Мантас, Геркус

Ге́ркус Манто (лит. Herkus Mantas, лат. Henricus Montemin, на польском и немецком — Herkus Monte; ? — 1273, около нынешнего Гурово-Илавецке в Польше) — вождь прусского племени натангов во время II Прусского восстания в 1260—1274 годах.

В юности был заложником у крестоносцев, получил образование в Магдебурге. После поражения Тевтонского ордена в битве при Дурбе возглавил восстание.

22 января 1261 года одержал победу над крестоносцами в битве при Покармине. В 1262 году был ранен при захвате рыцарями ордена Кёнигсберга.

В 1263 года разбил в битве при Любаве войско крестоносцев, возглавляемое ландмейстером ордена Хельмрихом фон Вюрцбургом (Helemrich von Wirzeburch), который погиб в бою.

Был выдан крестоносцам своим слугой и погиб в 1273 году. О Геркусе Мантасе снят одноимённый фильм Литовской киностудии (1972 год).

Ссылки

• [teuton.alfaspace.net/v1260.htm Восстание в Пруссии 1260—1274 годов]

Отрывок, характеризующий Мантас, Геркус

– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.