Манильская резня

Манильская резня — эпизод войны за Филиппины, произошедший в феврале — марте 1945 года в городе Маниле, в ходе которого солдаты Императорской армии Японии совершили военные преступления против населения города, убив, по американским оценкам, более 100 000 человек. Резня в Маниле является одним из самых крупных военных преступлений, совершенных японской Императорской армией. Главнокомандующий филиппинской группировкой Томоюки Ямасита и начальник штаба полковник Акира Муто были признаны военным трибуналом виновными в резне и казнены.

Описание

В январе 1945 года под натиском американских войск генерал Томоюки Ямасита отдал приказ на вывод японских войск из Манилы. Однако не все силы выполнили это указание. Около 10 000 морских пехотинцев и 4000 солдат во главе с адмиралом Сандзи Ивабути остались в Маниле и продолжали обороняться.

В начале февраля 1945 года в ходе битвы за Манилу для японского командования стало очевидно, что удержать город не удастся. Штаб армии был перенесен севернее от столицы в город Багио. Японская армия приступила к методичному разрушению Манилы и уничтожению её гражданского населения. Действия японцев не были спровоцированы подпольной деятельностью манильцев и не являлись актом возмездия от гарнизона, оказавшегося в отчаянном положении, а были хладнокровно спланированной операцией японского командования. Разрушениям подверглись церкви, школы, больницы и жилые дома. 10 февраля 1945 года ворвавшиеся в здание больницы Красного Креста солдаты устроили там бойню, не щадя врачей, медсестер, больных и детей. Модесто Фаролан вспоминает: «10 февраля 1945 года, отряд японских солдат вошел в здание Красного Креста и начал стрелять и резать всех, кто там находился, в том числе врачей, пациентов и маленьких детей, медсестер, и беженцев. Медсестры пытались защитить матерей с новорожденными младенцами, но все они были заколоты штыками или расстреляны». Убийства мирных жителей сопровождались массовыми изнасилованиями женщин и несовершеннолетних девочек. В целях экономии боеприпасов жертв закалывали штыками, сжигали. Во время резни в городе погибли сотни иностранцев, в том числе почти 250 испанских граждан, и по меньшей мере 28 граждан Германии. Японцы также сожгли испанское консульство и закололи штыками около 50 человек (в том числе одного испанского дипломата), которые пытались укрыться на территории диппредставительства.

Резня и разрушение происходили и в окрестностях Манилы, например, японцы полностью уничтожили пятитысячное население городка Каламба, а город сожгли. В монастырях и католических школах в массовом порядке уничтожали монахов и монахинь, школьников и учителей.

Огромные потери среди гражданского населения Манилы были вызваны не только японскими зверствами, но также американскими воздушными налётами и артиллерийскими обстрелами.

См. также

• Батаанский марш смерти

Литература

• Robert Ross Smith. Triumph in the Philippines // [www.archive.org/stream/triumphinphilipp00smit#page/n3/mode/2up United States Army in World War II: The War in the Pacific]. — Washington, DC: Center of Military History, 1991.
• Jose Ma. Bonifacio M. Escoda. Warsaw of Asia: The Rape of Manila. — Quezon City: Giraffe Books, 2000. — ISBN 971-8832-37-8.
• Max Hastings. Retribution: The Battle for Japan 1944-45. — New York: Vintage Books, 2009. — ISBN 978-0-307-27536-3.

Ссылки

• [ww2db.com/battle_spec.php?battle_id=27 WW2DB: The Philippines Campaign]
• [www.battlingbastardsbataan.com/som.htm The Battling Bastards of Bataan]
• [users.erols.com/mwhite28/20centry.htm The Historical Atlas of the Twentieth Century by Matthew White]

Отрывок, характеризующий Манильская резня

Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.