Глезос, Манолис

Манолис Глезос
Манолис Глезос выступает на демонстрации Коалиции радикальных левых. Афины, 2007 год.
Дата рождения:	9 сентября 1922(1922-09-09) (101 год)
Место рождения:	село Апиранфос, Наксос Греция
Гражданство:	Греция Греция
Награды и премии:

Манолис Глезос (греч. Μανώλης Γλέζος; 9 сентября 1922, Апиранфос, остров Наксос) — греческий левый политический деятель, писатель, символ антифашистского движения. Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». В общей сложности, провёл в заключении за свои убеждения 16 лет; четырежды приговаривался к смертной казни.

Биография

Манолис Глезос родился на острове Наксос в селе Апиранфос, или Аперату.

С 1935 года с семьёй перебрался в Афины. Окончил среднюю школу, работал в аптеке. В 1940 году поступил в Высшую школу экономических и коммерческих исследований (ныне Афинский университет экономики и бизнеса). С 1939 года участвовал в Движении Сопротивления против итальянской оккупации островов Додеканес и диктатуры Метаксаса. Несмотря на желание сражаться с агрессорами, возраст (17 лет) не позволил ему служить в греческой армии. В условиях итало-немецкой оккупации присоединился к подпольной борьбе, одновременно продолжив работать в Греческой миссии Красного Креста и в Афинском муниципалитете.

В ночь на 31 мая 1941 года вместе с товарищем по подполью Апостолосом Сантасом забрался на Акрополь и сорвал установленный на нём 27 апреля нацистский флаг со свастикой, который находился под усиленной охраной. Это был первый акт сопротивления нацистским оккупантам в Греции, поднявший многих греков на борьбу. Вылазка Глезоса и Сантаса с энтузиазмом была встречена и международным антифашистским движением; за этот подвиг Шарль де Голль назвал Глезоса «первым партизаном Второй мировой войны».

Гитлеровцы заочно приговорили Глезоса и Сантаса к смертной казни. 24 марта 1942 года Манолис Глезос был арестован немецкой охранкой и подвергнут пыткам в тюрьме, в результате чего заболел туберкулёзом. Нацисты выпустили его из заключения, но 21 апреля 1943 года его задержали уже итальянские оккупационные войска. После 3 месяцев пребывания в тюрьме Глезос был освобождён. 7 февраля 1944 года вновь был арестован — на этот раз греческими коллаборационистами. 7 сентября ему удалось бежать.

С момента освобождения Греции от оккупантов Манолис Глезос становится редактором (а с 1947 года — главным редактором) печатного органа Коммунистической партии Греции — газеты «Ризоспастис». 10 августа газета была закрыта, а 3 марта 1948 года Манолиса Глезоса арестовали и приговорили к нескольким срокам. К смертной казни впервые был приговорён в октябре 1948 года, а 21 марта 1949 года был приговорён к ней повторно. Однако протесты общественности вынудили власти заменить смертную казнь героя-антифашиста пожизненным лишением свободы. Находясь в тюрьме, Манолис Глезос 9 сентября 1951 года был избран депутатом парламента от Единой демократической левой партии (ЭДА), но власти аннулировали мандат.

В 1958 году Манолис Глезос был арестован вместе с несколькими коллегами по ложному обвинению в шпионаже в пользу СССР. В июле 1959 года он был приговорён к 5 годам лишения свободы и 4 годам ссылки, однако в 1962 году под давлением международной общественности был освобождён. Ещё находясь в тюрьме, в 1961 году он вновь был избран в парламент Греции, но мандат во второй раз был аннулирован властями.

В 1967 году Манолис Глезос вновь был арестован в ночь военного переворота хунты «Чёрных полковников» и провёл в тюрьме 4 года.

После восстановления демократии в Греции Манолис Глезос занялся возрождением партии ЭДА. В 1981 и 1985 годах избирался членом парламента Греции, а в 1984 также стал депутатом Европейского парламента (по списку Всегреческого социалистического движения). В 1985—1989 годах возглавлял ЭДА, которая сблизилась с партийной Коалицией левых и прогресса (Синаспизмос), в 1991 году преобразованной в единую партию.

