920 был направлен в командировку в Ташкент; направляясь туда, погиб при крушении поезда.

После гибели генерала Маниковского был опубликован написанный им капитальный исторический труд «Боевое снабжение русской армии в Мировую войну»

Произведения

  • Маниковский А. А. [www.grwar.ru/library/Manikovsky/MS_000.html Боевое снабжение русской армии в мировую войну]. — М.: Государственное военное издательство, 1937. — 707 с.

Напишите отзыв о статье "Маниковский, Алексей Алексеевич"

Ссылки

  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=493 Маниковский, Алексей Алексеевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
  • [hrono.rspu.ryazan.ru/biograf/bio_m/manikovsky.html Биография]
  • [www.humanebullet.com/gau.htm Меморандум ГАУ]
  • [old.istmat.info/node/26355 20 октября 1916 г. — Из доклада начальника ГАУ А. А. Маниковского военному министру с программой заводского строительства]

Отрывок, характеризующий Маниковский, Алексей Алексеевич

В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.