Маништушу

Внешние изображения
	[www.ajaonline.org/sites/default/files/field/image/Eppihimer_Fig05_large.gif Фрагмент статуи Маништушу]

Маништушу (Ман-ишту-шу, аккад. «Кто с ним (равен)?») — царь Аккаде, царь Аккада и Шумера, правил приблизительно в 2252 — 2237 годах до н. э., из династии Аккаде.

Сын Саргона Древнего, брат Римуша.

Подавление мятежей и походы на врагов

Так же, как и брату, Маништушу пришлось жестоко подавлять мятежи в собственном государстве. Во время похода в Элам Маништушу продвинулся далеко на восток и достиг области Аншана (или Анчана, ныне Тепе-Мальян) и Шерихума. В Сузах была найдена статуя Маништушу, посвящённая эламскому божеству Наруте, изваянная по приказу местного энси.

Второй поход Маништушу был морским. На кораблях он переправил своё войско через Нижнее море (Персидский залив), разбил там коалицию 42 царей и захватил серебряные рудники. Правда, где находятся эти серебряные рудники до сих пор остаётся загадкой. Во время правления ассирийского царя Шамши-Адада I была найдена табличка, которая рассказывала, что Маништушу велел основать храм богини Иштар в Ниневии.

Скупка земли у общинников

Воспользовавшись тяжелым положением городов, опустошенных резнёй при его брате Римуше и при нём самом, и желая увеличить государственный сектор хозяйств, Маништушу принудительно скупал землю у семейных и соседских общин за номинальную цену. Он скупал земли в номах Дур-Суэн, Марад, Киш и ещё в одном номе, название которого не прочитано, может быть это Актап. Земля приобретается для 49 служивых людей, среди которых племянник самого царя Алиаку, двое из дома Куршеша, энси Гишху (Уммы) Ибалум, сын энси города Бадиме, Урукагина сын энси Киркурлы из Лагаша и др.

Обелиск Маништушу. Слева — общий вид; справа — фрагмент текста стелы. Лувр

Существенно, однако, что он не считал возможным просто отобрать эту землю, а проделывал все формальности, существовавшие для покупки земли частным лицом, и совершал сделку при свидетелях, как со своей стороны, так и со стороны вынужденных продавцов, а в случаях особо крупных массивов земли выпрашивал согласие на сделку у местного народного собрания.

Из этого видно, что древние цари, несмотря на деспотический характер их власти, не являлись собственниками всей земли государства и для приобретения земельных угодий должны были покупать их на общих основаниях. Своим могуществом они пользовались лишь для установления крайне низкой, почти символической цены. Сделки Маништушу по скупке земли были по его приказу записаны на большом каменном обелиске, который дошёл до нашего времени.

Маништушу погиб в результате заговора знати. Правил он 15 лет, но есть также данные о продолжительности его правления в 7 и 9 лет.

Литература

• История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 1. Месопотамия / Под редакцией И. М. Дьяконова. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. — 534 с. — 25 050 экз.
• [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
• Б. А. Тураев «История Древнего востока»
• [anunaki.jr1.ru/mify/9-nspisok.html Ниппурский царский список]

Династия Аккаде
Предшественник: Римуш	царь Аккаде, царь Шумера и Аккада ок. 2252? — 2237 до н. э.	Преемник: Нарам-Син

Отрывок, характеризующий Маништушу

– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.