Маннини, Морено

Морено Маннини
Общая информация
Родился	15 августа 1962(1962-08-15) (61 год) Имола, Италия
Гражданство	Италия
Рост	182 см
Вес	76 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1976—1980	Имолезе
Клубная карьера*
1980—1981	Имолезе	25 (2)
1981—1982	Форли	10 (1)
1982—1984	Комо	53 (5)
1984—1999	Сампдория	377 (7)
1999—2000	Ноттингем Форест	10 (0)
2000	Имолезе	1 (0)
Национальная сборная**
1992—1993	Италия	10 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Морено Маннини (итал. Moreno Mannini; 15 августа 1962, Имола, провинция Болонья) — итальянский футболист, выступавший на позиции защитника.

Большую часть своей карьеры провёл в составе клуба «Сампдория», за который играл 15 сезонов и выиграл за это время титул чемпиона Италии, четыре Кубка Италии, Суперкубок Италии и Кубок обладателей кубков. Также выступал за национальную сборную Италии, за которую провёл 10 матчей.

Клубная карьера

Воспитанник футбольного клуба «Имолезе Кальчо 1919» из своего родного города. Взрослую карьеру начал в первой команде этого клуба в 1980 году, сыграв в течение сезона 25 матчей в Серии D.

В 1981 году перешёл в «Форли» и в течение сезона выступал за него в серии С1. На следующий год перешёл в «Комо», в его составе играл два года под руководством тренера Тарчизио Бурньича и в сезоне 1983/84 клуб завоевал право играть в высшем дивизионе, заняв второе место в Серии B.

В Серии А Морено дебютировал уже в составе другой команды — своей игрой молодой защитник привлёк внимание тренерского штаба «Сампдории» и присоединился к команде в 1984 году. Президент клуба Паоло Мантовани собрал к началу сезона достаточно сильную команду, в атаке которой блистали Роберто Манчини и Джанлука Виалли, а тренировал клуб Эудженио Берселини, который привёл «Сампдорию» в сезоне 1984/85 к первому в её истории титулу — победе в Кубке Италии.

В течение 15 лет в составе клуба Маннини был постоянным игроком стартового состава. Во второй половине 1980-х, под руководством нового тренера Вуядина Бошкова, Морено был бессменной частью надёжной защитной линии команды наряду с вратарём Джанлукой Пальюкой и игроками обороны Лукой Пеллегрини, Пьетро Верховодом и Амедео Карбони, до тех пор пока последний не покинул клуб в 1990 году.

Маннини выиграл со своей командой четыре Кубка Италии и участвовал в обоих финалах еврокубков, до которых доходила «Сампдория» — в 1990 году в финале Кубка обладателей кубков был повержен бельгийский «Андерлехт», а в 1992 году в первом розыгрыше Лиги Чемпионов «Сампдория» уступила испанской «Барселоне».

За свою карьеру Маннини сыграл 377 матчей в чемпионате страны за «Сампдорию» (510 во всех турнирах) и по этому показателю занимает второе место в клубе, уступая только Роберто Манчини (424 в чемпионате и 566 во всех турнирах).

После вылета «Сампдории» из Серии А в 1999 году Маннини покинул команду и переехал на Туманный Альбион, воссоединившись в составе «Ноттингем Фореста» с бывшим игроком итальянского клуба Дэвидом Платтом. Маннини принял участие лишь в десяти матчах первого дивизиона, после чего вернулся в Италию и играл за команду своего родного города «Имолезе» в серии С2. В 2000 году он завершил карьеру футболиста.

Выступления за сборную

19 февраля 1992 года Морено Маннини дебютировал в составе сборной Италии в товарищеском матче против команды Сан-Марино (4:0). За период карьеры в национальной команде, продолжавшийся два года, принял участие в 10 матчах и так и не смог вытеснить из основного состава легендарных защитников Джузеппе Бергоми и Антонио Бенарриво.

Достижения

• Чемпион Италии: 1990/91
• Обладатель Кубка Италии: 1984/85, 1987/88, 1988/89, 1993/94
• Обладатель Суперкубка Италии: 1991
• Обладатель Кубка кубков: 1989/90

Ссылки

• [www.tuttocalciatori.net/Mannini_Moreno Статистика www.tuttocalciatori.net]  (итал.)
• [www.figc.it/nazionali/DettaglioConvocato?codiceConvocato=39&squadra=1 Статистика выступлений за сборную на сайте Федерации футбола Италии]  (итал.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=4783 Профиль SoccerBase.com]  (англ.)
• [www.national-football-teams.com/player/15435/Moreno_Mannini.html Профиль national-football-teams.com]

Отрывок, характеризующий Маннини, Морено

Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!