Мануфактура Гобеленов
Французская «Национальная мануфакту́ра Гобеле́нов»[1] (фр. La Manufacture nationale des Gobelins) — парижская фабрика настенного[2] ковроткачества, расположенная по адресу: дом 42, авеню де Гобелен (avenue des Gobelins; авеню Гобеленов) в 13-м округе. Мануфактура была основана в апреле 1601 года королевским указом Генриха IV, по предложению его коммерческого советника Бартелеми де Лаффема.
С 1937 года она находится в ведомстве государственной структуры «Mobilier national et Manufactures nationales de tapis et tapisseries» (Государственное имущество и Национальные ковровые мануфактуры), входящей в Министерство культуры и объединяющей «Государственное имущество» (Mobilier national), «Мануфактуру Гобеленов», «Мануфактуру Бове» (Manufacture de Beauvais, с ателье в Париже и Бове), «Мануфактуру Савоннери» (Manufacture de la Savonnerie, с ателье в Париже и Лодев) и «Национальные ателье кружев» в Пюи и Алансоне. Это действующее предприятие, ткущее гобелены для общественных зданий; в его залах под названием «Галерея Гобеленов» проводятся выставки, открытые для публики.
Содержание
История
Предыстория
Ковровое производство существовало во Франции и до XVII века, но в зачаточном состоянии, и большая часть продуктов ввозилась из Нидерландов. Лишь Генрих IV решил перенести фламандское ковровое производство на французскую почву, и с этой целью в 1599 году запретил ввоз ковров, изготовленных за границей, и одновременно с этим дал двум фламандцам (Marc de Comans и François de la Planche) привилегию выделки ковровых изделий, вышитых золотом и серебром, а их рабочих, также фламандцев, освободил от всех податей.
Появление конкурентов в лице иностранцев вызвало возмущение среди парижских мастеровых коврового промысла, но их протест не имел успеха. Фламандцам покровительствовал сам король, они получили от него по 100 тысяч франков, обязались производить работу на 80 станках, из которых 60 должны были находиться в Париже.
Предприятие 1601 года
Поначалу фламандские мастера жили и работали в разных частях французской столицы, включая ремесленное предместье Сен-Антуан (возле Бастилии), но затем им было предоставлено здание, принадлежавшее семье Гобеленов в парижском предместье Сен-Марсель. Их мастерские и положили основу королевской гобеленовой мануфактуры.
Во второй половине XVII века «Гобелены» представляли собой большую мануфактуру, во главе которой стоял художник Шарль Лебрён и при которой состояло несколько живописцев, скульпторов, гравёров и т. д. Как и в Луврской галерее (части Лувра, отведённой королём мастерским и лавочкам ремесленников, не входивших в цеховые объединения) в «Гобеленах» производились всевозможные предметы роскоши, комнатного убранства, ковры, люстры, вазы, изделия из золота, серебра и драгоценных камней, из красного дерева, черепахи и мозаики. Мануфактура насчитывала 250 рабочих, которые распределялись на несколько отделений, причём как лица, руководившие производством, так и рабочие были почти исключительно иностранцы — фламандцы, голландцы и итальянцы[3].
Напишите отзыв о статье "Мануфактура Гобеленов"
Литература
- И. М. Кулишер. Очерки из истории форм промышленности в Западной Европе с XIII до XVIII ст. — Издание Императорского санкт-петербургского университета. — С.-П., тип. Розена; 1906.
См. также
|
Мануфактура Гобеленов на Викискладе? |
|---|
|
|
Изделия «Мануфактуры Гобеленов» на Викискладе? |
|---|
Примечания
- ↑ Гобеленов — с заглавной буквы, это фамилия парижской семьи, в чьём доме разместилась мануфактура.
- ↑ Французы различают напольные и настенные ковры, называя их разными словами — tapis и tapisserie.
- ↑ Levasseur. Histoire des classes ouvirères et de l’industrie en France avant 1789. 2-е изд., Париж, 1900. — Том II, с. 171, 175, 242, 307.
Ссылки
- Гобелены // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.mobiliernational.culture.gouv.fr «Государственное имущество», структура французского Министерства культуры]
Отрывок, характеризующий Мануфактура Гобеленов
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