В 1986 году добровольно покинул Европарламент, чтобы заняться проектом по реализации прямой демократии и социалистического распределения на местах. Глезос удалился на родной остров Наксос, где был избран председателем местного совета деревни Апиранфос. Ему удалось заменить исполнительную власть местной администрации эффективным механизмом принятия решений всеми жителями этой общины с населением 1100 человек. В результате, в деревне были открыты университет, метеостанция и четыре музея (геологический, археологический, естественной истории и народного искусства). Однако эксперимент был сорван усилиями центральных властей, переподчинивших Апиранфос более крупной административной единице — местному муниципалитету. Последний закрыл метеостанцию и два университетских филиала.

На парламентских выборах 2000 года Манолис Глезос возглавил избирательный список левой партии «Синаспизмос». В 2002 году основал собственное политическое объединение «Активные граждане». Предвыборный союз леворадикальных сил вне КПГ, сформировавшийся вокруг него на местных выборах 2002 года в гиперноме Афины-Пирей (административный округ Аттика), завоевал 10,8 % голосов избирателей и 4 места в муниципалитете. В 2004 году возглавляемые Глезосом «Активные граждане» вошли в Коалицию радикальных левых «ΣΥΡΙΖΑ» наряду с «Синаспизмос», а также рядом меньших партий еврокоммунистического, левосоциалистического, троцкистского и маоистского толка.

4 марта 2010 года Манолис Глезос участвовал в демонстрации протеста в Афинах и пострадал от действий полицейских, применивших слезоточивый газ. Газ попал Глезосу, пытавшемуся заступиться за молодых товарищей, прямо в лицо. 87-летний ветеран освободительной борьбы получил ожоги роговицы глаз и впоследствии выступил с лекцией в полицейской академии, призвав силовые структуры отказаться от применения слезоточивого газа против собственного народа.

В 2014 году избран от СИРИЗА в Европарламент. Через несколько месяцев отказался от мандата. На выборах в Парламент Греции в сентябре 2015 года возглавил список «Народного единства» — левого откола от СИРИЗА, выступившего против принятия правительством Ципраса требований введения жёсткой экономии.

Неполитическая деятельность

Помимо своей политической деятельности Глезос разработал для городка Апиранфос, где он родился, систему для предотвращения наводнений, борьбы с эрозией и сохранения подземных вод, которая работает по конструкции как серия очень малых плотин для перенаправления потоков воды в водоносных горизонтах.

Глезос является геологом и экологом-любителем. Он избран почётным членом Греческого геологического общества (1986, за вклад в популяризацию геологических наук, личный вклад в эти науки и защиту окружающей среды) и Геотехнической палаты Греции (2002, за вклад в науку о воде и защиту окружающей среды). Манолис Глезос является почётным доктором Патрского (1996, за заслуги в развитии геологических наук и защиту окружающей среды), Фессалоникского (2001, за защиту водных и земельных ресурсов и окружающей среды) и Афинского Политехнического университетов (2003, за вклад в геологию и в горное дело), а также Школы философии Афинского национального университета имени Каподистрия (2008). Коллекция организованного Манолисом Глезосом геологического музея на Наксосе является одной из крупнейших в стране.

Манолис Глезос — автор 12 опубликованных и 13 подготовленных к публикации книг. Его перу принадлежат: «История книги» (издана в 1974), «От диктатуры к демократии» (1974), «Феномен отчуждения в языке» (1977), «Человек и природа», «Национальное сопротивление в 1940—1945 годах» (2006) и другие труды.

Владеет английским, французским и итальянским языками. Находясь в тюрьме, самостоятельно выучил русский язык. Неоднократно посещал Советский Союз, где в его поддержку проводились кампании солидарности и был назван пик в Памире. По собственному признанию Глезоса, Н. С. Хрущёв даже предлагал ему работать в Совете экономической взаимопомощи, чтобы внедрить предложенную Глезосом идею единой валюты СЭВ.

Награды

• Международная премия журналистики (1958 год).
• «Золотая медаль мира» им. Фредерика Жолио-Кюри Всемирного Совета Мира (1959 год).
• Международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами» (1963 год).
• «70 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов» (12 октября 2015)

Фильм

• [net-film.ru/ru/film-5814/ «Манолис Глезос — сын Эллады». Документальный фильм]. ЦСДФ (РЦСДФ). 1963. 38 минут.

Библиография

• Ригас Э. Рыцарь Акрополя (в защиту Манолиса Глезоса). — М.: Политиздат, 1959. — 46 с.
• Витин М. Г. Манолис Глезос // Вопросы истории, № 9, Сентябрь 1967. — C. 141—154

Отрывок, характеризующий Глезос, Манолис

Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.